…Солнце нежно тёплыми руками
Землю обняло, и в тот же миг,
Радостно насвистывая песню,
На дорогу вышел проводник…
Зверева Е. «Ожидание проводника».
Пролог.
Начался очередной обычный день. Солнце ласково заглянуло в окно, улыбнулось и удобно устроилось на закрытых веках девушки. Лучи замерли на сомкнутых ресницах, легли на щёки. Стряхнув остатки сна, Лена открыла глаза и, потянувшись, села на кровати.
Вот и утро. Опять учиться… Как же надоели эти будни! Хочется чего-то особенного. Лена взглянула на часы: до пар ещё куча времени…
Смутное ощущение ирреального проникло в комнату, закружило в вальсе и, не дав опомниться, унесло за горизонт бытия… Листья… Листья… Холод… Вальс… Вальс… Вальс… Скорее… бумагу… ручку… хоть что-нибудь… А строчки, вальсируя, кружатся и бегут – бегут… Скорее – скорее, поймать улетающее наваждение. Редко бывает, когда Муза приходит сама – обычно, её долго ждёшь, складываешь «любовь – морковь», прежде, чем родится что-то стоящее. Писать – писать… Ещё строчка… Ещё…
Что же сейчас нашептала Муза? Как говорится, страшно перечесть…
Опять зима и этот грустный парк…
И тот же вальс опять тревожит память…
И только встречи оттиск золотой –
Дрожащий блеск, как ледяное пламя.
По венам встреча растеклась моим,
Краями резанула мне по нервам,
И сладкое тепло мучительной тоски
Из ран плывёт на мраморные стены.
И брызги яркой страсти на снегу
Живыми искрами пульсирующей боли
Оставили следы былых надежд,
Признания в любви смешных героев…
И память распластала на ветвях
Два трупа – тени тел счастливых птиц
И руки нежной феи на плечах,
Жестокий взгляд из-под её густых ресниц…
Слова в душе разрушили границы,
Воспламенили музыку для вас
И улеглись осколками восторга
На зиму, парк и этот грустный вальс…
Глава 1.
Марина устало собирала чемоданы. В очередной раз они с мужем срываются с едва насиженных мест. Куда? Зачем? Чего он ищет? Какую судьбу пытается догнать? Когда прекратится этот стремительный бег по кругу?..
Свернув его любимую серую рубашку, Марина принялась за книги. Кант, Шопенгауэр, Ницше, Шпенглер и Хайдеггер уже упакованы, Достоевский и Сартр дожидаются своей очереди на полках…
Потребуется немало времени для того, чтобы переместить огромную библиотеку в коробки, а затем вновь расставить по местам. Надолго ли?..
Кочевая жизнь утомляет, и морщинки оставили мелкую рябь на молодом лице. Прошло много времени с тех пор, как отгремел Мендельсон в стенах бывшего сельсовета, а кажется – целая жизнь. Она променяла тихий уют маминого крыла на холод и грязь больших городов.
Раньше по вечерам они с мужем любили побродить вдвоём по извилистым улочкам маленького посёлка… Стас читал ей свои рассказы, Марина грезила о крепкой семье, здоровых детках и уютном домике в родной глубинке… А соловьи заливались им вслед счастливыми трелями…
А потом начались дороги, эти бесконечные пыльные ленты, зовущие на край света и уводящие в никуда… Калейдоскопом сменялись города - безликие улицы, серые дома, однотипные каменные гнёздышки квартир… Вся жизнь, мысли и мечты утонули в бешеном вальсе железа и бетона…
Вздохнув, Марина сняла со столика фотографию мужа:
- Совсем не такой я представляла себе нашу жизнь…
Глава 2.
- Вы знаете, как копать могилу зимой? – странный вопрос выбил почву из-под ног Здравого Смысла. Мысли смешались и ускакали одна за другой в неизвестном направлении. Даже подробное объяснение процесса зимнего могилокопания не вернуло рассудку прежнего состояния. Лена непонимающе уставилась на нового преподавателя истории русской литературы XVIII века, но это действие ничем не помогло разуму. Со всеми остальными, похоже, творилось то же самое. Аудитория переглядывалась и прыскала в рукав.
- Примерно то же самое нам предстоит сделать для русской литературы XVIII века. – Стас был собой доволен. Ему нравилось видеть недоумение на лицах слушателей – выводить человека из аморфного состояния было его любимым занятием.
Он спрятал улыбку и продолжал:
- Я вам почитаю кое-что интересное…
Аудитория шокировано слушала инструкции к фотоаппарату,.. холодильнику,.. пылесосу…
Лена закрыла глаза. Она абсолютно ничего не понимала… Новый преподаватель настолько выбивался из традиционных рамок, что где-то на верхней точке сознания рассудок исключал своё существование и растворялся в круговороте мыслей, чувств и беспредельности.
Два пласта – разум и воображение – сошлись в неравном бою. Но наползая друг на друга, слились в едином вздохе, вздохе Музы… И родилось творчество…
…Пророк и учитель у каждого свой…
- Так что, после чтения инструкций у вас появились все эти предметы? Нет!!! Вот так и с литературной критикой, если вы будете ее читать, не видя самого произведения...
Звонок весенней птицей влетел в кабинет… Разум судорожно глотнул свежего воздуха, в котором звучал неизвестно откуда налетевший вальс…
Глава 3.
Дорогая Марина!
На твоём месте я бы не переживала. Он просто неблагодарная скотина, если бросил тебя после всех тех мучений, которые сам же обрушил на твою бедную голову! Ты всю себя посвятила этому уроду, а он вышвырнул тебя из своей жизни, как стоптанный башмак.
Господин Великий Писатель решил пожить один!.. Пусть живёт, пусть попробует хоть как-то существовать без заботливой дурочки!.. Да он носки-то себе постирать не может, зато разводит пустой базар «о сущности бытия».
Забудь его! Это говорю тебе я! Мариночка, срочно в салон красоты. займись собой, а этот твой Стасик сам явится через недельку-другую. Да ещё и умолять станет, чтоб назад приняла.
Я тебя прошу, не соглашайся ни за что! Вокруг столько нормальных мужиков – да тебе радоваться надо, что этот козёл освободил дорогу для настоящих кавалеров!
Кстати, недавно познакомилась с красавцем-мужчиной. Он пригласил меня танцевать. Какой был вальс! А какой парень! Маринка, это мечта!..
Твоя Оля.
Глава 4.
Ночь сияла огнями, и их яркий свет проникал во все уголки огромной усадьбы. Бесконечные столы для фуршета, бесчисленные официанты с подносами, наполненными искристым звоном шампанского, разноцветная богема – всё плыло в томном мареве вальса, слетающего с уст симфонического оркестра.
В глубине парка, уютно устроившись в мягком кресле, полулежала Ева Пшкович. Преклонный возраст и болезнь ног пригнули её к земле, но молодость души и дань моде не позволяли отказаться от светских раутов глобального масштаба…
Девчонкой она отправилась покорять высоты модельного бизнеса Парижа, где не огранённый алмаз заметил начинающий модельер. Из его постели Ева быстро перебралась на кровать покруче, а оттуда прыгнула на брачное ложе старичка-миллионера. Он-то, отходя в мир иной, и завещал Еве все свои миллионы. Теперь забота о хлебе насущном отпала сама собой, и жгучая брюнетка принялась за осуществление мечты…
Путь к славе был долог и мучителен, но Ева сделала себе имя великого кинорежиссера. Её картины облетали мир с невероятной скоростью, ведя за собой бурные овации и головокружительный успех. Последняя работа Евы пополнила её капитал на кругленькую сумму…
Ева довольно улыбнулась и закурила…
Большие приёмы утомляли её измученное болезнью тело, но это был единственный способ общения.
- Привет, Ева, - голос молодого человека разбил полузабытые воспоминания – мир окрасился реальностью, - слышал, у тебя новый жилец?..
- Здравствуй, Мартин… А ты уже положил на него глаз. Тебе ничего не светит, он не из вашего района!
- Я просто хотел узнать, кто он?
- Я немного могу рассказать об этом человеке… Знаю, что он русский, много скитался – искал достойной жизни. Говорит, что великий писатель, не понятый на родине… - Ева задумалась и, кажется, задремала, дав Мартину понять, что разговор окончен.
Ей вспомнилась чудесная встреча с этим удивительным человеком. Она по неосторожности сбила этого странного русского и очень испугалась…
Ева не знала, когда она впервые поймала себя на мысли, что любит и любима. Может, это случилось, когда она навещала Станислава в больнице, или когда выяснилось, что ему некуда идти, или в те долгие зимние вечера, когда он возбуждённо рассказывал Еве о своём великом романе…
…И Ева блаженно улыбнулась во сне…
Глава 5.
В городе всё как и везде – грядут выборы, и вся жизнь подчинена этому обстоятельству. И только влюблённые парочки гуляют то там, то тут (а чаще и там, и тут), подчиняясь совсем иным, весенним, законам земного бытия. Воздух наполнен электрическими разрядами, посылаемыми любящими, пылающими страстью сердцами. Их поющие души и раненные стрелами Амура сердца излучают невидимые глазу флюиды желания и готовности любить, любить бесконечно и преданно и отдавать, дарить всеобъемлющее чувство гармонии с миром. От этого в зимний холодный воздух вливаются тепло и уют страстных ночей. Он начинает звенеть в тон любовной лихорадке тысячами оттаявших льдинок и переливами птичьих стай.
И всем нутром ощущаешь дыхание весны. Сначала оно едва уловимо, потом всё сильней и сильней - уводит, увлекает, поёт – ты уже не замечаешь, что телом и душой продолжаешь серенаду Купидона, сливаясь с хором таких же сердец, наполненных болью и счастьем, как и твоё собственное. Город захватила весна! Она диктует свои порядки.
Вальс птичьих трелей разорвал зимнюю тишину и закружил прохожих в томном аромате весеннего безумия. Открыв глаза, Марина сладко потянулась. Её нынешняя жизнь разительно отличалась от первого замужества. Новый супруг неустанно баловал свою принцессу и наполнял серые будни неудержимой радостью и счастьем.
Но временами Марину душила острая тоска по Стасику, по суровой действительности прошлых лет, по его замечательным рассказам и призрачным мечтам. Это странное чувство потери охватывало Марину всякий раз, как она брала с полки недавно вышедший роман Станислава Пшковича. Что-то родное и до боли знакомое просыпалось в растревоженной душе…
- А вот и завтрак для будущей мамочки… - голос счастья вырвал из груди тревогу и грусть. Марина открыла объятья супругу…
© Вл@димир Еленыч
