пьеса Завтра начинается вчера

[Shohrat Romanov]

Завтра начинается вчера

Действующие лица

Назар-ага – колодезный мастер, 60 лет
Алтымухаммед – бывший председатель колхоза, 45 лет
Ван-Зо-Ли (Ванюша) – бывший интернационалист, 40 лет
Эмиль – австрийский эмигрант, 33 года
Лев – бывший студент, 23 года
Исмаил – контрабандист, 45 лет
Нартач – внучка Назара, около 20 лет
Овез – комсомолец, 21 год
Эфет-ханум – дочь персидского чиновника, около 20 лет
Хыдыр-ага – чабан, около 60 лет
Журналист, 25 лет
Внучка чабана, около 18 лет

Действие первое
1
(Обстановка классической туркменской юрты. Здесь же телевизор, радио. Горит электрическая лампочка. Пьют чай Хыдыр-ага и журналист. Старик отвечает на вопросы, а журналист записывает в блокнот. Зрителю ничего не слышно. Постепенно разговор становится громче и отчетливее)
Журналист – Хыдыр-ага, расскажите что-нибудь такое из вашей жизни, что было бы интересно всем читателям газеты!
Хыдыр-ага – Про интересное в книгах пишут! А я всю жизнь провел в песках.
Журналист – Ну, неужели ничего интересного не происходило в вашей жизни? Подумайте, припомните! Может, кто-то рассказывал…
Хыдыр-ага – Было кое-что, да только об этом всегда говорить боялись…
Журналист – О чем именно? Ведь времена поменялись…
Хыдыр-ага – Времена поменялись, а люди? Вот ты, например…Ты очень похож на одного человека, у него тоже были светлые волосы… Бахар! (Входит внучка старика)

2
(Хыдыр-ага, журналист и внучка)
Хыдыр-ага (внучке) – Достань Коран!
(Внучка достает из сундука книги, завернутые в платок, подает старику)
Хыдыр-ага – С Кораном храню, (бережно разворачивает платок, откладывает в сторону Коран и подает журналисту обтрепанную тетрадь). – Посмотри, может, ты знаешь, что это такое… Бахар, еще чаю!
(Внучка выходит)
3
(Хыдыр-ага и журналист. Журналист читает тетрадь. Звучит женский голос

Но вот – как черт из черных чащ, -
Плащ-чернокнижник, вихрь-плащ.
Плащ - вороном над стаей пестрой
Великосветских мотыльков,
Плащ – цвета времени и снов
Плащ Кавалера Калиостро!

Журналист (листая тетрадь) - Откуда это у вас?
Хыдыр-ага (наливая ему чай) – Гости оставили…
Журналист – Какие гости?
Хыдыр-ага (неохотно) – Их было четверо. Четверо мужчин. Туркмен, русский, китаец и, кажется, цыган… Они пришли в дождь, ночью. Пожили несколько дней и ушли. А тетрадь осталась. Забыли, наверное. Тот, русский, все сидел и писал…
Журналист (листая тетрадь) – Это же стихи Марины Цветаевой…
Хыдыр-ага – Стихи?
Журналист – Была такая женщина, писала стихи… О любви, о жизни, о людях… Долгое время была под запретом…
Хыдыр-ага – Тогда понятно…
Журналист – Что понятно?
Хыдыр-ага – Почему они читали эти стихи…
(Звучит женский голос)

Плащ, шаловливый как руно,
Плащ, преклоняющий колено,
Плащ, утверждающий: - Темно! –
Гудки дозора. – Рокот Сены. –
Плащ Казановы, Плащ Лозэна,
Антуанетты домино!

Журналист – Париж, Версаль, Сена… Здесь, в песках – невероятно! Хыдыр-ага, скажите, а когда это случилось?
Хыдыр-ага (помедлив) – Давно. Мне тринадцать лет было. Мой отец тоже чабаном был. Мы жили в песках, за Гяурсом.
Журналист – А вы какого года, Хыдыр-ага?
Хыдыр-ага – Ай, двадцать четвертого…
Журналист – В тридцать седьмом? Вы не путаете?
Хыдыр-ага – Слушай, за кого ты меня принимаешь? Я еще не выжил из ума! (Входит внучка с чайником)

4
(Хыдыр-ага, журналист и внучка)
Хыдыр-ага (запальчиво) – Я помню каждого барана в своей отаре, каждый след, на память не жалуюсь…
Журналист – Я не хотел вас обидеть! Просто в те годы за стихи Цветаевой без суда давали три года. Не то что читать – хранить их было нельзя!
Хыдыр-ага – А я их никому не показывал. Да никто и не читает у нас на русском…
Журналист – Но кто же были те люди?
Хыдыр-ага – Ай не знаю! Отец говорил, что геологи. Но геологи не прячутся от людей. Про туркмена я уже после узнал – был председателем колхоза в соседнем районе. Его арестовали, а он сбежал с друзьями…
( Разговор становится неслышен для зрителя. Медленно гаснет свет.)

5
(Зритель сначала слышит голоса. Потом медленно зажигается свет.
Обстановка почти та же, но нет телевизора и электричества. Горит керосиновая лампа.)

(Нартач и Овез)
Овез (сидя на кошме) – Я в армию ухожу. Ты меня ждать будешь?
(Нартач делает вид, что не слышит, занимается хозяйством)
Овез – Я говорю, ждать будешь?
Нартач – Очень ты мне нужен! Сколько дней тебя не было?
Овез – Я же говорю: клуб строили. А там – собрания, субботники… Библиотека…
Нартач (сердито) – Вот и иди к своей библиотеке… И убери руки, не тянись куда не следует…
Овез – Библиотека – это дом, где много книг… Да и дед твой меня не любит…
Нартач (насмешливо) – Как же ты сватать меня будешь, если деда боишься? Трусишка! От соседей прячешься! (с укором) – Хоть бы книжку какую привез…
Овез (удивленно) – Ты ведь читать не умеешь! И по-русски не понимаешь… А на туркменском книг еще мало…
Нартач – Научилась бы как-нибудь…
Овез – А хочешь… хочешь я тебя научу?
Нартач (кокетливо) – Ну научи… Только смотри!
(Слышится гром, шум начинающегося дождя)
Нартач – Вай, дождь! Езжай, а то скоро дедушка придет!
Овез – Да, ехать надо…
Нартач (заботливо) – промокнешь, простудишься…
Овез – Завтра привезу книги… Хорошо? (выходит из юрты)
(Снаружи слышно ржание коня и удаляющийся топот копыт)
(В юрту заглядывает Эфет)

6
(Нартач и Эфет)
Эфет – Аю, Нартач-джан?
Нартач – Входи, входи, девушка… (расстилает сачак и ставит угощение)
Эфет – Какой дождь, ужас! А кто приезжал?
Нартач – Овез из колхоза… Деда спрашивал…
Эфет – Хорошо на коне держится, настоящий пальван…
Нартач (сердится) – За чужое стремя не хватайся… Прости меня глупую, девушка, - (обнимает Эфет)
Эфет – А знаешь, Нартач-джан, сегодня у меня день рождения…
Нартач – Что ты говоришь? (обняла Эфет и расцеловала) – Что же ты плачешь?
Эфет – Да, да, восемнадцать лет живу на этом свете, будь он трижды проклят!
Нартач – Ай, джаным, не надо! У тебя сегодня должно быть светло на душе и на сердце!
Эфет – В этот день в нашем доме собирались гости со всего города. Даже иностранцы бывали – немцы, турки, инглизы. В доме и в саду накрывали столы для гостей, а во дворе – для слуг и простых людей… Отец всегда был так добр и щедр ко мне… Меня даже сватали за сына товарища министра. Должна была быть помолвка. Мы с мамой поехали на могилу святого, и меня похитили контрабандисты. Отец приказал казнить их товарищей, они решили отомстить. Два месяца держали в пещере игрушкой для всей шайки, а потом продали Исмаилу…
Нартач – Ну, не плачь, успокойся… Я попрошу деда, он поговорит с Исмаилом и отправит тебя домой…
Эфет – Как я вернусь к родителям опозоренной?
(Снаружи слышится лай собаки)
Нартач (вскакивает) – Дедушка пришел!
(Выбегает из юрты. Эфет выходит за ней.)

7
(В юрту входят Назар, Исмаил и Нартач)
Нартач – Салам, дедушка! – (обнимает Назара)
Назар (целует ее в лоб, гладит по голове рукой) – Чья лошадь была?
Нартач – Овез приезжал. Вас хотел видеть…
Назар – Зачем я ему понадобился? Опять собрание какое-нибудь? (садится на кошму, стягивает ботинки, говорит Исмаилу) – Двадцать лет почти ношу, а они как новые.
Исмаил – Умеют англичане делать товары… У них купил?
Назар – Выменял. Отдал ягненка Сапару-арчину. Он у англичан служил. Но не жалко.
Исмаил - Зачем этот краснопузый приезжал?
Нартач (поставила перед дедом чайник) – Он сказал, что председателя арестовали…
Назар – Что? Алты арестовали?!
Нартач – Овез так сказал… (вышла из юрты)

8
(Назар и Исмаил)
Исмаил (стягивая сапоги) – Доигрался Алты! Вот советская власть ему боком и вышла! А как кричал, как надрывался: Я и советская власть, мы с советской властью!
Назар – Что творится, что творится! Только и слышишь каждый день: того взяли, этого взяли… Жен, детей… О Аллах!
Исмаил – Ничего, Назар-ага, ничего, найдутся еще джигиты, поднимутся, сметут красную нечисть… Тогда заживем! А не получится – в Иран уйдем…
Назар – Умирать на родине надо! А ты – человек без родины, тебе лишь бы золото в поясе звенело… (вошла Нартач)

9
(Назар, Исмаил и Нартач)
(Нартач что-то шепчет деду на ухо. Он утвердительно кивает. Нартач выходит.)

10
(Назар и Исмаил)
Назар – Я вот что думаю, сосед… Не отправить ли тебе персиянку к родителям? Жениться на ней ты не хочешь, да и не можешь – у нее документов нет. А если кто приедет с проверкой?
Исмаил – Я и сам давно думаю…
Назар – Нартач за нее переживает очень. Сколько перенесла, говорит, бедняжка…
Исмаил – Перенесла, да не понесла! (хохочет) Давай говорить откровенно, Назар-ага. Я хочу, чтобы твоя Нартач стала моей женой… Погоди, не перебивай, дай скажу. Ты меня знаешь давно. Человек я богатый, со связями… Отдай за меня Нартач, а? А выкуп за персиянку, который я с ее родителей возьму – отдам тебе за Нартач…
Назар – Сразу я тебе не отвечу…
Исмаил – Да я не тороплю!
Назар – Внучка – единственное, что у меня осталось. Сам видишь, живу один. Сын пропал на войне. Невестка погибла на станции, когда бронепоезд стрелял – пошла, бедная, молоко и сыр продавать…
Исмаил – Так она же здесь будет жить, рядом с тобой…
(Лай и вой собаки доносятся снаружи.)
(В юрту входят четыре человека.)

Shohrat Romanov "С"

[Shohrat Romanov]

11
(Назар, Исмаил, Алтымухаммед, Ванюша, Лев и Эмиль)
Алтымухаммед – Салам, Назар-ага…
Назар (поднимаясь) – Алты? (Подошел, обнял)
Исмаил – Отпустили?
Алтымухаммед (Назару) – Спрячь…
Исмаил (присвистнув) – Что, председатель, и тебе не сладко? А вспомни-ка, как с другими поступал? Сколько джигитов погубил? Сколько мы от тебя вытерпели?
Алтымухаммед – Ты себя с теми не ровняй! Они за идею воевали, а ты при любой власти устроишься, прислонишься. Оборотень ты, перевертыш…
Исмаил – Может и так. Сам о себе не позаботишься – кому ты нужен? Только теперь, председатель, роли наши переменились. Теперь за тобой охотятся! Твои друзья! И я им помогу. Как гончая на след выведу… Скажи-ка по старой памяти: сколько советская власть за преступников платит?
Назар – Замолчи, Исмаил! Замолчи и сядь. Это мои гости…
Исмаил – Извини, Назар-ага, но я с ними на одной кошме сидеть не могу – тошнит. Пойду лучше к себе… (надевает тельпек, сдвинув на затылок, и выходит, насвистывая).

