роман Вершина мира (продолжение 1)

[Евгения Прокопович]

Начало

Я чувствовала себя настолько усталой, что даже не стала заглядывать в меню, а просто сунула его подруге, предлагая ей справиться со столь сложной задачей. Алиса деловито открыла темно-синюю папку, пробежала глазами по строчкам и с важным видом пощелкала кнопками, делая заказ. Через минуту передо мной уже дымилась чашка кофе, а рядом, на блюдечке с изображением Посейдона, аккуратно лежали два зеленых пирожных весьма подозрительного вида.
- Из чего, интересно, они их делают? - проворчала я, прерывая молчание, терзая вилкой содержимое тарелки.
- Из тины, - хохотнув, предположила подруга и заявила без всякого перехода, - слушай, поступило предложение слетать на Землю и немного покутить. Сколько ж работать можно?
- А от кого поступило предложение? – осторожно поинтересовалась я, подозревая очередное покушение на мою личную свободу. Почему-то мои друзья втемяшили себе в голову, что меня жизненно необходимо выдать замуж. Я этим светлым мыслям упорно сопротивляюсь, считая, что подобные решения должна принимать только я сама и когда захочу.
- Да ни от кого, - Алиса смутившись уставилась в свою чашку, угадав направление моих мыслей, - просто Вика заканчивает на Земле свои исследования, а станция к концу следующей недели будет недалеко от Земли, так почему не устроить себе маленький отпуск на пару дней?
- Ну не знаю, - протянула я, мне совсем не улыбалась в свой редкий выходной куда-то лететь. Хотелось просто поваляться на кровати с книжкой, а можно и без нее. Задумавшись, я расслабила пальцы и упустила вилку, которая пару раз подскочив на столе, полетела куда-то под ноги.
- Вот-вот, о чем я тебе и говорю, - удовлетворенно прокомментировала Лиса, - тебе необходим отдых. Вон пальцы уже даже вилку не держат!
Я мрачно посмотрела на подругу, конечно, я могла бы ей объяснить, что я почти пятьдесят часов на ногах, что за эти проклятые пятьдесят часов у меня было с десяток операций, а последняя была особенно сложная. Я едва не потеряла пациента, вырвав его у костлявой в самый последний момент, призвав на помощь то, чем старалась не пользоваться по трем простым причинам, потому что это во-первых ненаучно, во-вторых пользоваться я этим толком не умею, а в третьих после ЭТОГО непременно наступает откат, как после выстрела из мощного оружия, все внутри начинает противно дрожать и я становлюсь ни на что не годна, потому что засыпаю на ходу и, блин, роняю вилки! Но это все не входило в схему, которую изобрела для себя Лиса, поэтому, во избежание лишних споров я решила промолчать.
- К тому же, Вика говорила, там новый комплекс развлечений открывают, - продолжала соблазнять меня подруга, - аттракционы всякие, казино...
- Ты чего издеваешься? - удивилась я, с тоской глядя на Алису поверх чашки. - Какое, к черту, казино? Мне туда нельзя.
- Это почему?
- Вот когда проиграюсь до исподнего, тогда узнаешь, я же азартная...
- Извини, я забыла, - опечалилась она
- Ничего, - вздохнула я, - за приглашение - спасибо. А казино, - я махнула рукой, - меня же туда ни кто силком не потащит.
- Вот и ладненько, - воспряла духом Лиса, - вот и договорились.

