Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка

Вернуться   Стихи, современная поэзия, проза - литературный портал Неогранка, форум > Лечебный корпус > Амбулатория



Ответ
 
Опции темы

Гонка за призраками. Часть вторая. Слуги дьявола

Старый 12.08.2019, 15:26   #1
Тяжелый случай
 
Регистрация: 27.01.2019
Адрес: планета Земля. прямо посредине
Сообщений: 283

Гонка за призраками. Часть вторая. Слуги дьявола


«Каждый выбирает для себя:

Женщину, религию, дорогу;

Дьяволу служить или – пророку,-

Каждый выбирает для себя…»



* 1 *

Младший лейтенант осторожно вошел в кабинет и, прикрыв за собою дверь, вскинул руку к козырьку:

-Оперуполномоченный Акрамов явился по вашему приказанию!

-Являются привидения… Или призраки… лейтенант!

У Акрамова отлегло от сердца: начальник Управления назвал его просто лейтенантом, а это хороший знак. Акрамов даже повеселел, но ненадолго.

-Как с беглецами?

-Ищем, - промямлил лейтенант, моментально сжимаясь в комок – живой комок мускулов и нервов; тронь его и – заверещит он пронзительно и тонко, как от нестерпимой боли, словно приложили раскаленное железо к обнаженному мясу.

-Плохо ищете! – голос Рахманова был сух, лишен всяких интонаций и, казалось, самой жизни. Холеная рука легла на почтовый конверт, лежавший рядом с чернильницей. – Вы знаете, что это?

-Никак нет, - бормотнул Акрамов, изо всех сил стараясь придать голосу нотки почтительности и скрыть дикий, душащий страх.

-В этом конверте – наш с вами приговор, товарищ младший лейтенант! – рысьи глаза Рахманова – острые, желтые, - впились в покрывшееся холодным потом лицо Акрамова. – Это письмо в Москву, лично товарищу Сталину. И говорится в этом письме о тех беззакониях, которые творятся во вверенном вам районе… Впрочем, что я говорю – вот, читайте! – пальцы щелчком отправили конверт через весь стол к Акрамову. Письмо, скользя по полированной поверхности, упало бы, но лейтенант подхватил его на лету, подхватил растерянно и жадно.

-Садитесь и читайте! – приказал Рахманов, пряча в рыжих усах усмешку.

В дверь постучали.

Через секунду в кабинет вошел начальник отдела капитан Ковригин – худой, с нездоровым румянцем на ввалившихся щеках.

-Проходи, проходи, Семен Семеныч, - Рахманов чуть изменил позу. – А вы, лейтенант, читайте, читайте…

Акрамов уткнулся в письмо, поглядывая поверх исписанных листков. В Управлении все знали и уважали этого старого чекиста, переведенного из Москвы еще в 32-м. Тогда, в разгар борьбы с басмачами, с их заграничной агентурой, позарез требовался опытный специалист. Прислали Ковригина – ученика Артузова и Сыроежкина, - основателей советской контрразведки. Тех самых, что разработали операции «Трест» и «Синдикат», обезвредили Бориса Савинкова и его отряды; тех самых, что организовали в 1930-м похищение из Парижа генерала Кутепова; тех самых, которые на предложение Сталина принять участие в чистках ответят: «Врагов у нас и так хватает, а в своих мы не стреляем!» За что и поплатятся. И не только они. Тысячи дзержинцев будут скошены пулеметными очередями – будет не хватать исполнителей-расстрельщиков, убивать будут из пулеметов. А чтобы не было слышно, будут заводить моторы грузовиков и газовать на полную…

Ковригин еще не знал, как ему повезло, когда его перевели в Среднюю Азию. Здесь он провел несколько блестящих операций по обезвреживанию английской резидентуры, здесь же заработал малярию…

-Что у вас? – Рахманов сделал приглашающий жест.

Ковригин сел. Достал из папки лист бумаги с отпечатанным текстом и двумя десятками подписей, положил перед начальником Управления.

-Что это? – Рахманов, щурясь, повертел лист в руке. Достал очки из сафьянового футляра, надел их. Пробежал глазами текст.

-Вот как? – тихо удивился он. – Ходатайство… Вы понимаете, товарищ Ковригин, чем это пахнет? Как это называется?

-Я все понимаю, товарищ майор, - отрезал Ковригин. – И все же прошу помочь! Лейтенант Иванов и красноармеец Чикайда должны быть освобождены… Ведь это смешно, ей-богу…

-Ах, вам смешно! – Рахманов намеренно повысил голос, довольный, что при разговоре присутствует Акрамов – значит, через полчаса все Управление будет знать, и кое-кто почешется, задумается.

Акрамов навострил уши: он знал, о чем речь.

После праздничной демонстрации, красноармеец Чикайда зашел по срочным делам в уборную, а доверенный ему портрет Сталина прислонил к стене кабинки. Проходивший мимо политрук чуть не рехнулся при виде такого кощунства. Вызванный по команде лейтенант Иванов обматерил политрука, заявив, что и вождь без сортира не обходится. И вот, постановлением ОСО: Иванову – пять лет, Чикайде – три года, статья 58 (КРД – контрреволюционная деятельность).

-Хорошо, товарищ Ковригин, - холодно, словно уже подписав приговор сидевшему перед ним человеку, обронил Рахманов. – Я передам вашу… просьбу… О результатах сообщу…

-Спасибо! – Ковригин сухо кивнул и встал. – Разрешите идти?

-Идите, - не глядя, буркнул майор. Подождал, пока Ковригин вышел, и спросил у Акрамова:

-Ну, видел, лейтенант? Займись этим письмом… Адресант уже у тебя в кабинете. Вечером доложишь… Свободен!



* 2 *

Узкий и пыльный двор был засажен тутовыми и абрикосовыми деревьями, под корнями которых журчала вода. Низенькие глинобитные строения, лепясь друг к другу, располагались правильным квадратом и представляли собой тесные каморки с земляным полом и маленьким окошком, затянутым вощеной бумагой. Дверной проем завешен тростниковой циновкой.

В центре двора возвышался топчан на сваях, застланный выцветшими, истертыми коврами. Днем на нем ели, пили чай, ночью – спали те постояльцы, кому не хватило места в каморках.

Хозяин постоялого двора – низенький, толстенький, с слащавой улыбочкой, - сидел на крылечке, по обе стороны которого кипели, фырча и посвистывая, два огромных, начищенных самовара. За ними присматривал слуга с остреньким лисьим лицом, в черкеске и кольцом в ухе. Два мальчика с большими расписными подносами сновали по двору, разнося постояльцам чай, кофе, сладости, иногда (с оглядкой), бутылку китайской рисовой водки, ширазкого вина, трубки с опиумом.

Постоялый двор был переполнен, и хозяин, довольно мурлыкая, доброжелательно поглядывал на двоих мужчин, сидевших на топчане и потягивавших чай. Первый был китайцем. Второй сильно смахивал на гявдара (цыгана), но хозяина такие мелочи беспокоили мало. Ему достаточно было знать, что эти люди – друзья Исмаила-одноухого, что Исмаил щедро платит за своих друзей, наведываясь каждые три дня, а больше Реза-Али (так звали хозяина), ничего и надо.

Единственное, что тревожило почтенного Реза-Али, это третий гость, носивший имя пророка (да святится имя его!). Этот неугомонный человек во все вмешивался, вел со слугами, с крестьянами разговоры, от которых у хозяина пробегала дрожь по телу, а обритая голова покрывалась потом. Этот непутевый рассказывал мусульманам о Советской России, о колхозах, где земля принадлежит крестьянам, о новых городах и заводах, о равенстве… Да лучше бы он пил водку или вино. Они веселят душу и делают жизнь красочнее. Но не терьяк. Реза-Али знал одно страшное свойство этого зелья – с каждым разом его требуется все больше и больше. И тогда пропал человек. Да и не человек он больше.

Вот и сейчас за воротами сидят несколько таких пропащих – изможденных, оборванных, вымаливающих «глоток дыма»; непроходимые должники, верные рабы. Один продал дом и скотину. Второй землю и сад. Третий (совсем недавно) – жену и старшую дочь. Хотел продать и младшую, да на что она годится в девять лет? Какой с нее прок? А прок хозяин любил и умел извлекать из всего.

Когда из-за поветрия «черной оспы» в городах, неподалеку появился базар, Реза-Али торопливо (всего за неделю), пристроил к дому пять клетушек, вселил в них десяток женщин в возрасте от пятнадцати до сорока лет и открыл дом свиданий самого низкого пошиба. Заведение с самого начала стало приносить большой доход. Даже сейчас у стены выстроилась очередь из желающих вкусить продажной любви…

Пронзительный женский вопль прервал плавное течение мыслей хозяина. Сердито сплюнув, он поднялся и засеменил, переваливаясь на коротких ножках, направляясь к комнатам свиданий. Слуга с кольцом в ухе, оставив самовары, вооружился короткой дубинкой и поспешил за хозяином…








Shohrat Romanov "С"
Изображения
 
Shohrat Romanov вне форума   Ответить с цитированием
Старый 12.08.2019, 15:27   #2
Тяжелый случай
 
Регистрация: 27.01.2019
Адрес: планета Земля. прямо посредине
Сообщений: 283

Re: Гонка за призраками. Часть вторая. Слуги дьявола


* 3 *

-Веллиев Вепа, 1920-го года рождения, туркмен, образование – 4 класса, член ВЛКСМ с 1936-го года… - Акрамов читал, намеренно не поднимая глаз. По опыту знал, что человеку, сидящему сейчас перед ним, не терпится встретиться с глазами следователя, заискивающе улыбнуться, жадно поймать ответную сочувственную улыбку и выпалить, словно из пулемета, оправдания, вывернуться наизнанку.

-Родственники… Так-с… Судимых нет. От кого ты получил письмо? – внезапно, не повышая голоса, спросил Акрамов, поднимая суровый взгляд, как бы припечатывая долговязого Вепа к стулу, намертво привинченному к полу.

-Я… - Вепа открыл рот, но сказать что-либо не хватило сил.

-Где скрывается Мухаммедов с дружками? – Акрамов положил на стол конверт, полученный от начальника Управления. Мстя за пережитый страх, постучал по нему пальцем. – Это ведь о них написано в письме…

-Я… Я… не знаю… - пролепетал Вепа.

-Что же ты знаешь?

-Ни-че-го…

-Ничего? – Акрамов горько усмехнулся, покачивая головой. – Лучшие сыны и дочери родины отдают все силы, а иногда и жизни за дело коммунизма… Ты же комсомолец, Веллиев, а, значит, будущий коммунист. Как же ты мог пойти на поводу у врагов партии, народа? Преступники, осужденные нашим, советским судом, помилованные… Они ведь заслуживали расстрела, а им сохранили жизнь… Они сбежали, вовлекли тебя… и не только тебя… в свои грязные делишки… Обращаются с клеветническим письмом к самому товарищу Сталину! Значит, отнимут у нашего любимого вождя его драгоценное время! Кто дал тебе это письмо?

Вепа сидел, опустив голову и зажав руки между колен.

-Веллиев! – сухо, с презрением позвал младший лейтенант. Юноша поднял затравленный взгляд.

-У тебя, кажется, есть сестренка… - Акрамов заглянул в карточку. – Наргиз… Сколько ей? Тринадцать. Почти невеста. Подумай о ней. Советская власть умеет прощать, но к врагам она беспощадна! Только представь: осудят тебя – пострадает и сестра. Отправят ее далеко на север, в тундру, в тайгу, на поселение, где живут одни уголовники… А представляешь, что сделают эти подонки с нежной, красивой девочкой? Представил? Не один, не два… Полтора десятка озверевших мужиков – на одну девочку, почти ребенка… И во всем будешь виноват только ты!

Вепа не выдержал – разрыдался.

-Видишь, ты плачешь, значит, не все еще потеряно! Скажи мне, кто, кто дал тебе это письмо? Кто приказал тебе отправить его? И ты спасешь себя, спасешь сестру… Так кто передал тебе письмо?

-Овез…

-Какой Овез?

-Наш… Комсомолец. Председатель ячейки.

-Фамилия?

-Чарыев.

-Что он говорил, что сказал, когда давал тебе письмо?

-Ничего. Просто попросил отправить его…

-И все?

-Все…

-Почему попросил именно тебя?

-Я сопровождал наших девушек на «текстилку». Должен был ехать он, но в последнюю минуту отправили меня…

Акрамов позволил себе доброжелательно улыбнуться. Перечитал протокол допроса. Заставил Вепа расписаться на каждой странице. Полдела сделано. Начальник Управления будет доволен…



* 4 *

Хозяин и слуга не успели пересечь двор, как из одной из клетушек выкатились двое мужчин, вцепившихся друг в друга. Реза-Али крякнул от досады. Одним из драчунов был его гость – друг Исмаила, тот самый смутьян. Если так пойдет и дальше, он отвадит всех посетителей.

Алтымухаммед, с перекошенным от бешенства лицом, оседлал противника верхом и молотил его кулаками, не видя, куда бьет, рыча:

-Сволочи! Она же совсем ребенок! Затаились здесь, эксплуататоры проклятые!

Его противник – рослый, красивый юноша лет восемнадцати уже не делал попыток сопротивляться. Он только прикрывал руками голову и вздрагивал всем телом от ударов.

Хозяин и слуга замялись в нерешительности: Алтымухаммед – гость, за него щедро платят. Помешать ему развлекаться – себе в убыток, ведь за драку, за скандал можно вытянуть дополнительную плату. А юноша… Этого юношу Реза-Али знал: кузнец и сын кузнеца. Все, что у него есть – молот и наковальня. Крестьяне к нему ходят со своим железом и углем. Ничего, впредь будет наука: негоже юнцу якшаться с женщинами, перебегать дорогу старшим.

Ванюша и Эмиль подбежали к дерущимся и оттащили Алтымухаммеда. Он отбивался, изрыгая проклятия, поминая всех сущих, ныне здравствующих и переселившихся в мир иной родственников «капиталистов». Чтобы заставить его замолчать, Ванюша коротко и резко ударил приятеля «в душу». У бывшего председателя перехватило дыхание – он захлебнулся и замолчал, вращая глазами. Друзья оттащили его к колодцу и окатили водой. Алтымухаммед сразу перестал вырываться, теперь он только мотал головой и отфыркивался.

