повесть Ехал Греков через реку

[олдшуз]

спасип, Алексей) аж зачитался)

Сообщение от чудинов алексей

мне немного вязко в перенасыщенности текста

да... эт проклятая тяга разворачивать облезлый павлиний хвост по поводу и без. уже вижу, что лишку хватил, ан нет наяриваю, как за деньги... Клетчатый не раз ругал, да только фсё не впрок(с)

Сообщение от чудинов алексей

Учительшу ни в какие походы бы не тащил(сейчас), а отвез бы(только не в Туркиш) куда поинтереснее...поехала бы, поломалась, но поехала бы.

не верю. слишком стандартно. как-то не укладывается в твой образ)

Сообщение от чудинов алексей

я - плохой

да, нет... ты канеш хороший, просто очень опытный) а опыт вовсе не сын ашибок трудных, а отец цинизма)

Сообщение от чудинов алексей

и сексом не манкируй

с этим чижало... стихо конкурсное - не дали развернуться. ну, я канеш накидал крупными мазками... не знаю, што уж там получилось... как скажет Андер: - бред, наверное)

[олдшуз]

Глава шестая


Эту пещеру открыли отцовские знакомые спелеотуристы из физкультурного института. В те времена военное ведомство ещё платило за открытие пещер, имевших стратегическое значение. Пещера «У Яши-Кроманьонца» такое значение имело. На полученное вознаграждение спелеотуристы организовали грандиозную попойку, купили новое снаряжение и на месяц смотались всей «кагалой» в челябинский пещерный комплекс Сикияз-Тамак. Отец Грекова там был, мёд-пиво пил и неоднократно об этом рассказывал.

Вход в пещеру был тщательно замаскирован кустами шиповника, но предательская «козья» тропка указывала, что да… иногда бывали, лазили, продирались, удовлетворяли любопытство и укрывались от непогод. Размер первого зала пещеры соответствовал требованиям среднестатистической семьи кроманьонцев из десяти человек. Тут тебе и кострище с удобными камнями для вечерних посиделок под гитару, под зловещие байки про чёрного альпиниста и про упрямых, ни в какую нежелавших вымирать, таинственных «снежных людей». Тут тебе и ворох сухой травы вдоль стены, а в уголке куча сухого плавника и даже закопчённый пятилитровый котелок, с ложками и тремя солдатскими алюминиевыми кружками - чудом неукраденный и сохранившийся со времён первооткрывателей пещеры - уютно висел на вбитом в расщелину скальном крюке. На заднем плане зала темнела здоровенная, во всю высоту стены, трещина-раздевалка. Это был ход в галерею. Попасть туда взрослому человеку можно было только раздевшись догола. В этом случае одежда не цеплялась за острые каменистые выступы и можно было червём протиснуться в следующее помещение.
Плавник и сухую траву ещё вчера приволок сюда Греков и сейчас, осмотревшись, он с облегчением увидел, что гостей за это время, слава богу, не было.

- Так... ты, Вовка, изыми у всех спички и разожги костёр. - Греков быстро окинул взглядом свою группу. Несмотря на то, что ливень настиг их почти перед самой пещерой, все вымокли насквозь, как будто форсировали Свежу вброд. С пёстрых одежд капало.
- Вы, Татьяна Николаевна, организуйте ребятам любую двигательную активность… бег на месте, поднятие тяжестей, бокс, пляски святого Витта. Да, поактивнее дети мои, поактивнее... - прикрикнул Греков. - Кто замёрзнет, пойдёт на корм педиатрам, невропатологам и прочим отоларингологам. Наша задача оставить их без зарплаты. Пусть питаются кровью пенсионеров. Веселей… гражданская панихида!..

Он схватил котелок и побежал вниз за водой. Вода в реке была мутная, кое-где, в волнах мелькали вырванные потоком кустарники. Греков руками выкопал на мытой песчаной отмели приличную яму, куда с реки сразу начала просачиваться чистая вода. Не прекращающийся дождь тоже работал на это очистное сооружение, добавляя туда небесного дистиллята. Пока наполнялась яма Греков нарвал в котелок ягоды боярышника, барбариса и шиповника. Также бросил туда пару веточек можжевельника.

Когда он вернулся в пещеру, всё было очень хорошо. Синяя от холода детвора махала руками и отчаянно прыгала по пещере. Татьяна Николаевна предводительствовала и выплясывала какие-то па из камасутры. Вовка, за это короткое время, умудрился извести два коробка отсыревших спичек, но костёр даже не дымил. И это было замечательно, так как всё шло по задуманному Грековым плану. План был прост и циничен, как проста и цинична технология манипуляции людьми. Вовка должен был оставить в живых всего одну спичку, от которой Греков героически разожгёт костёр и, тем самым, спасёт детишек от неминучих пневмоний. В финале, благодарная красавица Татьяна Николаевна задушит спасителя в своих объятиях. Занавес.