...Поток холодной воды привел его в чувства. Приоткрыв глаза и справившись с накатившим приступом тошноты, он убедился, что к своему несчастью, все еще жив. «За что?» - зажмурившись, мысленно заорал он, обращаясь к творцу всего сущего.
Вместе с сознанием вернулась и боль в растерзанной спине. Боль пробудила остальные рефлексы, теперь он чувствовал, что уже не висит на кандалах, левый бок упирался во что-то жесткое и холодное, ног и рук он пока еще толком не чувствовал, но, похоже, они были на месте и достаточно работоспособны. Он открыл глаза, дождался, пока комната перестанет кружиться в сумасшедшем танце, и с глаз спадет розоватый туман. Он был все в том же подвале, только теперь куском мяса валялся на голом каменном полу у самой стены. «Видно, оттащили, что бы ни мешал», - лениво подумал он. Один из палачей задумчиво глядя на полумертвое тело молодого парня, поливал его из шланга.
Действующих лиц в комнатушке прибавилось, появился настоящий хозяин, отец этого юнца и перед глазами любопытной публики разгорелся семейный скандал. Хозяин был в отъезде и оставил плантацию на сына и срок был небольшой, всего-то дней пять, а может чуть больше. Вернувшись, хозяин понял - твориться что-то неладное в его владениях. Сунувшись в амбар и увидав на прежнем месте весь паек, что он оставлял на время своего отъезда, хозяин пришел в бешенство и, изрыгая пламя и искры, отправился разыскивать сынка.
Непутевый шалопай нашелся в подвале, мало всего того, что он не кормил плантацию несколько дней, так по его приказу до полусмерти забили молодого сильного раба. Первым желанием плантатора было придушить сына вожжами, висящими тут же на стене, кое-как справившись с собой, он учинил отроку допрос.
- Что ж ты сделал, скотина? - орал он, наступая на сына, - Я тебя, что оставил делать?
- Следить за плантацией, - бледными дрожащими губами ответил тот, вся спесь мигом с него слетела, стоило лишь отцу появиться на пороге.
- Почему весь оставленный рацион лежит на месте? Ты не кормил плантацию четыре дня! Почему, я тебя спрашиваю?
- Я посчитал, что на них затрачивается больше, чем они дают, - прохныкал незадачливый плантатор.
- Ты посчитал!? - уже во весь голос заорал старший хозяин, его истошный вопль прозвучал как раскат грома в тесной комнатушке с низким потолком.
Плантатор взбесился настолько, что уже не обращал внимания, что воспитательный процесс происходит на глазах, мягко говоря, посторонних, он наотмашь огрел наглеца хлыстом для верховой езды, который держал в руках.
- Если они все передохнут с голоду, ты сам у меня на плантацию рабом пойдешь! - вещал папаша, не забывая орудовать хлыстом.
Отрок попытался спастись бегством, но родитель выловил его и, держа за волосы, щедрой рукой одаривал по филейным частям. Двое палачей, стоя в сторонке, тихонько посмеивались, считая, что историческая справедливость восстановлена. Что до раба, валяющегося у стеночки, так он не испытывал никакого удовлетворения от открывшегося перед ним вида, однако и сочувствия в его усталых затравленных глазах то же не было. По всему выходило, что мучения его на сегодня закончились, и сейчас он мечтал только об одном - заползти в самую глухую нору и отдохнуть хотя бы денек, прежде чем снова погонят на работы под палящее солнце. А еще он мечтал зализать раны и выжить, как бы в насмешку над всеми своими хозяевами, коль скоро произошла такая досадная оплошность, и он остался жив.
Старший хозяин, наконец, выдохся и отпустил хнычущего подростка, отшвырнул хлыст в сторону и зло сплюнул себе под ноги. Отрок отполз подальше от папаши и забился в угол. Родитель, все еще сверкая глазами, выглянул в коридор: «Эй, есть там кто? - ему что-то ответили, - Налаживайте повозку и пару человек охраны, отвезете моего недоделка в аббатство, передадите отцу Сорену и скажите, что я попросил обучить его уму разуму, - потом, обернувшись к сыну, рявкнул, - убирайся вон!»
Юноша, кряхтя и поскуливая, поднялся и поковылял прочь. Уже не обращая внимания на неудавшееся чадо, плантатор подошел к своему рабу, присев возле него на корточки, перевернул на живот.
- Какого работника загубил, скот! – с равнодушной досадой пробормотал он и, обращаясь к одному из мучителей, - как думаешь, выживет?
- А кто его знает, - заплечных дел мастер не стал давать более точных прогнозов.
- Ладно, - хозяин вздохнул и поднялся, - отнесите его в каморку в конце коридора, киньте какой соломы на пол, воды поставьте, да краюху хлеба. Все равно ж издохнет, хотя, судя по отметинам он живучий. А коли, не издохнет, так продам по дешевке, все одно доход хоть какой, - с тем и вышел.
Двое подручных подхватили раба под руки и подняли легко, словно и весу в нем нет ни грамма, поволокли по коридору, больно царапая колени о каменный пол. Можно сказать даже бережно, с насмешкой над собой подумал раб. Затащили в каморку и положили на пол, один с ним остался, а другой за соломой пошел.
- Что ж, ты, тот кусок тронул? - в голосе надсмотрщика слышалась печаль и сострадание.
Раб поднял на него мутные глаза, облизал губы и сглотнул судорожно, глотка пересохла настолько, что казалось, кто-то туда сыпанул раскаленного песка. Сочувствующий надсмотрщик притащил железную кружку с ледяной водой и помог напиться.
- Так чего тебя крысятничать потянуло? - допытывался надсмотрщик, - Не боись, никому не расскажу, просто самому интересно, за кого можно так натерпеться.
- Никого не было, - упрямо повторил раб, глядя ему в лицо не видящими глазами.
Ну, как он мог объяснить этому человеку, сидящему рядом с ним, что он не имеет права даже заикнуться об этом. Как он может подставить девчонку из соседнего барака, которая детенка грудью кормит? Четыре дня жрать не давали, а там дите и молока у мамки почти нет и они оба надрываются и день, и ночь. Сам-то сидишь ночью и слушаешь, как внутри все тугим узлом сворачивается от голода, а что поделать? Терпи, брат. А несмышленышу-то разве объяснишь? Его кормить надо. Вот и пошел на преступление, подкрался под окошки хозяйской кухни, дождался, когда там никого и стянул хлеба целый каравай, теплый еще был. Когда обратно несся, держа хлебушек за пазухой, чуть не умер от пьянящего запаха, так попробовать хотелось, а нельзя, не себе брал, и трогать не смей. Так и принес целым, не отщипнув даже крошки...
- Ох, грехи мои тяжкие, - удрученно покачал головой надсмотрщик, вырывая раба из воспоминаний, - ты, парень, того, зла на меня не держи...
- Какое там, - попробовал мотнуть головой раб, это движение отозвалось болью в каждой клеточке, она пронзила до самых пяток электрическим разрядом, а, вернувшись, взорвалась бомбой в голове, - себя бы удержать...

