повесть Ехал Греков через реку

[олдшуз]

Сообщение от Зелёный банан

но на повесть - вполне.

Зелёный банан, спасип. эт и есть повесть. во всяком случае я так это безобразие называю)

[Martimiann]

каждый день с нетерпением жду вечера, чтобы после работы почитать про очередные приключения грехова))

[олдшуз]

Сообщение от Martimiann

каждый день с нетерпением жду вечера, чтобы после работы почитать про очередные приключения грехова

))) тож так. цельный день с нетерпением ловлю читателя, раззз... мелькнул ЗБ, я его хвать, а он, мол я фсё больше по стихам. я чудинова хвать - он на кубу шасть). хорошо Марти всегда на месте))

Добавлено через 37 минут

Глава девятая


Картошка, под горелой кожурой, отдавала дымком, крахмальной зрелостью и первобытной диетологией, которая миллион лет назад определялась вовсе не научными концепциями РАН, а интуицией древнего человека. Некоторое время в пещере раздавались звуки только узкопрагматической направленности. Дети, шипели на горячее и, причмокивая, сосредоточено уписывали незнакомую доселе стряпню. Руки и рожицы были перемазаны сажей. Первой нарушила молчание Вика Шведова: - Татьяна Николаевна… А вы что покладёте на камень для Лизы?

Татьяна Николаевна, застыла с поднесённой ко рту картофелиной и пробормотала: - Вовремя... А то подавилась бы… - и, обратившись ко всем, ответила:
- Послушайте! Во-первых, не «покладёте», а «положите»! Во-вторых, ни в какие высосанные из пальца легенды я не верю. Соответственно, не собираюсь подкармливать суеверия кондитерскими изделиями. Тем более, что конфетами распоряжается сейчас совсем другой человек. И, в третьих, я вовсе не считаю себя эталоном женской красоты.

- Я где-то читал, что человек может придумать только то, что в истории человечества когда-то было, есть или когда-нибудь будет. - осторожно заметил Греков. - Считаю, что любая легенда - это тщательно романтизированная реконструкция подлинных событий.

- Вот мо-ло-дец! Молодец, Греков! - саркастически воскликнула Татьяна Николаевна, дирижируя зажатой в пальцах картошкой. - Давайте, подкиньте нам ещё пару сюжетов. Ведь восемь седых детишек - это так оригинально! Это же разбудит в детских душах толерантность, эмпатию, а также любовь к ближнему!

- Думаю, что современного ребёнка, воспитанного на контрабандных просмотрах голливудских ужастиков, трудно чем-то испугать. Зато прививать уважительное отношение к горам, как к месту постоянной и трагической гибели людей, можно и нужно.

- Ну, надо же… случилось педагогическое чудо! Ура! В результате долгого и упорного тыканья пальцем в небо, был изобретён революционный метод воспитания подрастающего поколения - Грековщина… Назван по имени изобретателя. Ушинский, Макаренко и доктор Спок объявляются мошенниками…

- Этому методу, без малого, сто тысяч лет. Примерно в это время сапиенс впервые заговорил…
- Татьяна Николаевна! - вмешалась в разговор Вика. - Вы очень красивая… - тут же нестройный хор истинных ценителей женской красоты подхватил: - Да, Татьяна Николаевна, вы очень красивая… Давайте положим что-нибудь на камень… Татьяна Николаевна-а-а, возьмите мою жевачку… тут ещё две штуки… И мою… А вот возьмите заколку…

- Да, вы что… не поняли ничего? - возмутилась Татьяна Николаевна. - Эту байку про бедную Лизу, Греков только что слепил на наших глазах… разве ж не понятно? Я, вообще, не уверена, что водопад может так называться… - но её тут же захлестнул вал «Татьяна Николаевна-а-а-а… а вдруг с вами что-нибудь случится?». Она изумлённо посмотрела на своих учеников, затем возмущённо на Грекова. Тот сидел с очень серьёзным лицом и протягивал ей руку. В руке лежала конфета «Кара-Кум»…


Ночь получилась длинная. Греков несколько раз ходил к Свеже, собирал плавник и поддерживал огонь в таком режиме, чтобы спящим было комфортно. Он сидел перед костром и бесконечно, как и положено, смотрел на пламя. Пламя, как ему и было положено, трепыхалось, благодарно и неутомимо съедало дерево, сыто потрескивало, дым поднимался к потолку и, в точном соответствии с канонами аэродинамики, исчезал в глубине зала, в расщелине. Это означало, что у пещеры был второй вход-выход на той стороне холма. Снаружи журчала присмиревшая Свежа, и холодный ветер с ледников трепал рыжие космы прибрежной облепихи. Взращённый на туристических объедках и на туристическом фольклоре местный филин, топтался в тоске на базальтовых подмостках и, дёргая возмущёнными бровями, репетировал сатанинское «Ух… угу-у-у-у… Ух… угу-у-у-у!»...

Татьяна Николаевна спала в позе «язвенника», подтянув под себя колени и руками обхватив живот. В спину к ней приткнулась Вика Шведова, а с фронта, устроившись голова к голове, подсматривал женские взрослые сны племянник Вовка. Остальная группа расположилась вольно, в живописных позах, как погибшие от рук половцев русские воины на известной картине Васнецова.

В соответствии с многолетней привычкой не спать, когда спать нельзя, и спать, когда спать надо было обязательно, Греков, всё-таки, не спал и развлекал себя, как мог. Думы, как осенние предперелётные стаи скворцов, то собирались в густые кучи, то разлетались по загадочным судьбоносным линиям, которые и дают орнитологам ответы на вопросы, что было, что будет и чем сердце успокоится...

- Надо бы во вторую главу включить, что мумиё, как озокеритоподобный битум, довольно успешно применялся, в качестве нефтепоискового маркера...- плавно думал Греков. - А в условия формирования мумиё, внести основные признаки, такие как, отсутствие метеорных вод, элювио-делювиальные отложения, оголённость коренных пород… - он рассеянно посмотрел на лежащую Татьяну Николаевну.

- Нда-а-а… Оголённость… Она же обнажённость и раздетость… Интересно, какова она в постели? Кем себя мнит эта женщина, когда оголена её «коренная порода»? Кто она в постельной классификации? «Школьница», «Снежная королева» или «Наложница»? Или повариха Нижне-Улюмского золотоносного карьера Анастасия Пацюк? - он ясно вспомнил последнюю встречу с поварихой Нижне-Улюмского золотоносного карьера и поморщился. В ту последнюю встречу Греков неосторожно сообщил ей, что встреча именно последняя, а не какая-то иная. Был большой скандал.

- Да-а-а… Женщины, обманувшиеся в своих ожиданиях, это тебе не озокеритоподобный битум. Это вулкан во время взрывного извержения. Из жерла летят огненная лава, пепел и вулканические «бомбы»… Да, кстати, название надо переделать. Ну, что это, в самом деле?.. «Закономерности расположения мумиеносных месторождений. Генетический фон. Кризис-прогноз запасов мумиё». Не-е-т… в таком виде не пойдёт. Несолидно, как-то… бедновато… - его блуждающий взгляд снова наткнулся на Татьяну Николаевну.
- Да-а-а...бедность, это конечно… Бродяга... маргинал… Один шаг до люмпена, а всё туда же, эволюционировать ему подавай... размножаться! Но Грекову не надо тридцатипятилетней поварихи с рецептом борща «Ще не вмерла Украина». Ему подавай учительшу с высшим образованием, да с такими выдающимися внешними данными, что представить себя её мужем положительно невозможно. Коне-е-ечно… он же каменюки изучает… Он же диссертацию пишет… пятый год! Как его Анастасия Пацюк назвала? - он опять вспомнил золотоносный карьер, пищевой блок, яростные запорожские глаза и помадный, широко открытый рот.

- Ах, ты ж козлик зааненский! Что, нашёл куда пристроить свою либиду? А я тебя, дура маргариновая, кормила… спала с тобой, с рожей твоей трёхрублёвой! Сердца у тебя нету и не предвидится! Мерзлота, ты, вилюйская… геолох свежевыкопанный!..

Под утро Греков последний раз спустился к речке за плавником и, подсвечивая себе фонариком, нашёл вчерашний камень, на который Татьяна Николаевна положила конфету для бедной Лизы. Рассеянно поглядывая по сторонам, он цинично съел конфету и сказал верблюду на обёртке: - Кто рано встаёт, тому бог подаёт…

А восток, тем не менее, розовел и грозился появлением нового дня. Дня расплаты! Цепкого и неотвратимого, как пристав следственных дел Порфирий Петрович и скандального, как повариха Нижне-Улюмского золотоносного карьера Анастасия Пацюк. Казалось, что прямо вот сейчас, круша базальтовые скалы, вылезет вдруг наружу необъятное борщевое лицо и, блистая красным окоёмом огромного, в полнеба, помадного рта, заголосит пронзительным рыночным голосом:
- Ах, ты ж козлик зааненский… Что же ты детишек-то мучаешь, геолох ты, свежевыкопанный?..

(с)олдшуз

[Ander A]

Сообщение от олдшуз

Глава шестая
снаряжение и на месяц смотались всей «кагалой» в

Я чесслово не вижу юмора в данном случае в искажении формы слова.

"Кагалом - существительное, творительный п., муж. p., ед. ч.
kak-pishetsya.com" (с)

Добавлено через 8 минут

"Пока наполнялась яма Греков нарвал в котелок ягоды" (с)- после "яма"- зпт(отделяет уступительное придаточное )

Добавлено через 4 минуты

Сообщение от олдшуз

Гла Татьяна Николаевна предводительствовала и выплясывала какие-то па из камасутры. з

Не, так не пойдет: тут на автора падает подозрение, что он не знает значение слова "камасутра" (а это недопустимо). Либо не "па", либо не "камасутра"))

[чудинов алексей]

последний отрывок очень понравился."подсматривающий взрослые сны"..."филин, взращенный на туристических объедках" - прям на сердце легло. И...автор ловко сделал ненужными сцены секса...и меня убедил, што с Танькой Николаевной в наскок ...нинада. Ладно, согласен. Это и есть мастерство. Надо при жизни хвалить людей, особенно творческих, а не потом лить слезы крокодиловы. Последнее предложение впрямую к Олдщузу не относится, прошу понять правильно.
Фоток не нашел - загадка природы. Все есть, кубы - нет. В гавану не поедем, чота ниохото, смотреть там нечего и с транспортом не очень - только такси - сотка долларов в один конец. Да ну, нах. Нарот говорит, Фидель кони двинул, а ничего не изменилось. Штаты, видать помогают режиму - не дай бох, дадут "свободу"и хлынет еще одна тьма людей в сша. На границе с Мексикой ужас, что. Да и вся южная часть
страны практически испаноязычная.
В общем, пиши.

Добавлено через 19 минут

тут понял, что есть еще один непрочитанный кусок и - прочитал. Тоже очень хорошо, автор прямо разошелся в художественности и щедром делении с читателем мыслями и наблюдениями. Пир какой-то. Пою осанну. (КАшеварила...к слову.) Очень близко мне отношение Грекова к детям - никогда не общаюсь с ними, как с маленькими, только как с равными. Они отвечают тем же и проникаются симпатией. Кстати, замечает ли автор, что Татьяна Николаевна тоже явно увлечена нашим нелюдимым(почему?) героем? Или он специально акварелькой прорисовывает? Или же герои начинают жить собственной, независимой от автора, жизнью? Тогда это счастье для пишущего, почище кокса.