- У кого есть спички? Желательно сухие… - его крик остановил согревающие вакханалии, и дети с облегчением повалились на сено. Воцарилось молчание. Греков поднял руку с оставшейся живой спичкой и с напором произнёс: - Осталась одна спичка. Если она не загорится, придётся замерзать тут к чёртовой матери. Так что признавайтесь! Табакокурение и пиромания приветствуется! - молчание сгустилось, но не нарушилось.
Тогда Греков торжественно нагнулся к лежанке с сеном, на которой расположились дети, и выдернул из неё клок мелкой сухой травы. Он подсунул сено в сложенную шалашиком растопку будущего костра и, оглянувшись, посмотрел в партер. Партер безмолвствовал, тянул шеи и не дышал. Греков снял с головы кепи и принялся быстро тереть серную головку спички о волосы. Подсушив, таким макаром, спичку, Греков внимательно осмотрел коробок с чиркалкой и недовольно покачал головой.
- Ну-ка, ребятки садитесь вокруг, чтобы ветром не задуло. - озабоченно сказал Греков, приготовившись чиркать спичкой. - Теснее, теснее, обнимитесь… Внимание… не дышать!- и тут же чуть не ахнул, почувствовав на своём плече драгоценную тяжесть. Рядом с ним, на коленях стояла Татьяна Николаевна и, приобняв его, сосредоточенно-испуганно смотрела на его руки. Он стиснул зубы, стараясь запомнить это сложное ощущение восторга, умиления, ликующего желания длить, длить эти минуты случайной близости… и чиркнул спичкой. Спичка зашипела, зафыркала изнутри микроскопическими больными искорками, зачадила и, уже готовясь погаснуть, вдруг выкинула из серной головки крохотный оранжевый тюльпанчик. Только что народившееся пламя неуверенно поколебалось, затем потянулось к сухой траве, лизнуло, попробовало на вкус, вспыхнуло ярче и побежало по сухому плавнику, разгораясь и превращаясь в небольшой контролируемый пожар.

- Уррра-а-а!.. - искренне заорали зрители и неискренне, но тоже радостно, поддержал их «поджигатель». Пещера сразу стала уютной и тёплой. На костре повис котелок, и через некоторое время пошли по кругу горячие алюминиевые кружки с целебным горным напитком. На них дули и, обжигаясь, втягивали в себя с таким смачным хлюпаньем, что вряд ли подобное слышали стены пещеры в палеолит, в неолит и в эпоху развитого социализма.

Греков распотрошил свой рюкзак. В нём оказалось настоящее богатство - пшено, шмат солёного свиного сала, луковица, соль, две буханки ржаного хлеба, а также несколько килограммов одинаковой ровной пионерской картошечки. Детей раздели, одежду повесили на распялки, которые Греков соорудил из длинных палок плавника; над костром опять пристроили котелок. Только вместо горного напитка в нём теперь булькал самый настоящий бурлацкий кулеш. Из пещеры потянуло одуряющим запахом поджаренного, на сале, лука.

- Значит, положение наше такое - открыл заседание Греков. - Переправиться через Свежу нам сегодня не удастся. Ночуем здесь у «Яши».
- Урра-а-а!.. - вторично, но уже тише, и намного радостнее проорали ученики 5 «А» класса. Перспектива прогулять школьный понедельник вместе с классным руководителем, показалась им забавной. А переночевать в гостинице «У Яши-Кроманьонца» - это, вообще, рисковый трэшевый флешмоб - событие по-взрослому опасное и авантюрное.

- Тихо, тихо!.. - попыталась успокоить крикунов Татьяна Николаевна. - А то накликаете… придёт «йети» и унесёт всех гамузом. - и, обращаясь к Грекову, спросила: - А как же родители, школа, директриса? Мне же голову оторвут! - и саркастически добавила: - Или вы опять всё предусмотрели?
- У вас был разговор с директором по поводу экскурсии?
- Ну, да, был...
- И, наверняка, были оговорены некие условия, которые вы, как ответственный за мероприятие человек, обязаны были выполнить. Ведь так? Ну, например, уложиться в один день и выйти на работу в понедельник; вернуться живыми и здоровыми, без насморков и переломов; изыскать в горах для школьной администрации кристалл красного изумруда величиной с кулак...
- А что такое красный изумруд? - влезла в диалог девочка с короткой стрижкой и в нулевом бюстгальтере. Полуголые дети сидели рядком на сене, сосредоточенно кусали чёрный с крупной солью хлеб, внимательно слушали взрослый разговор, и в них невозможно было узнать тех мокрых, замёрзших до фиолетовых губ, гномов, что ещё недавно, по горной тропе спасались от своей первой настоящей смертельной опасности.
- Шведова Вика… - поспешно добавила девочка и восемь пар детских глаз уставились на Грекова. Греков обвёл взглядом команду, увидел детскую сухую кожу, подтянутые, в ожидании ужина животы и, в ожидании ответа, приоткрытые рты.
- Красный изумруд - это чрезвычайно редкий драгоценный камень. Во всём мире, на руках у ценителей находится , в настоящее время, всего один килограмм этого минерала. - он ещё раз, внимательно посмотрел на затаивших дыхание ребят и добавил: - Не-е-ет! Нет, нет и нет! Этот камень невозможно найти в Малиновом ущелье. Его здесь не может быть по определению. За ним надо ехать в штат Юту! А насчёт школьной администрации я пошутил. И, вообще, хватит греть уши, лучше займитесь делом. Вон одежду свою переверните, небось подсохла. Вовка, помешивай! Ты ответственный за кулеш. Если пригорит, будешь накормлен продуктами горения! И, кстати, почему до сих пор нет настенных посланий археологам будущего:
- Здесь замерзала и вконец замёрзла пропавшая школьная экспедиция 5-го «А» класса. Мама, прости меня за то, что я не любил манную кашу… А где, я вас спрашиваю, конкурс детского наскального рисунка? Ну-ка, взяли по угольку и к мольбертам. Тема: Самая красивая учительница моей школы. Победителю конкурса, премия - шоколадная конфета! Вперёд, Репины!
- Да у вас, я смотрю, талант! Прям Макаренко! - заметила Татьяна Николаевна, глядя на своих учеников, мгновенно разлетевшихся по пещере.
- Нам без таланта нельзя. - веско ответил Греков. - Будешь мямлить, подчинённые без майонеза съедят! Но вернёмся к нашей изумрудной экспедиции. Так вот, Татьяна Николаевна, любой договор или обязательство теряет свою силу в случае наступления форс-мажора, то есть обстоятельства непреодолимой силы. Так что перед администрацией школы вы чисты. А перед родителями, я сейчас отчитаюсь.
- Каким образом? Уже темнеет. - встревожилась Татьяна Николаевна. - Вы что, хотите меня одну с детьми оставить? - и посмотрела на него так растерянно и беззащитно, словно была не дипломированным педагогом и отъявленной красавицей, а робкой пятиклассницей в нулевом бюстгальтере.