12
(Назар, Алтымухаммед, Эмиль, Ванюша и Лев)
Алтымухаммед – Сдаст!
Назар – Ночь сейчас, дождь… Путь неблизкий. Куда он пойдет? Ведь собственной тени боится. Накурится сейчас своего зелья и забудет все на свете. А утром я с ним поговорю… Я ведь тоже знаю о нем много такого, что он вспоминать боится. Проходите, уважаемые, раздевайтесь. Гость в доме – Бог в доме. Сейчас я вам сухую одежду дам – от сына осталась… (Входит Нартач)

13
(Назар, Алтымухаммед, Эмиль, Лев, Ванюша и Нартач)
Нартач – Ата, вы звали? Исмаил сказал, что у вас гости…
Назар – Где ты пропадаешь? Принеси еще чаю и приготовь что-нибудь поесть. Поскорее и побольше… Потом нагрей воды – людям помыться надо. Только молча, слышишь?
(Нартач кивает и, захватив чайники, выходит)

14
(Назар, Алтымухаммед и другие)
Алтымухаммед – Вот, Назар-ага, собирались нас везти в Ташкент, а мы… Выломали решетку в вагоне и выскочили…
Назар – Вчетвером?
Алтымухаммед – Впятером. Пятого закопали в овраге, возле старой мечети… Разбился, когда прыгал… Шею сломал… Жаль, хороший был человек… О людях думал, даже когда умирал…
Назар – Тоже, наверно, большевик?
Алтымухаммед – Нет, христианский мулла, священник из Пскова… Да, я же не представил тебе… Это Ваня, китаец. Одно из его имен – Ван, Ван-Зо-Ли, вот у нас и переиначили его в Ванюшу. Интернационалист. В гражданскую воевал в Железной бригаде, до Варшавы дошел. Потом на железной дороге работал, КВЖД… Потом в Сибири… А теперь…
Ванюша – Китайский и японский шпион!
Алтымухаммед – Это Лев, Арслан по-нашему… Учился в Ленинграде. Арестовали, отправили на Соловки. Теперь хотят отправить еще дальше… И Эмиль… (Эмиль поклонился, прижав руку к груди) - Мадьяр, венгр… У них там в Австрии восстание было. Бежал к нам, а наши приняли и посадили. Шпион, говорят, фашист.
Назар – А ты… сам как?
Алтымухаммед – Хай, Назар-ага, всего не перескажешь! Все мне припомнили: и наш Текинский полк, и генерала Корнилова, и Грецию, где оказался я с твоим сыном… А теперь говорят, заговор был, хотели убить товарища Сталина… Больших начальников судили, маршалов, генералов… И наше туркменское правительство тоже…
(Входит Нартач и что-то шепчет Назару)
Назар – Идите, уважаемые, помойтесь с дороги, потом кушать будем…
(Нартач, Эмиль, Ванюша и Лев выходят)

15
(Назар и Алтымухаммед)
Алтымухаммед – Назар-ага, нам здесь долго оставаться нельзя – пронюхают, или донесет кто-нибудь. Тогда и тебе с внучкой несдобровать. Ты лучше выведи нас на ту сторону…
Назар – На какую: на ту?
Алтымухаммед – За границу, в Иран. Ты же знаешь как…
Назар – О Аллах… Ты-то откуда знаешь? Это ведь секрет нашей семьи.
Алтымухаммед – Слухами земля полнится. Да и с твоим сыном Тойли я четыре года вместе воевал. Он рассказывал, что ваш род с приходом царских войск проложил тропу на ту сторону. Весточки родным передавали, подарки, людей переводили…
Назар – Пятьдесят лет ни одна душа об этом не знала!
Алтымухаммед – Никто и не узнает! Мы уйдем и забудем тоже…
Назар – Опасно там, в кяризах. Во время войны кто там только не прятался – и красные, и белые, и джигиты Джунаида, и англичане, и сипаи… Друг друга искали, гонялись… Как будто места на земле им было мало. До сих пор убитых нахожу…
Алтымухаммед – Мы тоже ведь за тобой следили. Сунемся за тобой, а вода начинает прибывать… Помоги нам теперь! Иначе и тебе будет плохо, и внучке твоей! Они никого не щадят!
Назар – А ведь и ты таким же был! Или не так? Сам же высылал и раскулачивал.
Алтымухаммед – Не я один, а коллектив.
Назар – А кто коллективом руководил? Нашему народу ведь немного надо – были бы мука да масло, и все довольны! А если еще мир с соседями – так вообще хорошо! Спасибо, освободили от хивинцев, бухарцев, защитили от персов, а теперь сами за своих взялись?
Алтымухаммед – За каких =- своих? Баи, ишаны да басмачи для тебя свои?
Назар – У каждого своя воля, своя правда! Каждый по-своему понимает счастье человеческое. Поэтому надо не навязывать свою волю, а объяснить! Объяснить так, чтобы все поняли и приняли. А под винтовкой трудно поверить… Хорошо, переведу. Не ради тебя и твоих друзей, спокойствие в доме дорогого стоит. Внучка у меня, отара… Налетят ваши – все отберут, растащат! Помогу, но пошлю с вами Исмаила…
Алтымухаммед – Этого одноухого? Он заведет под топор…
Назар – Доведет куда надо. Он к внучке моей сватается, деваться ему некуда. У него там связи, а я дальше границы никогда не ходил. Возьму посылку в условленном месте, и на той стороне положу – никто и не видел, и я никого не видел…
Алтымухаммед – Тогда договорились…
Назар – Иди, умойся… Покушаем и спать ляжем – все устали – и ты, и я, и земля, и небо…
(Занавес)

[Shohrat Romanov]

Действие 2

1
(Топчан, на котором спят Алтымухаммед, Эмиль, Ванюша и Лев. Подходит Назар-ага и будит Алтымухаммеда.)
Алтымухаммед – Что? Что случилось? Облава?
Назар – Тс-с-с. (Садится на топчан) – Я говорил с Исмаилом, он не хочет вести вас.
Алтымухаммед – А разве ты сам не можешь? Хотя бы до границы?
Назар – Я бы провел, да видишь какое дело: переведу через границу – а дальше? Вас первый же жандарм задержит… А у Исмаила везде знакомые – и ночлег дадут, и накормят, и проводника найдут… Ведь не останетесь же вы в Иране – там тоже чужаков не любят… Пойду (встает) – пора отару выгонять… (уходит)