[Зелёный банан]

Сообщение от олдшуз

Зелёный банан, спасип. эт и есть повесть. во всяком случае я так это безобразие называю)

Извините, что вклинился в обсуждение. Я в прозе даже не дуб, а телеграфный столб.

[олдшуз]

Сообщение от Ander A

Я чесслово не вижу юмора в данном случае в искажении формы слова.

"Кагалом - существительное, творительный п., муж. p., ед. ч.

я и моё окружение всю жизнь называли некие компании - кагалой... в женском роде. спасип, Андер... познал истину... оказывается муж род... блин... ну хто бы мог подумать?

Сообщение от Ander A

после "яма"- зпт(отделяет уступительное придаточное )

мама моя... бывает ещё и уступительное!)

Сообщение от Ander A

Либо не "па", либо не "камасутра

согласен. надо было упомянуть, што если б в камасутре был раздел танцев, тады да...

Сообщение от чудинов алексей

последний отрывок очень понравился

прочёл - прослезился. показал жыне - всплакнули. спасип, Алексей)

Сообщение от чудинов алексей

Фоток не нашел - загадка природы. Все есть, кубы - нет.

хотелось ни сколько кубу, сколько нашего простого русского человека в кубе)

Сообщение от чудинов алексей

(КАшеварила...к слову

да блин... ашибка

Сообщение от чудинов алексей

Кстати, замечает ли автор, что Татьяна Николаевна тоже явно увлечена нашим нелюдимым(почему?) героем?

а як жеж... фсё идёт к тому)

Сообщение от чудинов алексей

Или же герои начинают жить собственной, независимой от автора, жизнью?

абсолютно верно подмечено. особенно у тех писак, кто марает бумагу не по плану, а как камасутра повелит)

Сообщение от Зелёный банан

Извините, что вклинился в обсуждение. Я в прозе даже не дуб, а телеграфный столб.

вы самый ценный критик, ибо ваш глас - эт вокс попули. если поймать эту волну, то будет, как с акуниным...тиражи, деньги, слава) лишь бы не пристрелили, как ленона)

[олдшуз]

Глава десятая


Последним приехал отец Вики Шведовой и забрал оставшихся, четверых детей. Он порывался усадить в машину и Татьяну Николаевну, но та отказалась.
- Не стоит… через час будет автобус. Тем более, что первый урок, у меня, в одиннадцать.
Шведов - высокий златокудрый викинг, удивительно подходил Татьяне Николаевне по фактуре. Стоящие рядом, они смахивали на молодую семейную пару ирландцев, такие они оба были светлокожие, улыбчивые и до того не местные, что хотелось подойти к ним и спросить: - Hoy do you like it here Russia?
На Грекова, отец Вики, старался не смотреть. Видно принадлежал к той неагрессивной и большей части мужского социума, у которой внешность «свежевыкопанного геолоха» вызывала рефлекторную биологическую оторопь.

Недалеко от автобусной остановки располагался круглосуточный магазин и кафе «Снежный барс». Стеклянный фасад кафе был украшен альпенштоками, ледорубами и прочими атрибутами, которыми всамделишные альпинисты предпочитают не пользоваться. Над альпинистской утварью висело парящее чучело филина. Его выпученные огромные глаза, похожие на пуговицы от женского зимнего пальто, наглядно свидетельствовали, что чучело снежного барса стоит несуразно больших денег.
Подразумевалось, что суровый, заросший дикой бородой народец должен был выкушивать здесь последнюю, перед восхождением, чашечку кофе, поглядывая на кошмарные ледники Свияжской гряды, сделанные из какой-то блестящей голубой жути.
На самом же деле, в «Снежном барсе» сидели, преимущественно, парочки отдыхающих в «Подгорном», а возле барной стойки, где на разлив торговали плохим портвейном, толклась местная «синева».

- Позвольте угостить вас, Татьяна Николаевна, чашечкой эспрессо? - церемонно спросил Греков и кивнул в сторону кафе, за стеклом которого вялый персонал снимал со столов перевёрнутые стулья.
- Так закрыто же…
- Кафе держит мой приятель, Пашка Мартынов. Мы с ним десять лет сидели за одной партой и все десять лет, он совершенно бесплатно, списывал у меня домашние и контрольные работы. Теперь он расплачивается, и у меня здесь не только безбрежный кредит, но и неограниченный временными рамками допуск…

Они заняли самый дальний от входа столик и сложили рюкзаки на свободные стулья. Сонная официантка принесла им по чашке кофе и, глядя в стену, проговорила: - Орехового нету… печётся пока. Круассаны вчерашние будете? - получив согласие, она принесла круассаны, затем рухнула за соседний столик и уткнулась головой в сложенные перед собой руки.

- Правда, красивый папа у Вики Шведовой? - спросил Греков, сделал глоток из чашки и поспешно добавил: - Это я спросил не потому, что являюсь ценителем мужской красоты, а для того, чтобы завязать лёгкую непринуждённую беседу.
Татьяна Николаевна тоже приложилась к чашке, и не поднимая на него глаз, ответила: - Мда… красив и даже слишком. Моя бабушка называла таких - «Юбилейный рубль».
- Почему?
- Потому что нравится всем.
- А вам не нравится?
Татьяна Николаевна оторвалась от чашки и заметила: - Если вы с такой интенсивностью будете вести лёгкую, непринуждённую беседу, то я либо подавлюсь, либо останусь голодной. - она откусила от круассана и, жуя, невнятно проговорила: - Когда я ем, я глух и нем…
- Придётся говорить «соло». - сказал Греков, вцепился зубами в свой круассан и промычал: - Я эти два дела могу совмещать. Просто хотел постепенно подвести вас к той мысли, что когда будет происходить разбор полётов, не стоит меня защищать и как-то оправдывать.
- Ни в коем случае. - также нечленораздельно, ответила Татьяна Николаевна. - Горите в аду один! И, вообще, вы слишком хорошего обо мне мнения. За съеденные конфеты, за трёхзвёздочную пещеру вам ещё каяться и каяться… Да, и вообще… вы, я смотрю, минималист! Решили отделаться чёрствым круассаном и чашкой плохого кофе? Не выйдет!
- Хорошо! - сказал Греков, чувствуя, как от собственной наглости холодеют конечности. - Кинотеатр «Победа», большой зал, элитный кинопросмотр голливудского фильма, большое ведро попкорна с колой. Как вам? Или Дворец спорта, шоу столичных гастролёров, партер, первый ряд, шквал эмоций, фляжка с коньяком и грязные танцы в проходах перед сценой?
Возникла пауза, во время которой Татьяна Николаевна допивала свой кофе и посматривала на Грекова. Он тоже допивал, жевал и смотрел, но если вместо кофе с круассаном, в руке у него, сейчас, оказался бы стакан уксусной эссенции с куском дегтярного мыла, то Греков употребил бы всё это непотребство, не ощущая вкуса.
- Вот сейчас она допьёт… - мертвея, думал Греков. - Изящно промокнёт свой длинный, сводящий с ума рот салфеткой и надменно окатит зелёным пронзительным взглядом. - Какое тебе кино, простак ты с мыльного завода. - скажет мне Татьяна Николаевна. - Поварих своих будешь на сеансы таскать!

Он уже пожалел, что в разговоре с ней взял неверный игривый тон, который неожиданно привёл к откровенному приглашению, чуть ли не на свидание. В общем, получилось, что у Грекова сдали нервы, он вскрыл карты и веером бросил на стол. Карты были слабенькие, разномастные и надеяться было не на что.

- Рано, рано! - с опозданием сокрушался он. - Ведь всё шло правильно! Вначале конфликт, потом катарсис, и только спустя какое-то время, постепенное планомерное вхождение в её жизнь. А ты вломился, как в банк: - Всем на пол! Это ограбление! Поторопился, манипулятор хренов...

И, действительно, она промокнула рот салфеткой, покачала в недоумении золотым каре и сказала человеческим голосом: - Нет, ну это уже даже не наглость… Какое вам кино? Театр, и только театр! «Евгений Онегин», первый ряд амфитеатра, места по центру, в антракте буфет, бутерброд с паюсной икрой и шампанское! Я вас разорю! Пущу по миру!
- Театр - это, конечно, можно… - медленно оживая, сказал Греков. - Но позвольте, там же дресс-код! Костюм, белая смирительная сорочка с удавкой в полосочку, лакированная обувь, платочек из нагрудного кармана, запонки… У меня в гардеробе такой цыганщины отродясь не водилось. И дело не в деньгах… деньги есть. Но кто возьмёт на себя ответственность? Кто будет решать, купить вот этот коричневый в крапинку или этот синий в клеточку? Я же в костюмах, как свинья в апельсинах… - он тяжело вздохнул и, окончательно обнаглев, ляпнул: - Придётся вас пригласить на шопинг, в качестве эксперта. Тем более, что стыдно будет именно вам, если я припрусь в театр, как сельский дурачок на праздник урожая!
- Ну, хорошо - поразмыслив, согласилась Татьяна Николаевна. - Но предупреждаю - денег берите очччень много…
- Ладно… Набью вот этот рюкзак…

Они вышли на крыльцо и огляделись. Добротный пейзаж, в духе шишкинского реализма, висел перед глазами - утренний осенний, с тщательно прорисованными мелкими деталями. В перспективу уходила главная аллея парка дома отдыха и упиралась в снежную стену Свияжской гряды, похожую на гигантский коренной зуб-семёрку. Тополя били рыжим пламенем крон в голубое небо, на котором паслись белые перистые облачка. Солнце, смахивало на червонец, надраенный до ослепительно-апельсинового блеска. Он только что вывалился из чёрного пульсирующего кармана Вселенной, и теперь струил свет на интерьер пейзажа, давая длинную нелепую тень всему, что имело объём.
На переднем плане была изображена небольшая асфальтированная площадь, ограниченная металлической аркой дома отдыха, магазином, кафе и странными кривыми одноэтажными строениями неизвестного назначения. Воздуха, по-осеннему чистого, сонного и упругого, как ортопедический матрац, было так много, что в него хотелось упасть, уснуть и уютно досмотреть предутренний сон…
Но, что это там, в правом нижнем уголке возле подписи автора? Какая-то неаккуратная коричневая копошащаяся клякса. Ну-ка, ну-ка… А-а-а-а... это та, самая реалистичная деталь пейзажа, без которой не обходится ни одна российская натура. «Могучая кучка» мужчин и женщин, самых беспричинно весёлых и беспричинно мрачных, эмоции которых целиком зависят от количества выпитого.

У Грекова сразу испортилось настроение. До прибытия автобуса оставалось двадцать минут, и за это время шансы остаться в целости и сохранности (с его-то патологической способностью притягивать агрессию), практически, были равны нулю.
- Бить буду первым! - обозлился он. - Как учил и завещал великий Михвась.

В зал бокса он пришёл в возрасте тридцати лет, когда устал получать по физиономии от обладателей рудиментной тяги к мордобою. Тренер Михаил Васильевич равнодушно выслушал грековское бытописание, затем натянул на него шлем, перчатки и бросил на растерзание какому-то белобрысому сопляку. За минуту боя сопляк больно и обидно растолковал Грекову, что защиты у него нет, удара нет, перемещаться по рингу не умеет и, вообще, в «ясли» тебя, к мешку и прыжкам через скакалку… Зато уже через месяц тренировок, Греков уронил размашистым, от бедра, хуком, какого-то, уже типичного, совсем своего оппонента... полупьяного мужика, разъярённого ответом «Не курю».

- … Кого? Меня? Умойся свинорылый! Кому ты тут беса гонишь? Да я из любого щас бабло выбью! - от компании отделилась нелепая худощавая фигура и побрела к кафе. Его тут же догнала какая-то измождённая женщина, обхватила за плечи и стала ему что-то втолковывать. Худощавый, не вынимая рук из карманов, резко дёрнул корпусом, измождённая упала и стала громко материться, не делая попытки подняться с земли.
- Давай, Лёха!.. - крикнул ему кто-то из компании. - Розы гибнут на морозе, юность гибнет в лагерях… - раздался хохот, а Лёха, продолжая идти, поймал в прицел своих глаз Грекова и пропел безобразно-подлым хрипастым голосом: - Верните мне в юность обратный билет - я сполна заплатил за дорогу...- и тут же, без паузы зачастил криминальной скороговоркой: - Слышь, братка! Подкинь пару рублей честным фраерам. Мы тут за синьку тему мутим, приглашаем к нашему шалашу, если что… А если ганджубасу двинуть, так ваще… На дворе дрова, на дровах братва, у братвы трава, вся братва в дрова...

- Уважаемый, Лёха! Не далее, как вчера утром вы уже обращались ко мне с чем-то подобным. - подчёркнуто вежливо ответил Греков. - И мы с вами выяснили, что ни одолжить, ни дать безвозмездно озвученную сумму я не в состоянии, по причине отсутствия желания и лишних денег.

- А-а-а... это ты… - помрачнел Лёха. - Ну, что, все сухари погрыз? - он стоял перед крыльцом недовольный, предгрозовой и видно было, что для настоящего конфликта ему пока не хватает священной ярости оскорблённого. Он помолчал, обшаривая колючими узкими глазками Грекова со спутницей и, сообразив, что помощи от них не дождёшься, вздохнул и принялся за дело сам.

- Чо, типа крутой, да? Как кипяток?

- Вы отстали от жизни. - тоже вздохнул Греков. - Сейчас говорят не крутой, а имбОвый. И, вообще, уважаемый Лёха, шли бы вы бутылки собирать и макулатуру. Глядишь и набрали бы нужную сумму…

Греков Лёху не боялся. Не боялся он и его собутыльников. Он сейчас вообще никого и ничего не боялся. Потому что рядом стояла Татьяна Николаевна Поморцева со своими неземными достоинствами, и Греков, правда, пока бессознательно, был уже на ней женат. А когда мужчина защищает наследников первой очереди, то на количество врагов и степень их милитаризации, он внимания не обращает. К тому же, по мере продвижения разговора с Лёхой, из Грекова тонкой прозрачной струйкой испарялась благоприобретённая цивилизационная составляющая. Испарялась и оголяла остов - дикого лохматого недочеловека, на которого, добрую сотню тысяч лет, эволюция накидывала и накидывала штукатурку культурного макияжа...

- А ты меня не учи, где деньги искать. Я таких, как ты, на мордовской каторге, за миску баланды покупал. И пока ты тут по консерваториям шлялся, я в карцере себе башку о стену разбивал, чтобы с кичи соскочить и в больничку попасть…

- Надо же… великомученик! Граф Монте-Кристо! Небось и пострадал безвинно. Какой-нибудь старушке квартиру помог очистить от раритета, а она, старая неблагодарная карга, в полицию побежала, да?

К этому времени от геолога Грекова ничего не осталось. Вместо него на Лёху смотрел субъект, мало чем отличающийся от самца гориллы. Жёсткий курчавый волос покрывал тугое тело со вздувшимися от напряжения мышцами. Мощная надбровная дуга клином повисла над маленькими неморгающими глазками, которые, как два острых клинка из чёрного обсидиана вонзались в соперника. Безотказно работали потовые железы, и от Грекова угрожающе тащило тестостероном.
Но и Лёха не подкачал. В одно мгновение его всего обнесло вонючей клочковатой шерстью, он согнулся, чуть присел на своих кривых цепких ногах и, оскалив мерзкую шакалью пасть, со свирепым матерным воем бросился на Грекова.

- … Автоматизм, автоматизм и ещё раз автоматизм! - говорил ему Михвась, кружа вокруг него с «лапами». - Ты не должен думать куда двигаться, какой рукой бить и когда рвать дистанцию. Тебе нужно всего три-четыре комбинации, но отработанные до уровня рефлексов… Тысячу, две тысячи, десять тысяч одинаково исполненных ударов! Одна рука бьёт, другая на защите... бьёт… на защите…

Этот ориентир на Лёхином подбородке, Греков бессознательно пометил, как только тот попал в зону видимости. Пометил, и уже не отпускал ни на секунду. И когда брызжущая бешенством морда оказалась на расстоянии вытянутой руки, он ударил правой. Лёха тут же высокомерно дёрнул головой, и по какой-то безвольной замысловатой спирали повалился на землю.
Незамедлительно, с правого нижнего угла пейзажа осыпалась коричневая клякса, в один миг распавшаяся на отдельные фигуры. На бегу обрастая шерстью, они стали стремительно приближаться к Грекову. Два...три… четыре… Четыре битых-перебитых шакала с оскаленными мерзкими мордами.
Неожиданно вперёд выступила Татьяна Николаевна. Она поднесла к своему длинному волшебному рту золотой ОЗУ-130 и заложила на нём такую долгую и шухерную трель, что шакалы, не снижая скорости, вдруг изменили направление движения и рванули под металлическую арку, где растворились в приаллейных кустах.

Это была победа! Греков поставил ногу на тряпичную обездвиженность шакала Лёхи, задрал к лазуритовому небу крутую надбровную дугу и гулко забарабанил по своей выпуклой шерстяной груди огромными кулаками. Из широко распахнутой пасти вылетел трубный победный клич, и на клыках блеснула вязкая тестостероновая слюна. Стоящая рядом с ним самка, удовлетворённо улыбнулась и прижалась к его дюжему плечу симпатичной волосатой мордашкой…

(с)олдшуз

[чудинов алексей]

прекрасно. Наслаждаюсь. Автор достоин любой площадки. Герой все более цветет, героиня раскрывается, как роза на рассвете. Написано мастерски.
К слову: проглядывает вот эта пропитанность нашей жизни...блатовщиной, бесконечной лагерностью, чем дальше от столиц, тем больше. Вся эта популярность "шансона"(да простят нас хранцузы) все эти "владимирские централы"(ничего более дебильно не слыхал) Это вечное убожество, отсутсвие запроса на красоту, на вежливость, на сострадание. Вспомним классиков - деревни были всегда убогие, с большой лужей посередине. Как-то в Голландии, вроде, мне сказали, чтобы попасть в рай, надо его построить сначала на земле. Ладно, бесконечная тема. За улыбку незнакомому человеку здесь могут морду набить.
И у Грекова дело может плохо кончится - отбросит копыта синек, и все - "ветер северный", а в лагере такие могут и не выжить.
Не знаю, что там дальше, но пока прекрасная заготовка к сценарию, только по законам жанра нужен...сам понимаешь чего - излом сюжета, взвинчивание чуйств. Вполне рассмотрели бы в недрах кинематографии. А мы бы гордились знакомством с классиком.

[Martimiann]

Сообщение от чудинов алексей

Вполне рассмотрели бы в недрах кинематографии.

и как бы там сделали сцену, к примеру, с превращением в обезьян? прям так, буквально, с привлечением в актёрский состав горилл из местного зоопарка?)) у олда хороши образы, а если снимать просто по сюжету, это будет уже не то.