А хозяин, осмелев, приступил к дознанию.

Прежде всего, он пинками и угрозами заставил подняться юношу.

-Ты, сын ишака! – визгливо закричал Реза-Али, приподнимаясь на цыпочки, чтобы казаться выше. – Ты зачем пришел в мой дом? Чтобы ссориться с моими гостями? Да знаешь ли ты, что эти уважаемые люди – иностранцы? Знаешь ли ты, что делает полиция с теми, кто обижает иностранцев? (Юноша побледнел). Но сначала ты заплатишь мне за ущерб.

-Опомнись, дженебе-вали! – взмолился юноша. – Я ведь не делал ничего дурного! Я только вошел в комнату, как вбежал этот господин и набросился на меня…

-Ты вошел в комнату… - перебил его хозяин. – В какую?

-К Зулейхе, - чуть слышно ответил юноша, опуская голову.

-К Зулейхе? – весело удивился Реза-Али. – А деньги ты заплатил? Или ты думаешь, что мои красавицы услаждают разных оборванцев из милости?

-Нет, не платил. Скажи: сколько… - забормотал юноша, совершенно теряясь под насмешливыми взглядами других клиентов, ожидавших своей очереди, сидя у стены прямо на земле.

-Пять туманов! – презрительно сообщил хозяин, подмигивая слуге. – Всего пять туманов – и целый час ты проведешь в садах Эдема! Прекрасная гурия доставит тебе незабываемое удовольствие… Есть у тебя пять туманов? Если нет, плати два и можешь смотреть со стороны, учиться у настоящих мужчин…

Юноша торопливо вынул из-за пазухи узелок, развязал его и положил на белую, широкую ладонь несколько замусоленных бумажек:

-Это все, что у меня есть…

Реза-Али некоторое время брезгливо рассматривал деньги.

-Ого! – воскликнул он. – Целых десять туманов! Ты решил стать мужчиной… Иди же, Зулейха, ждет тебя…

Юноша робко направился к клетушке, но хозяин снова окликнул его:

-Постой! А откуда у тебя столько денег? Или ты продал молот своего отца? Тогда грех на тебе, сын порока, - ведь ты продал самое святое, самое ценное, что было в вашей семье!

Хозяин захохотал. Захохотали и все остальные. А юноша поспешно скрылся за циновкой, служившей дверью.

-Два часа! Слышишь? Два часа есть у тебя, чтобы стать мужчиной! – крикнул Реза-Али и направился к крылечку, пряча за пояс деньги…
Shohrat Romanov вне форума   Ответить с цитированием
Старый 12.08.2019, 15:28   #3
Тяжелый случай
 
Регистрация: 27.01.2019
Адрес: планета Земля. прямо посредине
Сообщений: 283

Re: Гонка за призраками. Часть вторая. Слуги дьявола


* 5 *

Пока сержант обыскивал арестованных, Акрамов обшарил юрты, заглянул в хашару, в тамдыр. Но нашёл только одну ученическую тетрадь в косую линейку. Прихватив её, совершенно расстроенный, подошел к топчану и сел, закинув ногу на ногу. Арестованные стояли перед ним, переминаясь, под конвоем троих красноармейцев с винтовками наперевес.

-Где Мухаммедов с дружками? – без предисловий спросил младший лейтенант.

Овез опустил голову и вздохнул. Назар-ага что-то бормотал, покачивая головой и хмуро поглядывая в сторону хауза, где лежало тело старого волкодава. Верный пес первым бросился на незваных гостей, и оперуполномоченный, не выходя из машины, разрядил в него свой наган.

-Где твоя внучка, яшули? – задал Акрамов следующий вопрос, видя, что на первый отвечать никто не собирается.

Старик еще сильнее сгорбился, мысленно воздавая хвалу Всевышнему, что надоумил его два дня назад отправить русского и обеих девушек к родственнику в пески.

-Значит, будем молчать? – поинтересовался Акрамов, но поинтересовался вяло, больше для порядка. По опыту знал, что снимать допрос сразу – только зря время терять. Арестованные в шоке, у них туман в голове. Раскрыл тетрадь, и Овез впился в нее глазами. В эту тетрадь Лев записывал по памяти стихи, и, видимо, забыл. Но куда исчез друг, он не знал. Специально приехал сегодня, чтобы предупредить, что Вепа арестован, но застал только Назара-ага. Но все попытки разузнать, где Лев и девушки, успехом не увенчались – хитрый старик два часа плел какую-то ахинею, не дав ни одного вразумительного ответа.

-Уважаемые товарищи потомки! – вслух прочитал Акрамов. – Роясь в нашем, сегодняшнем, окаменевшем дерьме, наших дней изучая потемки, вы вспомните, наверно, обо мне… Чья тетрадь? – спросил лейтенант, пробегая глазами следующее стихотворение. – Гости позабыли?

-Моя, - выступил вперед Овез. – И стихи мои!

Акрамов вскинул на него изумленный взор.

-Вот как? Ты у нас не только письма в Москву строчишь, еще и стишками балуешься?

При упоминании о письме, старик бросил встревоженный взгляд на энкэвэдэшника, потом на Овеза. Вспомнил случайно слышанный разговор о каком-то письме, и помрачнел. Только этого не хватало. Овез побледнел.

-Неважная честь, чтоб средь этаких роз мои изваяния высились, по скверам, где харкает туберкулез, где блядь с хулиганом и сифилис…- насмешливо прочёл Акрамов. – Ты что, с тачкой по Колыме захотел побегать? За любое из них десятка тебе обеспечена. А если приплюсовать остальные грешки, то и четвертак потянешь…

Овез угрюмо молчал.

-В машину их! – приказал младший лейтенант, кивнув на арестованных. – Одного оставь здесь, сержант: пусть присмотрит за хозяйством, а то растащат соседи… Поехали!



* 6 *

Кряхтя и чертыхаясь, Эмиль и Ванюша дотащили Алтымухаммеда до топчана и заставили лечь, сунув под голову тюфяк, по которому прыгали блохи. Говорить не хотелось. На душе, на сердце было скверно. Окружающий мир вызывал омерзение. Но приходилось терпеть.

-Сволочи! Что они с женщинами делают! – пробурчал Алты, отворачиваясь к стенке.

-Молчал бы лучше! – огрызнулся Эмиль. – Забыл, где находишься? Кто мы здесь? Нам только полиции не хватало…

-Видел бы ты, - мрачно ответил Алты, не оборачиваясь. – Девочка совсем. А они… Она уже ничего не соображает! Взял бы да размазал этого толстяка по стенке как клопа…

-Ну его к черту! - примиряющее заговорил Ванюша. – Потом хлопот не оберешься. Ну, дашь ему в морду – разве мир изменится? Живут как в средневековье… - Он плюнул. – Ага, а вот и наш проводник…

Эмиль оглянулся и раскрыл рот: к ним приближался мужчина в европейском костюме – мятом, но малоношеном. Только знакомый туркменский тельпек был все так же лихо сдвинут на ухо.

Исмаил (это был он) присел на топчан, на самый краешек. Рядом пристроилась невзрачная личность со сломанным носом.

-Это Гудрот! – небрежно пояснил Исмаил, мотнув головой на спутника. – Он поведет вас дальше. Можете говорить по-русски – он понимает: работал переводчиком у казаков, когда они стояли в Иране…

Собственное упоминание о казаках исказило лицо мерзавца до неузнаваемости, а голос дрогнул от ненависти, – никак не мог простить головорезам в черкесках своего уха, отрубленного казачьей шашкой в бою под Кушкой. Тогда Исмаил с дружками занимался контрабандой на афганской границе: перегоняли за кордон скот, обратно несли терьяк. Случайно напоролись на казаков…

После горячей схватки, в которой уцелел один Исмаил, ему пришлось срочно перебираться в Ахал, налаживать отношения с персами…

Ванюша с Эмилем переглянулись – личность со сломанным носом доверия не внушала. Хищное голодное лицо, бегающий взгляд…

-А этот что? – Исмаил хлебнул остывшего чаю и сморщился от горечи. – Заболел что ли?

Бывшие зэка ничего не успели ответить, потому что к Исмаилу круглым мягким шаром подкатился хозяин. Почтительно приблизившись и пожав сухую, жилистую руку двумя своими – белыми и пышными, Реза-Али торопливо заговорил по-персидски, то и дело указывая глазами на Алтымухаммеда.

-У, харамзада! – глаза Одноухого свирепо блеснули. Он добавил что-то по-персидски и закончил тираду трехэтажно по-русски. – Мозги у тебя высохли, что ли? – Не находя больше слов, переполняемый праведным гневом, выплеснул остаток чая в лицо бывшего председателя колхоза. – Забыл, где находишься?!

Точно пружина подбросила Алты. И через секунду Одноухий вылезал из розового куста с подбитым глазом и расцарапанной физиономией. Эмиль и Ванюша схватили Алты за руки. Гудрот остался сидеть, не шевелясь.

Исмаил потрогал грязной рукой заплывший глаз и сел:

-Уйдете сегодня ночью. Гудрот с лошадьми будет ждать в полночь, у развилки. Возьмите с собой кого-нибудь из местных – он приведет лошадей обратно…

-А кого? – растерянно спросил Ванюша. – Мы же никого не знаем и по-ихнему не говорим…

-Да вот хоть его! – Одноухий ткнул пальцем в юношу, который вышел из каморки с белым, потерянным лицом, и направился к крылечку, где восседал Реза-Али, удобно примяв задом шелковую подушку. Эмиль и Ванюша признали в нем недавнего противника Алты, а бывший председатель недовольно засопел. Но сказать опять ничего не успели.

Кузнец поднялся на крылечко и, в ответ на насмешливо-вопрошающий взгляд хозяина, хватил кулаком как раз в то место, где кончался первый и начинался второй подбородок. Реза-Али с чашкой шербета перекувырнулся через голову и вкатился в дом, по пути сорвав кисейную занавеску.

Исмаил хмыкнул, налил себе чаю:

-Подождем, - проговорил он, отхлебывая, - пусть освободится…



* 7 *

Надзиратель открыл дверь камеры и втолкнул Овеза и Назара-ага в вонючую духоту.

-Гражданин начальник, перебор! И так уже шестнадцать душ! – недовольно загудели сиплые голоса.

-Ничего, потерпите! – пробасил надзиратель и захлопнул дверь.

Пока гремели запоры и замки, Овез и Назар стояли у порога, привыкая к царящему здесь полумраку. И только когда в коридоре послышался топот удаляющегося конвоя, Назар-ага с тяжелым вздохом присел возле стены. Рядом устроился и Овез.

Четырехместная камера с маленьким окошком и тусклой лампочкой под потолком вмещала теперь восемнадцать человек. Параша в углу источала резкий аммиачный запах, на который никто не обращал внимания. Все были молчаливы и сосредоточены.

Из-под нар вылез мужчина в кителе со споротыми знаками различия. Морщась, сонно огляделся, отстегнул клапан кармана, достал пластмассовый мундштук и сунул его в рот. Причмокивая, встал и сделал несколько приседаний, потом потянулся так, что хрустнули суставы, и подошел к чайнику с водой, возле которого как раз и сидел Овез.

-Новенький? – спросил военный, беря чайник и не глядя на Овеза. Сделав несколько крупных глотков, поставил чайник и присел на корточки рядом. Равнодушно спросил: - Давно взяли?

-Недавно, - ответил Овез, глядя перед собой.

-А за что?

-Ни за что…

-Понятно. – военный пересел к стене и, прислонившись спиной, снова сунул в рот пустой мундштук. Негромко, но внятно проговорил:

-Дай им что-нибудь, слышишь? Признавайся в любой ерунде, но только дай что-нибудь… Лучше всего возьми на себя анекдот… Антисоветский! Получишь трешку в лагере… Я поздно это понял, троцкист долбанный…

Овез слушал, затаив дыхание.

-Я своим сообщил, чтобы отреклись, - продолжал собеседник. – Сын у меня и дочь твоих лет… Комсомольцы! Кто ж виноват, что Ленин в семнадцатом году привел в правительство одних врагов народа? Кто виноват, что маршалы да командармы врагам продались? Колотили немцев, англичан, французов, американцев, японцев, финнов, греков, поляков, да еще с них золото брали!

Военный говорил быстро, горячо, и нельзя было понять – говорит он все это серьезно или посмеивается. Хотя не до смеха было.

-А меня – за письмо товарищу Сталину, - внезапно вырвалось у Овеза.

Сосед осекся, вперил в него изумленный взгляд и расхохотался.

-Письмо? – захлебываясь смехом, переспросил он, шаря по полу, разыскивая выпавший изо рта мундштук. – Эх, дурашка ты, дурашка… Да знаешь ли ты, что все это нужно только одному человеку – Сталину!

У Овеза закружилась голова. Ему показалось, что сидящий рядом человек просто спятил.

-Что вытаращился? – окрысился военный. – Сочиняю, думаешь? А ты спроси старых большевиков, кто еще жив… Они тебе расскажут: где был Сталин, когда Зимний брали… Чай пил, прятался… Кто задницу Троцкому лизал? Ему же надо истребить всех, кто хоть что-нибудь знает. А кому сейчас нужно выбивать армию, сейчас – когда война на пороге? Погоди, он еще с Гитлером договорится… - сосед многозначительно похлопал Овеза по плечу. – Бери на себя анекдот и езжай в лагерь – там спокойнее.

-Почему?

-Потому что… И не вздумай упираться, мальчик – сломают! И потянешь на дно друзей – знакомых… А там: знакомые знакомых и знакомые тех знакомых…

-А если я ни в чем не признаюсь? – упрямо спросил Овез.

Сосед усмехнулся, с сомнением покачал головой.

-Ночью, часа в два, мы прослушаем концерт. А утром ты повторишь мне свои слова… Договорились? А сейчас постарайся уснуть – спать ночью не придется…
Shohrat Romanov вне форума   Ответить с цитированием
Старый 12.08.2019, 15:29   #4
Тяжелый случай
 
Регистрация: 27.01.2019
Адрес: планета Земля. прямо посредине
Сообщений: 283

Re: Гонка за призраками. Часть вторая. Слуги дьявола


* 8 *

Целых три раза Реза-Али с разбитым в кровь лицом порывался выйти из дома и каждый раз кулак кузнеца забрасывал его, точно мячик, обратно – в тишину и уют комнат.

-Довольно! – Одноухий отпихнул двоих слуг с дубинками, прибежавших на помощь хозяину, и, схватив ношу за плечо, повернул лицом к себе. К своему глубокому изумлению, Исмаил увидел на лице юноши не гнев и ожесточение, а выражение скорби и слезы. Это несоответствие выражения лица и поведения так поразило старого контрабандиста, что он отпустил кузнеца, и Реза-Али, понадеявшийся на вмешательство важного гостя и решившийся на четвертую попытку, получил удар в переносицу, обиженно хрюкнул и мешком повалился на ковер.

-За что ты его так? – спросил Исмаил, вынимая из кармана деньги. Отсчитав пятьдесят туманов, бросил на тело хозяина. Потом, подумав, добавил еще десятку.

Взгляд юноши, затуманенный влагой, постепенно обрел осмысленность. Он схватил Исмаила за руку и потащил в каморку.

-Смотрите, дженебе-вали, смотрите, что он сделал с моей невестой, будь трижды проклят его род!

Когда глаза Одноухого немного привыкли к сумраку, разогнать который не мог разогнать свет фонаря, стоявшего на подставке возле ветхой, продавленной кушетки, он увидел нечто необычное. Юная прекрасная девушка лежала на продранном в нескольких местах одеяле, подперев голову рукой, и ее обнаженное тело отливало золотом и перламутром. Продолговатые глаза были полузакрыты, припухлые детские губы что-то шептали. Девушка была либо пьяна, либо погружена в наркотическое небытие. И к этому великолепию уже пристраивался, скинув с себя пахнущую рыбой одежду, долговязый купец из Астрабада. Но едва длинные, волосатые руки схватили нежное тело и сжали в объятиях, девушка вскрикнула и застонала. Молодой купец, разразившись проклятиями, набросился с кулаками на купца.

-Проклятые! Проклятые! – кричал обезумевший влюбленный. – Что вы с ней сделали? – и молотил кулаками по гулкой, сутулой спине астрабадца, не желавшего отрываться от жертвы.

Исмаил не был чувствительным человеком. Жизнь приучила его к жестокости и равнодушию. Его поступками всегда руководил трезвый расчет, за исключением тех случаев, когда он, накурившись терьяка, впадал в буйство. Поэтому, вышвыривая купца из каморки, он руководствовался чистым расчетом: юноша, ставший должником, пригодится.

Вернувшись в убогое помещение, Одноухий тронул за плечо кузнеца, который тормошил свою возлюбленную, стараясь привести ее в чувство.

-Оставь ее здесь до вечера, пусть спит… А вечером заберешь…

Кузнец вскинул на него горестный, недоверчивый взгляд.

-Не бойся, - подбодрил его своей хищной, острозубой улыбкой Исмаил. – Ты заберешь ее сегодня вечером, сразу после полуночи, даю слово! А до тех пор к ней не войдет ни один мужчина! А теперь пойдем, выпьем вина за тебя и твою невесту…



* 9 *

Ближе к одиннадцати, когда всё тело уже ломило от беспрерывного сидения, а изболевшийся затылок будто налился свинцом, вдруг загрохотала дверь, и вошел надзиратель. Равнодушно-бесстрастно отметя панически-испуганные взгляды двух десятков глаз, он вытянул руку и, указав пальцем на Назара-ага, кивнул головой на приоткрытую дверь, от которой веяло сырым сквозняком. Старик, кряхтя, поднялся с пола, зашаркал к двери. Надзиратель подтолкнул его в спину и вышел сам. Дверь захлопнулась, и в ту же секунду многоголосое эхо подхватило дикую какофонию десятков голосов – воплей, криков и ругани. Словно по звонку, по сигналу, палачи разом приложили раскаленное железо к обнажено-беззащитному мясу своих жертв. Мольбы о пощаде, крики боли, плач, и дикая, озверелая ругань: мать! Мать! Мать! Голоса: мужские, женские и, кажется, детские…

Бывший военный склонился к Овезу:

-Слышишь?

-Слышу…- едва шевеля бескровными губами, ответил Овез. И обвел глазами камеру. Одни из сокамерников (видимо, старожилы, люди привычные) спали, натянув на головы тряпье. Другие, зажмурив глаза и заткнув пальцами уши, сидели… И тут…

Мужчина, сидевший на нарах и смотревший перед собой пустым, бессмысленным взглядом, встрепенулся, вскочил и бросился к двери. На бледном, изможденном лице появилась гримаса нестерпимой боли и ужаса. Руками и ногами он заколотил по толстому, гулкому железу:

-Откройте, это она! Не трогайте! Не смейте! Лучше убейте сразу! Гады! Сволочи! – и слезы – крупные, тяжелые слезы – посыпались из безумных глаз.

Открылась дверь. Чьи-то руки выхватили мужчину в коридор. Дверь захлопнулась. (Сволочи! Палачи! Убийцы!)

-Инженер! – кивнув на дверь, зашептал военный Овезу, дыша в самое ухо. –Приехал из Москвы. Жена из Прибалтики. Ребенку три месяца. Сначала взяли жену – «пе-ша» (подозрение в шпионаже). А потом и его – из-за жены. На очной ставке…- военный поморщился, - ее изнасиловали у него на глазах… Он и тронулся. Грудь, говорит, ей забинтовали, чтобы молоко пропало…

В коридоре раздались два выстрела, и все стихло.

Снова распахнулась дверь. Опять появился надзиратель и поманил пальцем Овеза.

Очутившись в коридоре, Овез зашарил глазами по полу – тела не было. Только маленькое пятнышко крови ярко алело на кирпичном полу.

-Руки назад!

Овез вздрогнул, но подчинился.

-Вперед!

Они шли по длинному коридору, и вопли истязаемых с каждым шагом отдалялись. Очевидно, камеры пыток располагались в другом крыле.

-Направо!

Овез свернул, и лицом к лицу столкнулся с высокой, красивой женщиной. Темные, томные глаза смотрели равнодушно, а нижняя губа была выпячена высокомерно и презрительно. На женщине был прекрасно сшитый костюм из серой шерсти, и руки – тонкие, изящные, - она держала свободно. Но за ее спиной семенил низенький конвоир и настороженным взглядом сверлил спину своей подопечной.

Овезу лицо этой женщины показалось знакомым. Но где, где же он мог ее видеть? И что она делает в этом аду? Если бы он мог оглянуться, то увидел бы, как многозначительно переглянулись конвоиры, как женщина и ее сопровождающий свернули налево – туда, где находились все двенадцать застенков, где работал конвейер…



* 10 *

Ночь накрыла строения постоялого двора непроницаемой тьмой. Ни огонька. Ни звука. И только где-то далеко-далеко за селением слышался шум – крестьяне охраняли свои поля и бахчи, распугивая кабанов.

Ванюша и Эмиль лежали на топчане и смотрели в звездное небо. А рядом ворочался и сопел Алты, у которого после дневного буйства нестерпимо разболелась голова.

С первыми петухами за ними должен был зайти тот юноша-кузнец, чтобы проводить за селение, к развилке дорог, где поджидает с лошадьми новый проводник – Гудрот.

А вот и сигнал – от глинобитной стены метнулся лучик света, мигнул раз и другой… Это фонарик, который подарил Исмаил кузнецу.

Эмиль и Ванюша, затаив дыхание, вглядывались в темноту, вслушивались, но провожатый вынырнул с другой стороны. Учащенно дыша, он приложил палец к губам и жестом предложил собираться. Неодобрительно глянул на Алты и снова исчез. Друзья торопливо собрали свои пожитки и направились к забору, к тому месту, откуда подавался сигнал. И едва не сорвали все дело: двигаясь Наощупь, не разбирая во тьме дороги. наделали немало шуму.

Алты, шедший впереди, оступился и свалился в канаву с водой. Эмиль, заслышав плеск воды и приглушенную ругань, взял левее и наступил на что-то мягкое и теплое. Не успев сообразить, в чем дело – ощутил острую боль в щиколотке и расслышал странное ворчание. Оказалось, что громадный волкодав, спавший на дорожке, спросонья тяпнул обидчика за ногу, недовольно поворчал и снова погрузился в сладостный туман первого сна. И снилась ему, клыкастому, его щенячья юность…

Ванюша же, взявший слишком вправо, влетел в куст шиповника, своими колючками напомнивший лагерную колючую проволоку, и расцарапал себе всю физиономию.

Конечно, постоялый двор Реза-Али – не лагерная зона, и охранялся куда менее бдительно. В лагере любого из этих происшествий хватило бы, чтобы всех троих осветили прожекторами и, если не изрешетили пули, то уж точно растерзали собаки или забили вохровцы.

В общем, ценой незначительных потерь друзья добрались до дувала и остановились, недоуменно оглядываясь – провожатого не было. Куда же он мог запропасть?

Прикосновение влажной и липкой руки заставило Эмиля обернуться – в лицо плеснуло электрическим светом. Часто с хриплыми всхлипами дыша, юноша повел лучом по глиняной кладке, обращая внимание беглецов на выступы и выемки, образовавшиеся в стене от времени и непогоды. Но Эмиль обратил внимание не только на стену – он заметил, что руки юноши перепачканы чем-то темным. Вспомнив недавнее липкое и влажное прикосновение, понял, что это кровь. И дрожь пробежала по телу. Алты тоже заметил кровь, и спросил: откуда? Юноша рассеянно взглянул на него и ткнул пальцем в грудь, под сердце, а потом ребром ладони рубанул по горлу. Ничего не поняв, Алты полез на стену. За ним – остальные.

Последним лез провожатый. Оседлав дувал, он в последний раз глянул в темноту, где угадывался спящий дом, и спрыгнул вниз…

Утром слуги обнаружат бездыханное тело Реза-Али с перерезанным горлом, а в одной из клетушек – тело девушки с кинжалом в сердце…
Shohrat Romanov вне форума   Ответить с цитированием
Старый 12.08.2019, 15:30   #5
Тяжелый случай
 
Регистрация: 27.01.2019
Адрес: планета Земля. прямо посредине
Сообщений: 283

Re: Гонка за призраками. Часть вторая. Слуги дьявола


* 11 *

Пять часов спустя, сидя абсолютно голый на ледяной, железной табуретке, приваренной к полу, Овез стучал зубами и старался сохранять неподвижность, чтобы удержать в теле последние крохи тепла. Он думал о том, куда же ушел следователь, куда унесли его одежду и обувь, и отчего, не смотря на поздний час, жизнь кипит на всех этажах Управления, будто и не ночь вовсе?

Откуда ему было знать, что следователь, только вчера получивший по своему первому «кубарю», сидит в соседнем кабинете и уговаривает сонного мужчину с воспаленными глазами дать чистосердечное признание, поигрывая чернильным карандашом, готовый записать первую же фамилию, которая сорвется с плотно сжатых губ.

Мужчина смертельно хотел спать. Уже трое суток его допрашивали, сменяя друг друга каждые шесть часов, четверо следователей. Но он молчал. А молодой следователь Якимов постепенно свирепел. Он – Афанасий Якимов – год назад попавший в органы по комсомольскому набору, (прежние наборы уже расстреляны или отбывают срок в Арктике), должен уговаривать эту вражину, мразь, врага трудового народа! А эта «вражина» - член партии с 1908 года, работавшая с Куйбышевым, Кировым, Рудзутаком, сидела сгорбившись и клевала носом.

-Ты!! – хлесткая пощечина обожгла заросшее щетиной лицо. – Ты долго еще будешь над людьми измываться?! – Якимов придвинулся к допрашиваемому, яростно дыша в лицо. – Встать, сука!

Но… открылась дверь, и в кабинет вошли старший майор госбезопасности Рахманов и капитан Ковригин.

-Вы почему не выполняете требований следователя? – спросил Рахманов.

-Я третьи сутки не сплю, товарищ начальник, - едва шевеля губами, ответил подследственный.

-Гусь свинье не товарищ! – отрезал Рахманов. – А вы, - обратился он к Якимову, - продолжайте… Но – с соблюдением революционной законности…

Начальство удалилось.

Якимов взглянул на часы и радостно повел плечами – через десять минут придет сменщик, и он сможет вернуться в свой кабинет.

А Управление продолжало жить своей жизнью, и было уже так поздно, что становилось слишком рано. И никто не знал, с чего так повелось. Хотя ответ был прост – во всей стране не спалось одному-единственному человеку: небольшого роста, с лицом изрытым оспой. И поэтому, как круги по воде, расходились по огромной стране волны беспокойства, страха и … надежды. Кто знает, какие мысли придут в голову «Отцу и Учителю» в эту длинную осеннюю ночь? Какие обиды вспомнит?

А «первый друг и учитель», перечитывая на ночь новинки советской литературы, как раз прочел отмеченное секретарем стихотворение молодого украинского поэта о Великом Вожде. Подумав минуту, Сталин наложил резолюцию: «Автора поощрить! Может быть, из него со временем выйдет новый классик украинской литературы!» Прогностические резолюции Иосифа Виссарионовича всегда сбывались. Только вот незадача – молодой поэт Максим Рыльский сидел сейчас во внутренней тюрьме НКВД в Киеве…

В начале 30-х в литературных кругах Киева были известны имена неоклассиков: Зерова, Лебедя, Филипповича и др. В 1935 –м всех неоклассиков посадили, обвинив в заговоре, терроризме, попытке отторжения Украины от СССР. Следователи на допросах издевались:

-Нам все известно! Неоклассики! В классики захотелось при жизни? А какая инстанция вам это разрешила? «Энеиду» переводили, рабовладельческий строй пропагандировали, от Муссолини задания получали…

Первым сдался самый молодой из неоклассиков – Максим Рыльский. Он признал, что пропагандировал в своих стихах национализм и ратовал за отторжение Украины и назначение себя и других неоклассиков в правительство самостийной Украины под протекторатом фашисткой Италии. А теперь такое! Аппарату НКВД придется поторопиться – вождь шутить не любит…

А Овеза тем временем одели (совершенно продрогший, он едва шевелил руками и ногами), и повели тем же коридором обратно. И на том самом повороте он снова столкнулся с той же женщиной. С той и не той. Не было уже ни дорогого костюма, ни пренебрежительного взгляда, ни высокомерного выражения лица… Лица вообще не было. Взамен его чернела какая-то страшная, кровавая маска; из полураскрытого рта, где виднелись осколки зубов, с сипением вырывался воздух. Голые руки и ноги были покрыты синяками и кровоподтеками. И тащили теперь женщину два надзирателя…

И вот тут Овез вспомнил! Совсем недавно он видел фотографию этой женщины в «Туркменской искре». И сам товарищ Атабаев вручал ей правительственную награду.

Молодой человек замедлил шаг и попытался оглянуться. Надзиратели тащили женщину волоком, и нижняя рубашка – вся в пятнах крови, - таяла в сумраке словно привидение, точно призрак…

-Не оглядываться! – прикрикнул конвоир, и толкнул Овеза в спину…



* 12 *

Когда беглецы добрались до развилки, небо на востоке уже начало розоветь. Провожатый вел их кружным путем, садами, то и дело останавливаясь, заставляя ложиться, вжимаясь в пыль, и ожидать чего-то, прислушиваясь к отдаленному лаю собак, к вою шакалов. И у Эмиля сложилось впечатление, что кузнец нарочно водит их кругами, то удаляясь от постоялого двора, то вновь приближаясь. Может, провожатый поджидал свою возлюбленную? Но почему тогда они не сидят на месте, а бегают с места на место?

Наконец, Алты не выдержал и потребовал, чтобы юноша доставил в условленное место. В ответ кузнец замотал головой и прошептал:

-Нельзя… Там люди! Чужие люди… Слышите, как лают собаки?

Алты перевел слова проводника, и Ванюша насторожился. Действительно, за все время, что они жили на постоялом дворе, он ни разу не слышал, чтобы собаки так надрывались. Задумался и Эмиль. Только Алты не поверил проводнику.

-Да вы что?! – возмущенно зашептал он. – Какие собаки? Лают и лают – им так положено. Вон, шакалы воют, крестьяне на полях шумят – кабанов пугают… Просто этот мальчишка испугался, и нас за собой тянет… И девчонка у него здесь… Как хотите, но я его заставлю… - и, не дожидаясь согласия товарищей, подполз к кузнецу и заговорил тому что-то на ухо – горячо и быстро, показывая, для вящей убедительности, кулак. Кузнец замотал головой, но Алты вскочил на ноги, схватил его за ворот (затрещала ветхая ткань), и поднял. Повернул к себе спиной и дал пинка. И юноша покорно побрел, оборачиваясь, бросая на Алты убийственные взгляды.

Ох, как хотелось ему расправиться с этим грубым, жестоким человеком! Выхватить бы из-за пояса нож и вонзить в горло по рукоять, а потом прыгнуть в темноту… Но нет, нет ножа. Он остался на постоялом дворе, в остывающем, оскверненном, поруганном теле любимой… Ну и пусть! Пусть эти люди идут на гибель! Ему теперь все равно!

Фигуры лошадей отчетливо виднелись на фоне светлеющего неба. Под ногами похрустывал иней – подмораживало. Гудрот сидел на камне и посасывал короткую трубку, не пытаясь спрятать тлеющего огонька. То храпели, то фыркали кони, копыта которых даже не были обмотаны тряпками, как было оговорено.

И едва четверка беглецов вышла на дорогу, как по обе ее стороны вспыхнули десятки огней. Слепя глаза, они быстро приближались, окружая беглецов плотным кольцом. И вот уже можно разглядеть человеческие силуэты в жандармской форме, и у каждого был электрический фонарь и револьвер…



* 13 *

На этот раз Овеза втолкнули в другую камеру.

Он вошел и попятился, настолько потрясло его увиденное, но дверь уже захлопнулась, и он остался стоять, прижавшись спиной к железу. Окошко открылось, и голос – сиплый, прокуренный, - рявкнул:

Отойти от двери! Не положено!

Пришлось отойти. Но эти три шага дались нелегко. Словно чужая, холодная рука взяла его за ворот и выволокла на середину камеры, где не было даже нар, где вповалку лежали избитые, стонущие люди. И все, что казалось до этого кошмарным сном, обрело реальные черты – жестокие и неумолимые.

-Что встал? – послышался негромкий, прерываемый хриплым дыханием, голос. – Проходи…

Овез сделал еще два шага и замер – у его ног лежал, запрокинув голову, Назар-ага…

А вот и Вепа. Сидит, обхватив руками острые колени. Глаза – пустые и равнодушные. Мертвые глаза. И к горлу подкатила злоба – ведь это он, он всех предал! Нужно было всего лишь отправить письмо… Трус! Какой ты комсомолец!

Овез шептал ругательства и проклятия, призывая всевозможные кары на обритую голову Вепа, забыв, что сам затеял авантюру с письмом.

Лязгнуло окошко:

-Подъем! – и измученные, казалось, безжизненные тела, зашевелились. Кое-кто даже встал, опираясь о стену.

Окошко снова лязгнуло:

-Дежурные! Выносить парашу!

Никто не двинулся с места. Дверь распахнулась, вошел надзиратель.

-Оглохли? На сегодня дежурные – ты и ты! Выполнять! За неподчинение – трое суток карцера…

Надзиратель с порога повторил команду: - Выносить парашу! – и шагнул в коридор.

Овез и Вепа – самые молодые, не дожидаясь новых окриков, ухватились за ручки…

А в далеком-далеком Киеве проходил последний акт трагикомедии. Неоклассика Максима Рыльского вызвали из камеры, побрили, переодели, выдали вещи, моментально оформили и вывели за ворота. Но выпустили поэта раньше, чем пришла машина, чтобы везти за город, на дачу… Сил бедняге хватило лишь на то, чтобы дойти до столба – голова кружилась, ноги не держали. Прохожие (киевляне спешили занять очередь – обещали давать селедку), окружили бледного человека, едва державшегося на ногах. Посыпались вопросы, советы…

-Откуда вы? – только и расслышал он.

-Отсюда! – поэт указал на ворота. Добрых киевлян как ветром сдуло.

Но подъехала машина, и Рыльского увезли отдыхать на дачу. Там было написано благодарственное стихотворение Великому Вождю. И самый младший неоклассик стал классиком при жизни, а также – депутатом, академиком и лауреатом. А его коллеги, получив по десять лет, отбыли на Соловецкие острова, где под монастырскими сводами, тусклыми вечерами звенела чеканная латынь Вергилия и Горация…

Реабилитируют их посмертно.
Shohrat Romanov вне форума   Ответить с цитированием
Старый 12.08.2019, 15:31   #6
Тяжелый случай
 
Регистрация: 27.01.2019
Адрес: планета Земля. прямо посредине
Сообщений: 283

Re: Гонка за призраками. Часть вторая. Слуги дьявола


* 14 *

Под оглушительный хохот арестантов Гудрот выскочил из комнаты, даже позабыв затворить дверь. И в помещение ворвался свежий ветерок, неся ароматы осеннего сада.

Четвертые сутки длилось представление, начавшееся на развилке. Окруженные жандармами, беглецы были доставлены в управление. Молодого кузнеца отделили от остальных, и он исчез, как исчезает из человеческой жизни все второстепенное, ничего не значащее, оставляя после себя лишь смутное воспоминание.