2
(Алтымухаммед встает, одевается. Просыпается Эмиль.)
Эмиль – Ты куда?
Алтымухаммед – К Исмаилу… А ты не спишь?
Эмиль – Нет, не спится… Надо было в Европе остаться. Забрать жену – она ребенка ждала, и уехать куда-нибудь подальше… Новая Зеландия – чем плохо?
Алтымухаммед – Я все хотел спросить, где тебя взяли-то?
Эмиль – Поужинал в «Метрополе». С друзьями. Барский – польский журналист, только приехал из Европы и рассказывал свежий анекдот из Германии. Не слышал?
Алтымухаммед – Нет…
Эмиль – Гитлер устроил взбучку Геббельсу: почему так мало членов партии? Геббельс объявил по радио: каждый, кто приведет в партию пять новых членов, получит справку, что в партии никогда не состоял…
Алтымухаммед – И что?
Эмиль – Вечером нас забрали за пропаганду фашистского строя… Слушай, а если заинтересовать Исмаила?
Алтымухаммед – Как? И чем? Что у нас есть? Разве припугнуть?
Эмиль – Чем ты его припугнешь?
Алтымухаммед – Пуганем Исмаила и заставим перевести через границу! Я сам поговорю с ним!
Эмиль – А если он не согласится?
Алтымухаммед - Заставим! Когда речь идет о жизни людей, о судьбе товарищей – церемониться не будем! Этому и партия учит! А я – боец Красной Армии, и с врагами революции…
Эмиль – Прямо речь товарища Сталина на съезде Коммунистической партии!
Алтымухаммед – На что ты намекаешь?
Эмиль – Знаешь, за две тысячи километров отсюда, за крепостной стеной, в Кремле, сидит сейчас человек и подписывает, подписывает, подписывает!
Алтымухаммед – Что подписывает? Кто?
Эмиль – «Первый друг и учитель спортсменов, авиаторов и пионеров», просто «Отец народов»! А подписывает он расстрельные списки, которые приносил Ягода, потом Ежов, теперь – Берия! И его руки сейчас цепенеют от страха! Если бы он не опередил, не убрал Орджоникидзе – сидеть бы ему на скамье подсудимых и слушать свой приговор! Ведь все это нужно одному человеку – Сталину! Он ведь мечтал опозорить Ленина, обвинить в шпионаже, а Бухарин отказался очернить Ленина – истерику устроил! «Стреляйте всех нас, но я не позволю Сталину обвинить мертвого Ленина в шпионаже! Не дам, и все!» Ведь он пообещал сохранить жизни Пятакову, Серебрякову, Радеку, Каменеву, Зиновьеву, если согласятся на процессы! Они выступили – их расстреляли! А Орджоникидзе собирался выступить на пленуме против Сталина – его убили… Он поручил убить Орджоникидзе начальнику охраны Ежова. А чекисты, которые первыми вошли в квартиру Серго, заметили, что в маузере полная обойма, а в стволе нет пороховой гари… Их расстреляли!
Алтымухаммед – Ты, думаешь, что говоришь? Нет? Как ты смеешь?
Эмиль – Смею, дорогой мой, смею! Это меня в камере один полковник просветил. Ты спроси старых большевиков, где был Сталин в день октябрьского переворота? Прятался. Чай пил. Поэтому ему надо уничтожить всех, кто хоть что-то помнит! Чтобы написать новую историю! Поэтому, говорит, бери на себя анекдот, получай три годи и езжай в лагерь – там спокойнее!
Алтымухаммед (язвительно) – А тебе дали десять!
Эмиль – Дали, поэтому я и пошел с тобой! Я хочу вернуться к жене и ребенку!
Алтымухаммед – А я в это не верю! Я верю в Советскую власть, в нашу партии и правительство!
Эмиль – Ну и верь, кто тебе запрещает! Только не надо видеть в Сталине воплощение партии! Вспомни, скольких секретарей обкомов, горкомов и райкомов вызывали на курсы, на учебу? Сколько из них вернулись обратно? А Атабаев? А Айтаков? А тысячи других? Это все враги народа? Ведь тебя тоже отправили на учебу, а вместо этого арестовали на вокзале?
(Алтымухаммед уходит)

3
(Эмиль, Ванюша и Лев)
Лев – Что, разругались?
Эмиль – Объяснились… Не спится?
Лев – Разбудили. Такой сон снился.
Эмиль – Девушка снилась?
Лев – Старинные рукописи. Знаешь, такие, на бересте и коже… Легенды, предания… Вся история. Походы, набеги… (Помолчав) – И девушка снилась…
Эмиль – Наверное, за эти рукописи и посадили?
Лев – Нет. За книгу Рида.
Эмиль – «Всадник без головы»?
Лев – Другого Рида – американского журналиста. «Десять дней, которые потрясли мир»! Ее одобрил Ленин, зато запретил товарищ Сталин, потому что о нем ничего не написано! Не он делал революцию, а сидел на квартире у родственников жены и пил чай… Всю нашу группу взяли…
Эмиль – И девушку взяли?
Лев – Нет. Она писала мне дважды. А потом прислала записку: «Прости, писать не могу. Прощай!»
Эмиль – И ты простил?
Лев – А что остается?
Эмиль – Наверное, другого нашла…
Лев – Наверно!
Эмиль – Вот кому хорошо! (указывает на Ванюшу) – Человек без нервов. А характер какой! Семьдесят дней голодал, чтобы из одиночки выпустили… Таких людей уже нет… Такие и делали революцию…
Лев – Революции начинают романтики, продолжают фанатики, а пользуются плодами – подлецы и мерзавцы! Что смотришь, это не мои слова, француз один сказал…
Эмиль – Правильно сказал… (встает) – Пойду, помогу старику… (Уходит)

4
(Ванюша и Лев)
Лев – Вставай, знаю, что не спишь…
Ванюша – Все разошлись?
Лев – Все.
Ванюша – Никто не придет?
Лев – Не знаю, а что?
Ванюша – Смотри, пикнешь – голову оторву! (засучивает штанину и рассматривает ногу)
Лев – Где это ты так ногу распорол?
Ванюша – Когда из вагона вылезал…
Лев – И ничего не сказал?
Ванюша – Так заняты же были! Пока хоронили, то да сё…
Лев – Что же теперь делать? Смотри, как распухло все… Гной уже…
Ванюша – Что-нибудь придумаем. Перевязать надо потуже, масло приложить к ране… Пройдет…
Лев – А если идти придется?
Ванюша – Когда еще пойдем? Пройдет. А если нет, обузой не стану… Только не болтай!
(Подходит Овез)

5
(Ванюша, Лев и Овез)
Ванюша – Проходите, проходите, молодой человек, присаживайтесь…
Овез (кладет на топчан связку книг) – А где же…
Ванюша – Кто именно? И кто вы, собственно? Комсомолец, как я вижу?
Овез – Да, секретарь ячейки…
Ванюша – А что это у вас? Книги?
Овез – Из библиотеки…
Лев (перебирает книги) – Букварь… Горький «Мать»… «Как закалялась сталь»…
(За сценой - шум, женские крики. К топчану подбегает Эфет, за которой гонится Исмаил. Нартач пытается защитить персиянку.)

6
(Ванюша, Лев, Овез, Нартач, Эфет и Исмаил)
Исмаил – Потаскуха! Убью! Я твой хозяин! И плевать я хотел на Советскую власть, будь она трижды проклята! Советами меня будешь пугать? Дрянь!
Овез – Советскую власть поганить? (кидается к Исмаилу)
Ванюша (удерживает Льва) – Не лезь, сами разберутся…
Овез – Я тебе покажу, как Советскую власть трогать! (бьет Исмаила) – Всякий уголовник будет еще нашу власть проклинать!
Лев – Ага, вот оно что! – (Поднимает Исмаила и бьет. Исмаил уползает прочь. Нартач успокаивает плачущую Эфет.)

7
(Ванюша, Лев, Овез, Нартач и Эфет. Голос Исмаила из-за сцены: Я вам еще покажу молокососы!)
Овез – Ах ты, гад!
Лев (удерживает Овеза) – Хватит с него! Он действительно урка?
Овез – Кто-кто?
Лев – Ах да, откуда же тебе феню знать… Урка – это уголовник, бандит…
Овез – Контрабандист он. Только до сих пор поймать не могут. Через границу в Иран ходит… А тебя как зовут?
Лев – Лев меня зовут… Лева!
Овез – Ничего, удар у тебя подходящий… Где научился так драться?
Лев – В школе одной, школе выживания… А тебя как зовут?
Овез – Овезом…
Нартач – Умойтесь, забияки…
(Овез не сводит глаз с Эфет.)
Нартач (дергает его за рукав) – Умойся сначала, потом глаза будешь пялить. Она – персиянка, Эфет-ханум ее зовут. По-нашему немного понимает…
Овез – Как, говоришь, зовут?
(Нартач обиженно фыркнула и, взяв кумган, подходит ко Льву. Он подставляет руки.
Овез спохватывается и подставляет руки Эфет. Она поливает ему из ковша).
Овез – Да, а книга-то я тебе привез!
Нартач (сердито) – Вот и читай их сам! Можешь персиянку учить, она согласится… (уходит вместе с Эфет)

8
(Ванюша, Овез и Лев)
Лев – Чего это она? Обиделась?
Овез – Ай, пусть злится! Вы-то как здесь оказались? Погранзона все-таки. Я, пока сюда ехал, два раза с пограничниками встретился, с милиционерами – ищут они кого-то…
Ванюша – Археологи мы, приехали курганы эти изучать. Все-таки остатки древнего города…
Овез – Это да! Мы здесь недавно столько плитки нашли! Красивая очень, покрашена синей краской, а на солнце сверкает точно золотая! А вы вдвоем копать будете?
Лев – Зачем вдвоем? Еще двое есть. Они с хозяином куда-то ушли, мы спали еще…
Овез – Я к тому спросил, что, если помощь потребуется – можно комсомольцев привлечь, школьников…
Ванюша – Спасибо! Вот ногу подлечу и займемся раскопками… А ты лучше привези мне йод и мазь какую-нибудь…
Овез – Сделаем! (берет в руки книгу) – Хорошая книга. Я за две ночи прочел. Вот человек Павка Корчагин! Настоящий комсомолец, настоящий большевик!
Ванюша – Да уж…
Овез – А что это за «Овод»? Здесь сказано, что это книга… А я в нашей библиотеке не нашел…
Ванюша (толкает в бок Льва) – Отвечай, литератор…
Лев – «Овод» - роман английской писательницы Войнич, рассказывает об итальянских революционерах, борющихся за освобождение родины от австрийских империалистов… Главный герой отрекается от всего, что мешает борьбе, от всего личного…
(Подходят Нартач и Эфет, садятся на топчан)

[Shohrat Romanov]

9
(Ванюша, Лев, Овез, Нартач и Эфет)
Овез (засматривается на персиянку) – От всего личного…
Лев (смотрит на Нартач) – Да, от всего…
Ванюша – Ты что-то хотел спросить…
Овез – Ничего… Ах да, а что, Островский сам с Корчагиным был знаком?
Ванюша (Хохочет) – Так ведь Павка и есть сам Островский!
Овез – Не может быть!
Ванюша – Может! Я с Островским знаком, видел его, разговаривал…
Лев – Где это? А ну, рассказывай!
Ванюша – Было это в 32-м году. Мне тогда путевку дали в санаторий, в Сочи. Представляете, в стране голод, через Сочи идут на восток тысячи опухших людей… Еще бы, коллективизация!
Лев – Дальше, дальше…
Ванюша – Островского к нам в санаторий привезли… Санаторий «Красная Москва»! Его привезли лечиться на воды. Он уже тогда писал книгу, но об этом знали немногие. Да и трудно было поверить. Посмотришь на него – паралич, слепота, целый набор других болезней! Женщины – врачи и санитарки слезами заливались, да помочь ничем не могли…
Овез – Помочь не могли…
Ванюша – Да, бессильна была медицина. А вот за помощью к нему шли. Ведь людям вера нужна! Вопросы задавали, совета спрашивали… А что он мог сказать? Он ведь о жизни лишь по газетам знал, по радио… И логика у него была проста – кто враг Советской власти – то мой враг. Был в санатории бывший боец Первой конной армии Гриша Поздняков. Он передвигался на костылях, ногу лечил. И однажды его припекло. Он подошел, когда мы играли в шахматы. Подошел и говорит: «-Здорово, братишка конармеец! Сколько еще будешь людям врать да головы морочить? К коммунизму зовешь, о победах рассказываешь? А что ты знаешь о жизни? Откуда тебе, слепому, контузией разбитому, знать, какая сейчас правда? Разве ты знаешь, что в деревнях люди жрут друг друга? Детишки от голода мрут тысячами! Что же это делается, куда Советская власть смотрит?! Здесь в столовой детишки за нами объедки подбирают!»
«-Это временные трудности, Гриша,» - сказал Островский. Да что-то неуверенно.
«-Ах, временные?! – разъярился Гриша. – А когда у крестьянина все до последнего зернышка отбирают, да палками в колхоз гонят? Середняка, которого Ленин защищал – в Сибирь шлют – это тоже временные трудности? Да пока они будут – эти трудности – половина народа с голодухи перемрет! А теперь объясни, раз уж тебе все понятно, за что мы с тобой рубились, за что здоровье потеряли? Растолкуй мне, неученому, что это за политика такая – народ голодом морить, лагеря в Сибири для советских людей строить?! Я ведь не хотел к тебе идти, думал, выскажу ему, а он в ОГПУ заявит: вот еще враг народа объявился! Взять его, хромого, да в Сибирь, с Черного моря да на Ледовитое…»
« -То, что оставил нам Ленин, все равно победит! А те, кто погубил святое дело, уйдут с позором…» Так сказал нам Островский. А через день Гришу забрали. Кто-то донес на него. Только Островскому ничего не сказали – у него ведь всегда пистолет под подушкой лежал… А книгу я уже в лагере прочел…
Овез – В каком лагере?
Лев – А, так это под Самаркандом, (показывает кулак Ванюше), - Мы все смеялись, что наш герой революции днем в палатке отсиживается, от солнца прячется, а ночью копает…
Ванюша – Я? Я прятался?
Лев – Ну не я же? Представляете: жара под пятьдесят, а надо раскопать целый дворец… А этот сидит в палатке и книжки читает! А ночь возьмет фонарь и копает, когда все нормальные спят… Трудно ему под вашим солнышком…
Овез – А где под Самаркандом? В газетах что-то писали не так давно…
Лев – Могилу Тимура искали…
Ванюша – Хромой такой царь был. Хороший был человек – людей в стены замуровывал, на колья сажал, сжигал, вешал, топил…
(Подходит Алтымухаммед. Увидев его, Овез вскакивает и убегает.)

10
(Ванюша, Алтымухаммед, Лев, Нартач и Эфет)
Ванюша (хохочет) – Вот это драпанул!
Алтымухаммед – Хватит, не до смеха! (девушкам) – Чаю заварите!
(Эфет и Нартач уходят)

11
(Ванюша, Алтымухаммед и Лев)
Алтымухаммед – Это же Овез, комсомолец. Он меня знает, как облупленного. А ты – ха-ха!
Ванюша – Надо уходить…
Лев – Какой из тебя ходок! Если бы не твои шутки – он ни за что не догадался бы! Археологи и археологи…
Ванюша – Так сам же привязался: расскажи да расскажи!
Лев – А зачем про лагерь ляпнул?
Ванюша – Ну, вырвалось. Ты ведь отмазал. И он поверил, я по глазам видел. Наш председатель не вовремя появился… Теперь донесет – Павлики Морозовы сейчас в моде.
Алтымухаммед – Не сдаст, не такой парень. Но уходить все равно надо. Не сегодня – так завтра. Старик вести не может. Говорит может довести до границы. А дальше? Без денег, без еды, без проводника - пропадем! Там тоже погранзона…
Лев – Что же делать?
Алтымухаммед – Выход есть… Пойти с Исмаилом…
Ванюша – Ну, на него теперь не рассчитывай! Наши комсомольцы ему только что все ребра пересчитали!
Алтымухаммед – За что?
Лев – За дело! Девушек обижал…
Алтымухаммед – Совсем с ума посходили?!
(Подходит Нартач, ставит чайник с пиалами)

12
(Алтымухаммед, Ванюша, Лев, Нартач)
Нартач – Не ругайте их! Исмаил хотел Эфет избить, а они вступились! Он и мне говорит, приходи ко мне в юрту, пока деда нет – тогда и Эфет не трону, отпущу, и на тебе женюсь. Дед, говорит, обещал…(плачет)
Алтымухаммед (Льву) – Видишь, какая у тебя защитница! Цени! А теперь идите в юрту и не показывайтесь…
(Ванюша и Лев уходят)

13
(Алтымухаммед и Нартач)
Алтымухаммед – Не бойся, в обиду тебя не дадим. Поговорю я сегодня с дедом. А ты не болтай! Про нас никому не говори. Узнаю, что сболтнула – язычок подрежу и замуж за старика отдам! Поняла?
(Нартач кивает)
Алтымухаммед – Неси чай в юрту… (Уходит)
Занавес

[Shohrat Romanov]

Действие 3

1
(Алтымухаммед и Ванюша пьют чай в юрте.)
Ванюша – Тьфу, гадость! Далеко ему до китайского!
Алтымухаммед – Чайный напиток «Лето», из гнилых сухофруктов. Его делать стали во второй пятилетке. Когда чайные плантации разорили коллективизацией. Теперь восстанавливают…
Ванюша – Черт, нога болит… (разматывает бинт) – А я твоему комсомольцу еще мазь и йод заказал…
(Входит Эмиль)

2
(Алтымухаммед, Ванюша и Эмиль)
Алтымухаммед – Пригнали?
Эмиль – Пригнали…
Ванюша – Уходим через два дня. Алты поймал этого одноухого, а наш Лев еще и кости пересчитал…
Эмиль – За что?
Ванюша – Девушек обижал… Ой! – (заматывает ногу).
Эмиль – Ну да, согласится он теперь! Кто же после такого жизнью согласится рисковать?
Ванюша – Этот согласится. У него жадность сильнее желания жить. А Алты на его склад наткнулся, и пригрозил сдать пограничникам. А там добра на целый город…
Эмиль – Значит, пойдем! Поскорей бы. Не нравится мне, что Лев с внучкой старика. Сидят сейчас на топчане, болтают, смеются…
Ванюша – И мне не нравится! Хуже нет, когда в дело мешается любовь и прочие чувства! Это я вам скажу, хуже всего на свете…
Алтымухаммед – Значит, никогда не любил?
Ванюша – Почему же? Любил! Революцию. Партию.
(Входит Лев)

3
(Алтымухаммед, Эмиль, Ванюша и Лев)
(Лев берет тетрадь и что-то записывает)
Эмиль – Что ты там строчишь? Любовные стихи?
Лев – Слова…
Ванюша – Какие слова?
Лев – Туркменские…
Эмиль – Зачем?
Лев – Язык изучаю… Туркменский!
Эмиль – Зачем же мучиться? Возьми зеркало, высунь язык и изучай – у туркмен точно такой же…
Алтымухаммед – Это что, золотой венский юмор?
Эмиль – Нет, колымский!
Ванюша – Остроумный был покойник!
(Лев с тетрадкой в руках выходит)

4
(Алтымухаммед, Ванюша и Эмиль)
Алтымухаммед – Погодите! Через недельку заговорит по-туркменски, вот увидите! Способный черт! А его – в лагерь…
Ванюша – Через недельку нас здесь не будет. Сам, что ли, учить будешь?
Алтымухаммед - А что, и научу!
Ванюша – После такой учительницы – вряд ли…
Эмиль – Погодите! А что, если Лев и уходить отсюда не захочет?
Алтымухаммед – Как это – не захочет? Что он – самоубийца, что ли? Здесь тоже долго не протянешь…
Ванюша – Да, что пьяный, что сумасшедший, что влюбленный – три категории безумцев. Нормальному человеку их не понять…
Эмиль – Если полюбят друг друга, то весь ГУЛАГ с ними ничего поделать не сможет…
Ванюша – Наш сможет! Наш ГУЛАГ самый передовой ГУЛАГ в мире…
Алтымухаммед – Положитесь на меня. Я все устрою.
Эмиль – Каким же образом?
Алтымухаммед – У нас, у туркмен, девушка устраивает личную жизнь по совету старших и только с их согласия. Я поговорю с Назаром-ага, и он запретит внучке, не то что разговаривать – на глаза ему показываться… Это я вам обещаю. Тогда он сам поспешит уйти отсюда…
(В юрту вбегает Лев)

5
(Алтымухаммед, Ванюша, Эмиль и Лев)
Лев – Сюда кто-то скачет!
Эмиль – Доигрались!
(Входят Назар и Овез)

6
(Алтымухаммед, Ванюша, Эмиль, Лев, Назар и Овез)
Ванюша – Опять Павка Корчагин? А что же ты без энкэвэдэшников?
Назар – Завтра начнется облава на вас!
Алтымухаммед – Завтра?
Овез – Да. Приехал уполномоченный из Ашхабада. Выступал на собрании. Обещал награду за вас. А тем, у кого родственники сидят – амнистию пообещал…
Эмиль – Дело серьезное. Надо уходить…
Алтымухаммед – Пойдем к Исмаилу!
(Алтымухаммед и Назар-ага вышли из юрты)

7
(Ванюша, Эмиль, Лев и Овез)
Лев (жмет руку Овезу) – Спасибо, друг! (Оборачивается к Ванюше) Одни пойдем?
Ванюша – С проводником! Эх, не ходок я. Но и оставаться нельзя…
Овез – Вот привез… (Подает Ванюше лекарства)
Ванюша – Спасибо…
Эмиль – Старик доведет до границы, а дальше пойдем с Исмаилом, он потом вернется…
(Входит Алтымухаммед)

8
(Алтымухаммед, Эмиль, Ванюша, Лев и Овез)
Алтымухаммед – Собирайтесь, Исмаил согласен. Ругается только. Из-за вас, говорит, одни неприятности…
Эмиль – Переживет!
Алтымухаммед – Переживет! Уйдем, как стемнеет. До границы доведет Назар-ага, он здесь каждую тропку знает…
Ванюша – А Исмаил не удерет? Где он сейчас?
Алтымухаммед – Пошел иранские деньги выкапывать… Там ведь туманы ходят… Идите тоже собирайтесь!
(Ванюша, Эмиль и Лев выходят. Входит Назар-ага)

9
(Алтымухаммед и Назар-ага)
Назар – Я сказал внучке, чтобы собрала продукты на дорогу. Кто его знает, где вас будут кормить…
Алтымухаммед – Я вот что хотел сказать тебе, Назар-ага… Ты бы с внучкой помягче! Конечно, не мое это дело, но зачем же отдавать ее за Исмаила?
Назар – Хоть ты не лезь! Ей уже двадцать! Не сидеть же ей вечно со мной! А Исмаил всегда рядом, значит – и Нартач рядом будет. А родится сын у них, я его в честь своего сына назову…
Алтымухаммед – Тойли бы не одобрил!
Назар – Где он, Тойли? Двадцать лет как пропал…
Алтымухаммед – Нартач-то согласна?
Назар – Плачет она…
Алтымухаммед – Плачет? Из-за Исмаила?
Назар – Из-за твоего русского Арслана… Уходили бы вы скорее! Что бы она его не видела!
Алтымухаммед – Я тоже хотел тебя просить об этом! Чтобы они не виделись… Скажи ему сейчас, что замуж ее выдаешь… (зовет) – Лева!
(Входит Лев)

10
(Алтымухаммед, Назар и Лев)
Лев – Что случилось?
Алтымухаммед – Вот Назар-ага хотел с тобой поговорить…
Назар – Ты это… вот что… с внучкой моей, уважаемый, лучше не встречайся. Зачем и себе и ей сердце рвать. У нее свадьба скоро, за хорошего человека отдаю…
Лев – Это за одноухого, что ли? Лучшего не нашлось?
Алтымухаммед – Это не твое дело! Понял? Значит, не нашлось. Они любят друг друга, и пусть будут счастливы. Зачем же портить людям жизнь. Или ты ее с собой возьмешь? Совсем ополоумел? Забыл, кто мы? Не знаешь, что нас ждет?
Лев – Не знаю…
Алтымухаммед – И я не знаю… Так зачем же портить жизнь девушке?
(Входит Нартач, Эмиль, Ванюша)

Добавлено через 38 секунд

11
(Алтымухаммед, Назар, Лев, Эмиль, Ванюша и Нартач)
Назар – Где Овез?
Нартач – Там, у колодца… С персиянкой… (подает Алтымухаммеду мешок с продуктами)
Алтымухаммед – Спасибо…
Назар – Надо ему сказать, чтобы ехал в совхоз, и предупредил, когда облава начнется…
(Назар выходит)

12
(Алтымухаммед, Ванюша, Лев, Эмиль и Нартач)
Лев (Нартач) – Спасибо тебе…
(Они обнимаются)
Эмиль – А ты говорил, что ваши девушки слушаются старших!
Алтымухаммед – Раз на раз не приходится… Старших слушаются, а достойных любят…
Ванюша – Все они такие!
Эмиль – На разных языках ведь говорят…
Ванюша – Сумасшедшие!
(Эмиль, Ванюша и Алтымухаммед выходят. Входит Овез.)

13
(Овез, Лев и Нартач)
Овез – Когда уходите?
Лев – Вечером. Оставаться больше нельзя… Только вот этот живодер одноухий снова начнет измываться! И ее за него выдать хотят!
Овез – Ладно. Теперь меня послушай! К нам приехали вербовщики – народ набирают на текстильную фабрику в Ашхабаде. Вот я и хочу и сам поехать, и девушек с собой забрать… Подучимся, начнем работать. Там общежитие есть, вечерняя школа… Направление от комсомола сделаем…
Нартач – Я никуда не поеду!
Лев – Погоди… А как же персиянка? Она согласится?
Овез (Нартач) – Позови…
Нартач – И она не поедет!
Лев – Лучше ее домой вернуть!
Овез – Ты, что ли, вернешь? И где ее дом? Иран побольше Туркмении будет. Кто через границу поведет? Назар-ага дальше границы не ходил. Исмаила просить? Он заведет… (Нартач) Позови ее, будем вместе решать…
(Нартач неохотно уходит)

14
(Лев и Овез)
Овез – Вот что я решил! Надо написать письмо товарищу Сталину!
Лев – Ты с ума сошел?
Овез – А что?
Лев – Знал я одного адвоката… Он написал пародию на стихи Маршака…

Дети, не верьте – все врет вам Маршак:
Мистер Твистер совсем не дурак!
Быть не могло этой глупой истории
Ни в «Англетере» и ни в «Астории»…

Овез – И что же дальше…
Лев – Оказался на Соловках – навеки и до смерти… Пойми, напишешь, а нужно еще и отправить! А на почте письмо вскроют. Ведь такие письма проверяют, их согласовывают во всех инстанциях…
Овез – Можно отправить в Ашхабаде, и подписать: от коллектива такого-то завода или фабрики… Такое письмо пропустят… Я поеду в Ашхабад и там отправлю! Только давай сейчас напишем…
Лев – Карандашом писать будешь?
Овез – Сочиним сейчас, а дома чернилами перепишу и запечатаю…
Лев – Ладно, давай…
Овез – Только скорее, пока никто не пришел…
Лев – Что писать?
Овез – Пиши: Москва. Кремль. Товарищу Сталину…
(Гаснет свет)

15
(Медленно зажигается свет. В юрте снова Хыдыр-ага и журналист)
(Звучит женский голос)

Ночные ласточки Интриги –
Плащи! – Крылатые герои
Великосветских авантюр.
Плащ, щеголяющий дырою,
Плащ игрока и прощелыги,
Плащ-проходимец, плащ – Амур!

Журналист (листая тетрадь) – А потом, Хыдыр-ага, потом куда они ушли?
Хыдыр-ага – Не знаю. Я ведь мальчишкой был, многого не понимал. Назар-ага – известный колодезный мастер. Про него говорили, что он по кяризам ходил в Иран и обратно. Так вот, слышал я, что он их на ту сторону переправил, а сам вернулся. Его, когда беглецов искали, арестовали и увезли. Больше он не вернулся. И внучка его пропала. Военные потом по горам лазали с собаками, взрывали что-то, но так ничего и не нашли.
Журналист – Да, жалко. (Хочет вернуть тетрадь.)
Хыдыр-ага – Оставь ее у себя. Расскажи людям, что были такие… герои…
Журналист – Ну, какие это герои? Просто хотели выжить!
Хыдыр-ага – А разве это не подвиг? Они не склонились, не покорились. Разве не подвиг спасти для потомков стихи? Разве не подвиг спасти жизнь другим людям и за это отдать свою? Сколько их было? Миллионы! А мы о них ничего не знаем! И знать не хотим! Ищем примеры за тысячи лет тому назад, а вчерашний день забыли. А ведь завтра начинается вчера! Там заложено будущее. Как объясним мы внукам и правнукам, куда пропали тысячи людей, ведь войны еще не было… Куда делись тысячи умных, образованных людей? Они не меньше нашего любили родную землю, не меньше нашего делали, а могли бы сделать еще больше. Если бы им дали! Поэтому и надо говорить о них, надо о них помнить… Это были настоящие люди!
(звучит женский голос)

В его лице я рыцарству верна –
Всем им – кто жил и умирал без страха;
Такие, в роковые времена,
Слагают стансы и идут на плаху…

(Занавес)
Конец

[chajka]

пьеса -жанр специфический. невостребованный но мне близкий.
и что сказать...
понравилась пьеса. интересно.
единственно - мне мораль лобовая в конце резанула. сказать надо как-то по-другому.
это же простой человек говорит. и говорить он должен просто, без пафоса, но так чтобы цепляло. это же финал.

[Shohrat Romanov]

спасибо, постараюсь исправить