(с) Прокопович Евгения

[Евгения Прокопович]

Настелили на пол пару охапок соломы, помогли перебраться на нее, второй надсмотрщик, ходивший за соломой, накинул парню на плечи кусок мешковины и они ушли, гулко лязгнув засовом.
Первым делом парень кое-как стянул с себя тряпку, без нее, конечно, холодней, но сейчас кровь начнет запекаться, не дай бог, тряпку прихватит, потом с мясом выдирать придется. Сил на это ушло много, он закрыл глаза и долго пытался восстановить дыхание. Немного отдохнув, он снова открыл глаза и огляделся, стараясь не ворочать головой.
Кинули его в маленькой комнатке, которую и коморкой-то назвать язык не поворачивается - четыре шага в длину, шесть в ширину, да около десяти по диагонали, если только очень маленьких. Ворох соломы в одном углу, дверь в другом, напротив нее дырка в полу под отхожее место, и на том спасибо.
Потолок высокий, а прямо под ним небольшое окошко, в которое даже маленькому зверьку протиснуться проблема, не то, что взрослому мужику, хоть и такому худому. Правда, мужик оный на данный момент и не помышлял о побеге, все его мысли и чаяния были направлены на дырку в противоположном углу комнатушки. Природа неумолимо требовала отправления естественной нужды, но для этого надо подняться, или хотя бы доползти. Можно, конечно, опуститься и преодолев отвращение помочиться под себя, но один из собратьев по несчастью, бывший некогда свободным и приговоренный к рабству за какие-то прегрешения, прочно втолковал в молодого человека, что когда начинаешь «ходить под себя», считай, стал окончательной скотиной, наподобие безмозглых волосатых торов, ходящих в упряжи.
«Я - человек!» - прошептал юноша, напоминая себе о своем происхождении. Потом, собрав остатки сил начал медленно подниматься, опираясь плечом и руками о стену, превознемогая взрывы адской боли, отправился в путешествие к своей цели. Добравшись до нужника, он позволил себе некоторое время передохнуть, упершись согнутыми руками в угол и приложив разгоряченный лоб к прохладному чуть замшелому камню. Кое-как оправившись, раб стер ладонью пот, струящийся по лицу, побрел обратно. Сделав несколько шагов, ноги предали его, отказавшись служить. Он рухнул на каменный пол, больно вывернув руки и сбив колени. Полежал немного, собирая в кулак остатки воли, на локтях пополз к соломе.
Добравшись до своего ложа и по возможности удобно разместив ноющие конечности, уткнулся носом в сухую пыльную траву. Жизнь, и без того не приносящая радостей, показалась совсем отвратительной и никчемной, против воли по щекам покатились горячие соленые капли. Рыдания душили его, разрывая все внутри и не находя выхода, но он пересилил их и не издав ни звука заставил себя успокоиться. А, успокоившись, провалился в беспокойный сон, переходящий в сплошной тягучий кошмар, вырваться из которого не хватало сил, и не было возможности...

Я едва дотащилась до своей каюты, расположенной несколькими уровнями ниже кафе. Шлепнула ладошкой по панели ключа, компьютер, считав мои отпечатки, открыл дверь. «Приветствую вас, Анна Дмитриевна». - Прокаркал динамик. «Спасибо», - пробормотала я, внедряясь в малюсенькую квадратную прихожую. Свет в прихожей не включился, похоже, лампочка сдохла окончательно, ну и черт с ней! Сняла ботинки и пошарила в темноте ногой отыскивая тапки, не найдя их досадливо махнула рукой и на это. Босиком тоже неплохо.
Стоило шагнуть в гостиную, как по полу у самой стены пробежала волна мягкого дежурного света, тускло осветившего жилище. Огромный и горячо любимый мною диван, ждущий меня в каком бы состоянии к нему не пришла, два кресла, низкий столик и огромный ковер на полу. Стены, выкрашенные в приятные бежевые тона, призванные поднимать настроение обитательнице космической станции многие месяцы не видящей солнца. Впрочем, жаловаться грех, каюта большая. Такие апартаменты выделяют семьям или за большие заслуги. В моем случае второе. Гостиная, которую при желании можно увеличить всего лишь опустив скользящую переборку кухни, жилая комната с примыкающим к ней санузлом, кухня, смотровая и еще одна комнатушка, подразумевающая детскую, так же с отдельным санузлом. Мне детская без надобности, так что я сделала из нее кабинет. Впрочем, наведывалась в него крайне редко, предпочитая смотровую. Хоромы.
Я оглядела комнату, что-то вид ее, меня сегодня не вдохновлял, может, устала, а может уже пора менять обстановку. На кухне дела обстояли не лучше - гора посуды в раковине поджидала еще с позавчерашнего дня, посудомоечная машина сломалась, жизнь от этого стала совсем неприятной. Я отыскала в шкафу чистый стакан и полезла в холодильник в надежде на сок. Не тут-то было - в холодильнике ожидала только висящая на веревке мышь, со свешенной набок головой. «Анна Дмитриевна, у вас опять закончились продукты и жрать нечего!» Подняв голову, истерически сообщила она и опять свесила голову. «Без тебя вижу», - буркнула я.
В первый раз, когда я увидела эту картину, орала как полоумная, а прооравшись позвонила подруге, купившей это чудо техники в одной из колоний требуя объяснений. Наташка удивленно хлопала глазами, слушая мои вопли, потом покрутила пальцем у виска. Но не прошло и пяти минут, как она появилась на пороге моей каюты и, ни слова не говоря, прошествовала в кухню. Такое ощущение, что я могла придумать что-то подобное! Наташка рванула дверь холодильника, мышь подняла голову, выдала эпитафию по поводу того, что жрать нечего и снова затихла. Сначала Наташка тоже заорала и захлопнула холодильник, но быстро взяла себя в руки и с любопытством открыла дверцу. Подруга долго щупала четвероногое, а после сообщила, что волноваться нечего - мышь, к сожалению, не настоящая. Меня это возмутило - еще не хватало, что бы эта дрянь оказалась настоящей!
Потом, после второй чашки кофе Наташка припомнила, что когда покупала холодильник, ее предупредили, что он с сюрпризом, а какой сюрприз Наташка не уточнила, чем едва не довела меня до инфаркта. После я привыкла к мыши и уже не обращала внимания на ее мерзкие выходки.
Я громко хлопнула дверью холодильника и налила воды из-под крана, клятвенно пообещав себе завтра же посетить продуктовый склад и разжиться едой, направилась в свою комнату. Не раздеваясь, рухнула на кровать, завернулась в лежащий бесформенной грудой плед, как в кокон. Конечно, завтра я об этом пожалею, форма безнадежно изомнется, но сегодня на это наплевать.

...Он снова оказался почти на самом дне ямы для мусора. Сколько он здесь лежит? День? Два? Вечность? Он посмотрел на свой распоротый живот и порадовался тому, что скоро сдохнет. То последнее выступление на арене, под оглушающий вой толпы было самым трудным. Он хорошо помнил, как девять раз подряд оказывался победителем, но в последней, десятой схватке, против него выставили профессионала. Но даже его раб почти победил. Победа, а вместе с ней и свобода была настолько близка, что он уже чувствовал ее солоноватый привкус крови на разбитых губах. Но свободным верить нельзя! Никогда, ни на секунду! Профессионал выхватил из высокого ботинка острый, как лезвие нож, и полоснул по животу вымотанного боями раба. Раб почти не почувствовал боли, когда маленький нож прорезал холодным металлом кожу и мышцы, почти вывернув наружу все содержимое. Надсмотрщики под веселое гиканье толпы оттащили истекающего кровью раба с арены. Подволокли к краю мусорной ямы и сбросили вниз.
И вот он лежит здесь, крепко сжимая руками разрезанную кожу, и с благодарностью ожидает прихода той, что спасет, и успокоит навсегда, той, которую давно привык считать единственной, способной освободить. Он так долго думал о ней. Представлял, какая она. Если это женщина, а она должна быть женщиной по определению, скорее всего, она очень красива и молода. Почему и откуда взялось это ощущение, он сказать не мог, но очень хотелось, что бы это было так.
По всему выходило – не должен он выжить. И он ждал. Долго. Господи! Да за что же это!? С такими ранами не живут! Но Она обманула и на этот раз…
Вселенная раздвинулась, и он полетел в пустоту беспамятства лишь для того, что бы вернуться в подвал и увидеть, как то, что совсем недавно было им самим, мечется в горячечном бреду на раскиданной соломе. Он отрешенно наблюдал за собой, паря где-то под потолком у зарешеченного окошка. Почувствовав чье-то присутствие, оглянулся, и увидал рядом с собой Ее - ту, которую ждал так долго. Как она была красива - белая светящаяся кожа, светлые волосы, беспорядочными локонами спадающие на плечи, печальные глаза в бирюзу и тихая ласковая улыбка, легкие, чуть развевающиеся одежды, светящиеся как бы изнутри тихим успокаивающим светом, он потянулся к ней.

(с) Прокопович Евгения

Продолжение

[chajka]

Очень интересно. А дальше?
Стилистика и грамматика хромает, но язык, развитие сюжета - весьма! Впечатляет.
С холодильноком - хорошо. Смеялась долго.
Oчень оживляет действие.
Еще хочу.

[thelonewolf]

ага, и мне заверните ))

[Ringa]

Уважаемый медперсонал! Ссылка битая... а я запуталась

[Евгения Прокопович]

Ringa, поправить ссылку не в моей власти, а вот указать направление вполне могу. Продолжение ищите по признакам:

проза, не вошедшая в рубрики Вершина мира ( 1 2) почти роман, почти дописан
Евгения Прокопович
(послений ответ)Вчера 22:45 от Евгения Прокопович
(всего ответов)11
(всего посетителей)112
расположение - на 1-й странице, третье снизу
надеюсь, это вам поможет. С наилучшими пожеланиями. Автор

[Ringa]

запуталась еще сильнее, но читаю, читаю...

[chajka]

Сообщение от Ringa

Ссылка битая

Исправлена ссылочка