На её правой щеке догорала омытая ушедшей грозой вечерняя заря, на левой плясали красные отсветы костра. Мягкий округлый подбородок и кончик носа были выпачканы сажей. Серая джинсовая куртка сушилась на распялках и, в облипочку, яичного цвета, футболка жизнерадостно хвасталась высокой девичьей грудью. - Как минимум, третий номер! - мечтательно вздохнул внутренний грековский чёрт.

- Да разве ж я от тебя сейчас ушёл бы? - сказал мысленно Греков Татьяне Николаевне. - Будь на то моя воля, я бы прилепился к тебе, как халькоперит к золоту! Как чёрная слюда к цирконию! Как хром к рубину! Змейкой кварца по зелёному полю малахита, я бы проник в твоё тело, я бы вошёл в твою кровь, я бы поселился у тебя в голове… вызнал все твои желания, все твои привычки, все мечты...

Но выпускать на волю такие слова, означало втиснуться в задний, стоящий на табуретках, ряд мужского хора и навеки затеряться в комплиментарном многоголосье поклонников Татьяны Николаевны Поморцевой. Поэтому Греков потянул через голову цепочку и снял со своей шеи прибор ОЗУ-130. Он окунул его в алюминиевую кружку с чьим-то недопитым «горным» напитком, поболтал для дезинфекции и вручил Татьяне Николаевне, со словами:
- Дарю… Этот прибор внесёт свежую струю в вашу педагогическую деятельность. - затем Греков слепил на своём лице брутально-лапидарную улыбку и добавил: - Всё будет хорошо. Я быстро…

- Внимание! Все ко мне! - поднялся он во весь рост. - Я сейчас иду к месту устойчивой связи и попытаюсь созвониться с вашими родителями. Так что диктуйте контакты. - и, обернувшись к Татьяне Николаевне, сказал: - Вас это тоже касается...

(с)олдшуз

[чудинов алексей]

Сообщение от олдшуз

не верю. слишком стандартно.

Не, ну не в лоб, конечно. Очень важно что и как сказать. Каждой - свое. Универсальности нет, конечно. О, нет, никакой не "гений пикапа", это чушь и пошлость, тут надо точно прочувствовать(прокачать, как говорили шпиёны) женщину. С возрастом приходит. И не всякую получится. Вот, например: сидел я как-то в Финляндии у магаза на скамеечке летом, ел мороженое, рядом сидела тетка, финка, ничего такая, чуть помоложе меня, серьезная. Жарко, она мимолетно посмотрела на меня и отвернулась - просто так, как бросают взгляд на... дерево, дом, птицу. А меня как черт толкнул - я ей - простите и протягиваю недоеденное мороженное. Она повернулась, дико посмотрела на меня(что, мол, это?) и...через мгновение...рассмеялась. Мороженное, правда не взяла. Импровизация, говорю же - как черт под руку толкнул. Разговорились, посмеялись. Сто процентов могло бы быть продолжение. Это малюсенький примерчик. Кстати, этот самый флирт(во всей его полноте) и есть самое интересное в ... межгендерных(извините) отношениях. Именно это сладкое ощущение связи, близости, симпатии. Тут еще очень важно твое самоощущение - оно проявляется и передается. Кстати, даже самые былинные покорители женских сердец - это совсем не писаные красавцы, а зачастую не особо казистые мущщины. А Бельмондо?(мир его праху - считаю его самым симпатичным)
Ну, ладно, тут в двух словах не скажешь, конечно. