Читальный зал крупная проза, романы и повести |
Лицом к своей тени
15.11.2010, 17:18
|
#41
|
в поисках статуса
Регистрация: 19.09.2010
Адрес: Ёбург
Сообщений: 1,295
|
Re: Лицом к своей тени
Просто каменные джунгли, блин. Частных домов в районе, куда тебя привозят, почти нет. Редкий для СНиПов больших городов, но случающийся в маленьких, вроде этого, тип застройки – четырёхэтажки. «Тойота» въезжает в уютный двор, образованный тремя из них.
- Приехали, - удивительно, но тебе ещё и открывают дверцу.
Компания кожаных и спортивно-костюмированных мальчиков у подъезда учтиво расступается – то ли перед тобой, то ли перед твоими конвоирами. Только хлеб-соли не хватает, едва не говоришь ты вслух. Или там, пива-травки...
На лестнице вполне чисто и прилично, да и на двери, обитой с солидным кожаным лоском, не красуется табличка «малина». Впрочем, чего же ты хотела? Чем выше уровень, организованней преступность - тем меньше бардака. На самом верху это, вероятно, называется политикой... Эти соображения, видимо, верны, так как за дверью оказывается нормальная квартира с дорогим евроремонтом. Тебя наскоро обмахивают металлоискателем и – в прихожей ты остаёшься одна. Оригинальный фортель.
Вот они, закулисы. Снимаешь доставшие гриндерсы и, не торопясь, просачиваешься в проём, из которого плывёт на волнах хорошего курева какой-то негромкий клубняк. Молодой чемодан в кресле напротив двери, завидев тебя, приглушает звук и машет на второе кресло.
Садишься. Комната чуть раздражает, как зудящий зуб – после ЦУМа и квартир его аборигенов тебе везде, наверное, будет не хватать вкуса и индивидуальности... Хорошо хоть, у визави твоего не самое тупое, как можно бы ожидать, лицо. Волевое, с хитринкой, с лентяинкой – всего помаленьку. Нормальный коктейль, дополненный джинсами с майкой-сеточкой; уж без этого, простите, никак.
С разделяющего вас сервировочного столика он берёт рюмку. Вторую двигает к тебе. Что там, в бутылке? Смирновка. Гадость, но если уж разве за компанию...
- Я Сёма, - лаконично говорит он, - За знакомство.
- Оля.
И бутерброды так себе – магазинные. Хоть лимон есть, спасибо.
- Ну, давай, показывай свою хню, - он снова откидывается в кресле; как бог свят, из предосторожности.
А ты никуда не спешишь - кстати. Так что, выдержав совершенно станиславскую паузу, ему приходится бодро добавить:
- Не стесняйся, что ты? Я не малёк, не убегу. Наоборот, интересно даже.
Интересно ему! Ладанка тихо начинает нагреваться на груди, когда ты под его увлечённо-настороженным взглядом лезешь в рюкзачок; и достаёшь расчёску – растрепалась с этими электричками, понимаешь... Тут уж Сёму срывает.
- Да ты чё, не догоняешь, сука!?
Нет, ожога на груди, всё же, не будет – ладанка успокаивается, едва раздаётся голос из за полуоткрытой двери направо:
- Всё, Сёма, хватит, устал. Отдохни пока на кухне, мы сами.
И побагровевший Семён, скворча, как сковорода, девальвируется на кухню – а кресло напротив тебя занимает другой человек.
- Ей-богу, нужно было сто раз догадаться, - хмыкаешь ты, спустя полминуты, - что ты в любую систему впишешься королевой.
- Ну вот, даже ник мой местный угадала, - Сильма рассеянно щиплет зубками дольку лимона, взгляд её блуждает не выше столика, - Знала, да никак не верила, что найдёшь меня. Растёшь, кареглазая.
- Чья школа, единорожка...