Эмиля, Ванюшу и Алты поместили в доме начальника округа, в комнате для гостей. Их ни о чем не спрашивали, ничего не советовали. Лучшие вина, лучшие блюда персидской кухни украшали стол. Юные девушки, одетые так легко, что можно было бояться за их здоровье, прислуживали гостям, ничего не предлагая и ни в чем не отказывая. И вот перед арестантами (или – гостями?) предстал Гудрот и повел речь о… войне с неверными! О вечном блаженстве, которое ожидает воинов Аллаха, павших в войне с кафирами и гяурами! О пышногрудых гуриях, ожидающих героев за вратами рая! А в ответ раздался хохот! А чего еще можно было ждать от трех атеистов, испытавших первый круг ада?

Все трое хохотали как помешанные, и не заметили появления в комнате некой личности – загорелой, с невыразительными, незапоминающимися, будто смазанными чертами лица.

-Гутен таг, майне хершафтен! Добрый день, господа!

Это приветствие, прозвучавшее сначала на немецком, а затем на русском языках, здесь, в глухой иранской провинции, произвело эффект разорвавшейся бомбы, но – с нервно-паралитическим газом. Смех тут же смолк, и гости-арестанты впали в состояние близкое к столбняку. А на Ванюшу, вдобавок, напала икота.

Личность непринужденно улыбнулась, присела на краешек тахты, закинув ногу на ногу. Достала из кармана коробку сигар:

-Угощайтесь, господа, настоящая Гавана! Вам, наверное, уже до чертиков надоели все эти приспособления, дарящие человеку дешевые удовольствия, превращая его в тупое животное…

Незнакомец с брезгливой гримасой кивнул на кальян.

-Кто вы? – хмуро спросил Алты, настороженно следя за каждым движением гостя.

Тот встал, щелкнул каблуками и четко кивнул, показав на мгновение тщательно прилизанные волосы.

-Позвольте представиться: майор Мюллер, представитель германской разведки.

От подобного заявления Ванюша совсем растерялся и вместо кончика сигары, попытался откусить кончик собственного пальца.

-Мюллер? – спокойно удивился Эмиль. – Кажется, где-то эту фамилию я уже слышал…

-Вы не родственник того Мюллера? – спросил Алты, припомнив, что встречал эту фамилию в газетах – в последнее время они много писали о Германии.

-Почел бы за честь! – едва уловимой иронией, но с достоинством ответил немец. – Но, как вы понимаете, это не моя фамилия. Однако, для вас я – майор Мюллер.

-Майор… Немец… - покачивая головой, как бы повторил про себя Алты. И со свойственной ему прямотой и резкостью спросил: - А вы не боитесь?

-Чего?

-Ну, например, что хозяева узнают, кто вы?

-Ваша наивность поразительна! – усмехнулся Мюллер, откусывая кончик сигары и небрежно сплевывая на дорогой ковер. – Именно персы сообщили нам о вашем появлении. Именно по моему приказу вас задержали и доставили сюда. По моему приказу вас содержат с максимальным комфортом. Правда, персы, как и все восточные народы, понимают гостеприимство несколько примитивно… Еда, питье и женщины – вот их предел.

-А где наш проводник? – спросил Ванюша. – Ну, тот – молодой кузнец из селения?

-Как? – удивился немец. – Вы не в курсе? Он на каторге… Ломает камень где-то в горах… И, поверьте мне, уже никогда не вернется…

-Из-за нас? – не поднимая глаз, спросил Алты.

-Ну что вы! За убийство. За двойное убийство. Перед вашим побегом юный Ромео прикончил хозяина постоялого двора и молодую проститутку… Кажется, она была его невестой…

Дрожь охватила Эмиля, как тогда – ночью, перед глиняным забором.

-Если бы он попал в руки сельчан, - невозмутимо продолжал немец, - его забили бы камнями. А так выходит вроде бы и гуманно…

-Что вам нужно от нас? – напрямую спросил Алты.

-Я хочу предложить вам поработать на германскую разведку. А что вам остается? – вдруг добродушно улыбнулся Мюллер. – Возвращение в Россию для вас невозможно. Передача местным властям будет стоить вам нескольких месяцев средневековых пыток и публичного повешения… А нам вы пригодитесь! Судя по процессам в вашей стране, гораздо более высокопоставленные люди работали на нашу разведку… - Мюллер усмехнулся. Вспомнил, как хохотали офицеры абвера, когда узнали, в чем обвиняли Артузова, Берзина и Сыроежкина.

«-Наши агенты? – захлебывались немцы. – Лучший советский разведчик-ас – наш агент?! Дорого бы мы заплатили, чтобы эти люди на нас работали!»

-Подумайте, - став серьезным, предложил немец. – К сожалению, я могу дать вам на размышление лишь двадцать четыре часа… До свидания!





* 15 *

С утра зарядил дождь – мелкий, заунывный. Осень нависла над городом, тяжело и властно сжимая его в мокрых лапах.

Капитан Ковригин стоял у окна и смотрел вниз – на мокрый тротуар, на газон с пожухлой травой, на проезжающие машины, повозки, на промокших, понурых пешеходов. Не вынимая рук из карманов, он глянул на лежавший перед ним на подоконнике маузер. В рукоятку была врезана серебряная пластинка: «За борьбу с контрреволюцией». Маузер ему вручил еще Менжинский.

Ковригин взял маузер в руки, дослал патрон. Он молчал. Молчал телефон. Молчало Управление. И Семен Семенович понимал, что все это означает.

Еще утром, поднявшись на второй этаж и идя по коридору, он увидел завхоза и красноармейца из хозкоманды. Они снимали таблички с дверей кабинетов. Увидев Ковригина, завхоз смутился и стал за что-то ругать подручного. Смысл выговора, рассчитанного на Ковригина, заключался в том, что таблички давно пора обновить…

За спиной чуть слышно скрипнула дверь. Донесся быстрый, приглушенный шепот. Потом все стихло.

Ковригин открыл дверь, открыл ее. В коридоре уже никого не было. Не было и таблички на двери. Начальника отдела С.С. Ковригина более не существовало.

Он прикрыл дверь. Подошел к столу. Снял трубку телефона – эфир был мертв. Но раздался стук в дверь, напоминающий слабое царапание.

-Войдите…

Вошел младший лейтенант Акрамов. Почему-то взволнован, кобура расстегнута…

-В чем дело? – бесцветно спросил Ковригин.

-Вас вызывает начальник Управления! – сообщил Акрамов, избегая называть Ковригина по званию или по фамилии.

-Хорошо, сейчас иду… Свободны!

Акрамов хотел еще что-то сказать, но не осмелился. Вздохнув, повернулся «кру-гом», и вышел. Пока закрывал дверь, Ковригин успел разглядеть в коридоре конвой с винтовками.

Он сел за стол, взял маузер и, поднеся ствол к виску, нажал на спуск…



Конец второй части
Shohrat Romanov вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 23:51. Часовой пояс GMT +3.



Powered by vBulletin® Version 3.8.6
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Права на все произведения, представленные на сайте, принадлежат их авторам. При перепечатке материалов сайта в сети, либо распространении и использовании их иным способом - ссылка на источник www.neogranka.com строго обязательна. В противном случае это будет расценено, как воровство интеллектуальной собственности.
LiveInternet