Она одета, как дорогущая игрушка двух-с-половиной-света: почти прозрачная тонкая чёрная кожа костюма, запредельной длины ноги обнажены едва не до начала белья. Вместо – или поверх? - памятного бинта виски охвачены тонким, кожаным же, плетением. Соблазнительная, смертельно опасная игрушка; даже у тебя горячеют ладони, а что же тут тогда творится с бедными пацанами... А что такого – не в домохозяйки же ей сбегать, не в управдомы. Так, по крайней мере – реальная власть и свобода.
Если бы только хоть раз на подольше подняла глаза...
- ...Ну что, налюбовалась? – насмешливо спрашивает она, - Я жива и здорова. Дела, как видишь, в ажуре. Возвращаться не собираюсь. Видеть тебя была рада, честное слово – но... последний раз. Без обид. Ребята отвезут, куда скажешь; хоть на станцию, хоть до самого ЦУМа. Прощай – или начнёшь ныть и плакаться?
- Не бойся, совсем-то уж так не разочарую, - в тон ей говоришь ты, - Так пара пустяков... Подари мне, плиз, свои руны, а? Тебе ни к чему, а я, глядишь, и освою.
- Та-ак... – тянет Сильма многообещающе, - То-есть, непонятно? Я же всё, чёрт вас всех побери налево, написала по «мылу»! Всё неправильно, я наошибалась где могла; ни руны, ни карты, ни чёрт в ступе не работают а, если работают - то так, что я их и трогать боюсь! Если уж Карачун волком начал поглядывать... Убила Тарантеллу, да и тебя чуть не угробила – вот тебе работа со случайностями, учись! Вон, этими, - кивает она в сторону кухни, - социально близкими ещё пока могу вертеть – так то семи пядей не нужно, природа матчастью наградила...
- Из письма, - тихо прерываешь ты эту пародию на истерику, - Из письма я поняла только, что тебе очень плохо. И страшно. И что ты очень хочешь, чтоб я тебя нашла. Зачем – дело десятое. И сотое дело – кто навешал тебе всю эту ересь. И – вернёшься ли ты. Но я нашла. Теперь – принеси руны.
Пальцы Сильмы нащупывают на столике портсигар – небось, серебряный! – почти полный, как выясняется, классических косяков. Открывает, закрывает, бросает, так и не достав.
- Я не вернусь, - но она идёт в спальню и приносит горсть костяных фишек, что спасли вас всех, кроме Апгрэйда, на поляне. Высыпает на столик, убрав тарелку с бутербродами.
- Ну, и как ты себе представляешь экспресс-обучение гиперсенситивной предикции? Примерно хоть себе представляешь, что с этими фигульками делать?
Она закуривает, к твоему облегчению, обыкновенную сигарету, и критически на тебя смотрит. А ты – на блёклые костяшки с полустёртыми непонятными насечками. Ни хрена ты себе не представляешь. Просто прислушиваешься к шепчущему из глубины прошлой недели чуть хриплому контральто: «...не так сложно... разбей кристалл – получишь энергию... разрушь редкую комбинацию карт или рун... используй полученную единицу удачи... проведи через себя... выживи...»
Выживи! Костяные облатки в твоих ладонях взмывают, и струйкой песочных – костяных? – часов просыпаются, звеня, на стекло. Непонятно, что так хорошо пружинит, но они не сразу застывают, они скачут, танцуют звонкими бусинами, успокаиваясь друг на друге и друг возле друга.
Кастаньетным щелчком на место встаёт последняя, похожим на паучка иероглифом кверху – точно на вершине ажурной красоты костяной пагоды.
- ...Забавно – трёхосная симметрия, - бормочешь ты, чтоб только не взвизгнуть; и ладонью сметаешь наотмашь всю эту красоту.
Руны брызжут в ковровую стену, рюмка, попавшая под ледяную руку, отправляется туда же. А взгляд Сильмы, дрогнув, неумолимо начинает ползти вверх от плоскости стекла. Добирается до надира, едва не затягивает тебя совсем уж навсегда – но милует, дрейфует чуть ниже, на грудь, и там замирает. Там, где тебе сейчас и горячо, и холодно, и больно, и...
И ты уже осознаёшь, что победила, но боишься гадать – глаза ли твоей подруги бросают эти малахитовые рефлексы ей на лицо, или сейчас тебя с головой проглотит, унесёт девятый вал Времени...
...Только уже на платформе, за какие-то минуты до электрички, Сильма целует тебя. Легко, в краешек губ, единственный и, наверное, последний раз – но так, что прощаются все её выкрутасы, прошлые и будущие.
- Ох, Олька! – школьницей пищит она, - Слушай, только уговор: моему ни слова, чур?
- Чур. Тогда уж и моему.
- Чур! Они у нас умные – сами себе придумают какую-нибудь историю.
Сильма даже не переодевалась – так и стоит на весеннем ветерке. Один плюс – задирать и трепать ему практически нечего. Только сумочку прихватила.
- Не холодно?
- Не-а. Оп-па, глянь – не послушались хлопцы. Сюда ведь пылят. Ну, клоуны...
Знакомая тебе «тойота», притормаживая, заходит на вираж. Да уж, опа... А у тебя, как назло, действительно никаких сил не осталось – надеялась на сильмин авторитет. Получай. Надежда умирает последней, потому что её долго мучают перед смертью...
- Отбазаримся? – косишься ты на атаманшу.
Горланит близкая электричка. Неразлучная двоица вперевалочку, но грамотно, перекрывает пути отхода.
- Слышь, Королева, - тянет спикер-невысоклик, - Короче, не катит. Сёма сказал тебя вернуть. И эту. Не хочешь – силой.
«Эта» внутренне сатанеет от безвыходности ситуации. Не звать же милицию! Меж тем, рвёт волосы коротким шквалом, и вас накрывает тень тормозящего электрона. Шипят двери. Не успеть – просто не пустят!
- Си-илой! - присвистывает Сильма, - Ну, привет Сёме...
Для контроля оглянувшись на вагон, она шагает-подтанцовывает к парням и на неуловимый миг обнимает обоих за бычачьи шеи. Тут же отшатывается – и вовремя; иначе придавили бы тушами, падая.
- В вагон! – кричит она, и вы успеваете под обрез, заподлицо, так, что тебе прикусывает полу ветровки.
- Что такое? – ловит Сильма твой красноречивый взгляд, - А... Знаешь, год жить с Карачуном – ещё не того нахватаешься...
От областного центра вы путешествуете на маршрутке.
Солнце скоро задумается насчёт вечера, а напоследок разливает по чахлому березняку такое невыносимое золото, что не на весну, а на бабье лето сползают мысли. Какое ещё предстоит лето, после такой-то весны? Ещё веселее? Или... Ну их к чёрту, такие прогнозы. Нашлась эта, как её – гиперсенситивная предикторша...
Сильма беззащитна и трогательна во сне; всё, что было в ней от королевы бандитских предместий, как налипло, так и сошло за время этого короткой дрёмы на твоём плече. Ну, насчёт беззащитности тебя уже не облохматить, а за окном уже приближается отметка нужного километража – ты без зазрения совести встряхиваешь блудного единорога.
- Нам здесь!
Ой, то ли опять дежа вю, глумится внутренний голос, место, что-то, до боли знакомое...
Да уж, до боли.
.........................................
IrkanKlayd(с)
|
|
|
|
15.11.2010, 17:19
|
#42
|
в поисках статуса
Регистрация: 19.09.2010
Адрес: Ёбург
Сообщений: 1,295
|
Re: Лицом к своей тени
- Чует моё сердце, - роняет Сильма, когда вы идёте по финишной своротке, - что всё в клубочек сворачивается. Позвонить, что ли?
- И это говорит штатный консультант по неофициальной мифологии! А перед дверью ты спрашиваешь «кто там»?
- Брось, неужто не чувствуешь?
Типун ей! Как не чувствовать – ещё в электричке затренькал сигнальный звоночек, заныло где-то выше пятого ребра. Нет уж, никому сообщать не будем. Иной раз и внезапность появления – если не оружие, так хотя б преимущество...
Вы огибаете последний выступ леса и ахаете, чуть притормаживая. Мотель «На ремонте» иллюминирован начинающимся закатом, словно новогодняя, с уклоном во все оттенки неудержимого пламени, ёлка. Пламенеют все три этажа, во всю ширь и сверху донизу. Зрелище красивое, но страшноватое, апокалиптическое. Кажется, зайди внутрь – и не миновать тебе адского пламени.
Но тебя и Сильму нынче не адом пугать. Спаренные створки вестибюля вы толкаете решительно и синхронно; разве что, чуть переглянувшись.
Лишь бы, твердишь ты себе, словно «отче наш», не завертеться в калейдоскопе мелочей, не поплыть по серпантину болтовни, не уклониться, не сорваться, не ослабеть.
Но ты зря боишься: колода растасовалась сама, и наилучшим образом. Даже интерьер – снаружи уже достаточно темно, внутри недостаточно светло, и мирок коктейль-холла встречает тебя так же графично и безапелляционно, что и в первый, недосягаемо далёкий раз. Только лишь музыка молчит.
Генсек, грузный, блестя в свете бра лысиной, чиркает спичкой у рта. Менора - вновь собственным изваянием – от него через стул. Крутящий большие пальцы сцепленных рук Рантье. Непривычно сгорбленный Карачун глядится в пиалу с чаем. Даже, кажется, Почутьчуть – или, всё-таки, кажется? – пародирует сам себя за фикусом.
И гибкая фигура Георгия; как назло всем, упрямо прямая, с расправленными плечами и вскинутой головой. Стол перед ним течёт, дробится серебром и опалом – меч лежит поперёк груди, отсекая хозяина от всего окружающего пространства.
- Опаздываете, - ласково журит вас Георгий, - Мы вас полчаса назад ждали. Ну, ничего. Здравствуй, малыш. Салют, Сильма. Вы садитесь, разговор может затянуться... Любопытный разговорчик.
Куда любопытней! За всю тираду он на тебя даже не взглянул. А тебе, услышавшей этот, где-то обретший вкрадчиво-змеиные нотки, голос, подходить как-то не захотелось. Замечаешь, как Карачун вскинул было руку навстречу Сильме – и отдёрнул, повинуясь молчаливому жесту.
Что происходит, господа?
Вы с Сильмой киваете на общие кивки и садитесь так, чтобы ни с кем не оказаться рядом. При трёх отсутствующих это получается как нельзя лучше.
- Что Борзописец? – кстати спохватываешься ты, - Новости есть?
- Имеются новости, - Генсек говорит это так спокойно и буднично, что ты понимаешь: спросила зря, - Загнулся Борзописец, ещё утром. Там, в лаборатории – по ходу, действительно, забыл, как дышать, или типа того; а они такой финт не предусмотрели. А нас, как понимаешь, рядом не оказалось. Час назад только их базу данных раскололи...
Пытаешься, но не можешь, не в силах не взглянуть на Менору. Менора как Менора, всегда такая. Что там внутри – не приведи тебе, пока жива...
- Ну, все в сборе, стало быть, - Рантье едва слышно звякает ложечкой в чашке, протягивая её тебе, - Сильма, тоже бери. Что, Гоша, ты хотел дождаться всех? Вот они - все, кто остался. Ты один, да к тому же инициатор; разумно будет, если тебе и первое слово. Твои подачи.
- Ага, значит – кто пришёл, того и тапки...
Он смеётся, а тебя бросает в морось: ты смотрела этому человеку в лицо, пронизанное рассветом, и не знала, что он умеет так смеяться!
- Что ж, уважаемый ЦУМ, я готов сообщить...
- Да ты не путай, - кривится Рантье, - Я сказал: все. Какой ЦУМ? ЦУМа больше нет – перед тобой растерянные, напуганные одиночки. И гром не грянул, а вот возьми да и раскатай нас по брёвнышку... В таком русле и держись.
- Не идёт тебе, Рантье, прибедняться, хоть тресни – ну да ладно. Так вот, господа. Дракона я нашёл, но об этом чуть позже. Сначала поступлю, как знаменитый Плевако – выскажу все ваши обвинения против меня сам. Так, знаете ли, надёжней...
Он опрокидывает в рот остатки кофе и продолжает – никто, кажется, глаз не может отвести от его лица с застывшей на нём резиновой усмешкой.
- Да, да, конечно, я такой Георгий, что в каждом подозревает дракона. И всех готов убить за идею... Да вы понимаете, что мне Тарантелла сказала это первому? А я верю ей не меньше всех вас, и тут же бросился проверять собственные следы. Конечно, возразите, - кланяется он на вскинутую было голову Сильмы, - Это же неосознанно, это помогает мир! Дел у него других нет, у лентяя... Никакой мир не в силах помочь одному человеку стать таким чудовищем, что вы из меня сделали. И из себя... разве непонятно, что – нет, не кто-то один! – только вы все, целиком, могли так широко и планомерно наплодить этих ваших крокодилов, черт их дери на сапоги! Прикиньте, прикиньте, друзья. Ну, Сильма уже написала часть того, что могла бы натворить со своей стороны, хотя и не всё, далеко не всё... А вот ты, Генсек – сыграешь в эту игру?
- Игра знатная, что и говорить!.. – Генсек складывает руки на груди и задумывается. Когда ты уже ждёшь от него невесть какой гадости в сторону Георгия, он оживает, - Сыграем. Тэк-с: если не считать, что я, как профессиональный сапёр, устроил убийство собственной матери... Хотя, как это, не считать – это обязательно надо считать, ход-то какой! – да плюс Апгрэйду азы взрывного дела преподавал тоже я; остаются все мои старые связи по армейским каналам, удобные для организации обоих перехватов. Что ж, грамотно было проведено, горжусь – чудом выкручивались. Так?
- Ты не тащи одеяло-то на себя, - поправляет его Рантье, - Всю электронную часть тянул Апгрэйд, и бригаду антихакеров он же навёл... Ишь, все лавры себе захотел.
- А тактическое планирование всё ж моё!
- Вы с ума посходили!.. – не то кричит, не то шепчет Сильма, глаза у неё стремительно наливаются блеском; но ничего уже не остановить, - Карачун, скажи им...
- Ну, со мной всё ясней некуда, - охотно подключается Карачун, и даже выпрямляется, сверкнув нехорошей, гошиной улыбкой, - Пехтура – всегда пехтура, и пригодится – везде. Не обессудьте!
- Не обессудим, - успокаивает его Рантье, - Красивый, братцы, коленкор получается! Менора...
Менора плавно откидывает за плечи гриву.
- Что бы у вас, дилетантов, получилось без профессионального инженера по информации? Одно слово – тактики. Только я досконально знаю болевые рычаги любого из нас, любые цепи ассоциаций и фракталы приложения усилий. Мне и карты в руки. Но не забывайте. Главным, - она с особенным смаком произносит это слово, - Главным игротехником была, всё-таки, Тарантелла. Координация, узел связи, психопрограммирование...
- Без бэ, - понимающе кивает Генсек, - Подумаешь там, Рантье, Борзописец – так: разведка, наблюдение, рекогносцировка, обеспечение тыла... фигня! – а вот бабуся рулила так рулила!..
Сильма уже, нимало не скрываясь, ревёт в ладони. Тебе же каким-то чудом ещё дышится в этом бедламе: ты видишь, как от шутки к шутке взгляды становятся острее и настороженнее, незаметными для глаза, рефлекторными движениями каждый отстранился от каждого на максимально возможное расстояние – по линейке так не рассчитать! Говорят, если специально выдавливать из себя хохот, потом не сможешь остановиться – неужто, со страхом так же? Вон: Карачун коротко глянул на Генсека, и палочки, скрежетнув, перепрыгнули у него из рукава в рукав; а в ответ на этот скрежет Менора дёрнула руку ближе к правому борту жилетки. Ты с отчаянием утопающего упираешь взгляд в так и стоящего столбом Георгия...
И обмираешь. Он, кажется, сейчас упал и умер бы, если б ты не взглянула. Господи, шепчут его губы беззвучно на фоне общего гвалта – но тебе ли его не понять? – господи, да я же хотел только рассмешить, показать, какой это бред, какой это всё безумный, опасный, сивой кобыле и не снившийся бред!.. Показал, отвечаешь ему так же беззвучно – а уж рассмешил-то... И ты веришь ему безоговорочно, ты только что разгадала секрет его резиновой улыбки, что так легко перекинулась на остальных. Так улыбаются, когда нужно говорить и смеяться сквозь жуткую боль и невообразимый страх; но нужно говорить, и нужно смеяться...
- ...Господа, господа! – тянет руку Генсек, - Кажется мне, или мы кого-то забыли? Ну да, конечно – Олю. Она, между прочим, всё время была рядом.
- Не забыли, - Георгий устало пожимает плечами, - Просто, на неё ничего нет. Ни особых талантов, ни спецдоступов – нет, и всё тут. Не трожьте, она чиста.
Он, наверное, хотел, как лучше. Он, наверное, и в самом деле, просто любит, и так вот неуклюже пытается тебя спасти... Только – с дьяволом танцуют до конца песни. И он сам, как обухом поражённый законом совпадения исключений , осекается вдруг и бледнеет. К чести его, он делает это последним.
Тебе ничего не остаётся, кроме глупого вида.
- Точно, с ума сошли, - говоришь деревянными губами, - Нашли дракона, тоже мне...
Даже Сильма, милый заплаканный ребёнок, вперяется в тебя, будто в привидение.
- Олечка, Оля, милая, - всхлипывает она, - У тебя... Ладанка... Мигает... Ты не могла, если человек, знать формулу активации...
А ты продолжаешь про себя молиться – ну хоть святой заступнице Екатерине! Но тут - опять! – всё происходит, одновременно, слишком долго и слишком быстро...
.........................................
конец одиннадцатой главы
IrkanKlayd(с)
|
|
|
|
15.11.2010, 17:22
|
#43
|
в поисках статуса
Регистрация: 19.09.2010
Адрес: Ёбург
Сообщений: 1,295
|
Re: Лицом к своей тени
ЭПИЛОГ ________________________________Семь громов
...Передают, что великий учёный Чэнь, закончив однажды своё экзаменационное сочинение, раза четыре перечёл его вслух и вздохнул:
- Разве ещё кто-нибудь так напишет! – он выбросил листы и стал писать заново…
* * *
Уж какая это относительная вещь – время! А зрение и восприятие человеческие – и того относительней. Ведь хотя бы секунда должна была пройти, хотя б полсекундочки, пока кружилась эта карусель – но не можешь диффиренцировать ни очерёдности, ни даже особых деталей.
Вот блестят в лучах бра смертоносные куай-цзы Карачуна и клинок меча – и что из них стремилось в твоё переносье, а что этому препятствовало? Потерянный след, как и траектория пули из пистолета Меноры, загасившей один из двух абажуров – после чего, в полутьме, ты уже совсем мало что понимаешь, а свои действия – всего меньше. Со стула ты сверзиться точно успела, успела рвануть и послать в свистящее пространство ладанку (и ничего она не светилась!), почти выхватить из кармана коробок с шуршунчиком... Ну и хватит, наактивничались. Лежишь, полуоглушённая, и хлопаешь ресницами в этой внезапно упавшей белизне и тишине.
Я тебя не знаю, но я тебя побрею. Ни слова лжи, между прочим. Мужик, склонившийся над тобой и озабоченно трогающий твой лоб, НЕбрит и НЕзнаком. Лишь когда прилетает матёрый перегарище, облегчённо вздыхаешь: Почутьчуть. Вот и познакомились.
Странно и чудесато вокруг. Кряхтя и постанывая ворочаются, пытаются встать из различных поз вроде бы и знакомые, но абсолютно, скорее всего, чужие люди. Какая-то длинная покорёженная железяка валяется под столом – а под бедром у тебя что-то больно угловатится сквозь толстую джинсу. Расхристанная, с рваными нитями марионетка. И - хм, раздавленная коробочка, из-под часов, что ли... пустая, как и была, должно быть.
- ...Во дают люди, - беззлобно ворчит, меж тем, Почутьчуть, убедившись в твоей исправности и шаркая на подмогу кому-то другому, - Скоко бухла ещё на столе, да в баре ещё – а они склочничать. Добро б из-за путного чего – нет, драконов им подавай... Где их взять, не выпивши-то как следует, а?..
Благо, он не видит, как ты нашариваешь рюкзачок и со второй попытки встаёшь на ватные ноги. Последний раз его сиплый голос ты слышишь уже в дверях.
- ...Конечно, если б были те драконы... А то ведь - нету!.. Да-а, если б были – ну, тогда была бы красивая сказка. Очень красивая сказка...
...Ты идёшь по трассе.
За послезимьем, за, потопу подобной, нынешней весной, за межпогодьем, в кои-то веки – просто хороший день. Без особой погоды, без особого настроения, одним теплом и скукой уже хороший.
Ты не спешишь стопить. Легко идётся вперёд – и солнце путается в ресницах, и золотится от него отросшая за весну чёлка, и не надо ни о чём думать. Ни о чём и ничего.
Кому нужны сказки семи громов? Скрой; и времени-то у нормальных, серьёзных людей никогда не было на такие глупости. И не будет. А будет – так не поверят, пиши, не пиши... Что ты видела? Ничего ты особого не видела. Кому интересно, кто дракон? Да мало ли, кто. А кто тут не дракон? Тьфу!..
Упругим шагом бывалой трассерши ты доходишь до удобного перевала. И тебя видать издалека, и перед тобой диспозиция – как на ладони. Сбрасываешь рюк на обочину, поворачиваешься к трассе, оставляя за спиной солнце. Видишь до самой дальней дали серую асфальтовую змею, улыбаешься ей, подтягиваешь митенки и начинаешь стопить - девочка-дракон по имени Оля; лицом к своей крылатой тени.
__________________________________________________ ____________
ПРИЛОЖЕНИЕ ДЛЯ СЛИШКОМ ЛЮБОПЫТНЫХ
В архиве ЦУМа (1985, 1999-2006 годы):
0. «Пещера Спящего» (гибнет жена Генсека, артефакт: нетающий кристаллик;
1. «Закулисы» (присоединяется Рантье, артефакт: марионетка Рантье);
2. «Калькулятор forever» (присоединяется Апгрэйд, строится мотель;, артефакт: код вызова NUL`а);
Дела по секте «Седьмой Ангел»:
3. «Стопа Соломона» (знакомство с Менорой);
4. «Дети Исава» (присоединяется Менора, артефакт: вероятная последовательность букв заклинания Исава);
5. «Наследство Парацельса» (присоединяется Александр Шорох);
6. «Наряд принцессы» (присоединяется Карачун, тридцатисекундная война с Индией, артефакт: серьга от наряда принцессы);
7. «Семь громов» (ликвидация секты, гибнет Шорох);
8. «Васан: no passaran» (появляется Почутьчуть, артефакт: праща Ога);
9. «Сторож брату» (артефакт: статуэтка собаки);
10. «Брэйн-паззл» (присоединяется Борзописец, артефакт: медальон со знаком Рыб);
11. «Пасынок оружейника» (артефакт: абсолютный меч);
12. «Меч и пещера» (присоединяется Сильма, открыта Элора);
13. «Рождественская судьба» (знакомство с Гошей, артефакт: шуршунчик);
14. «Хроническая гибель» (знакомство с Олей, артефакт: ладанка);
15. «Гоша и дракоша» (конец Центра Управления Мифами).
__________________________________________________ ____________
КОНЕЦ
IrkanKlayd(с)
|
|
|
|
|
|
Ваши права в разделе
|
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения
HTML код Выкл.
|
|
|
|
Текущее время: 15:18. Часовой пояс GMT +3.
|
|
|
|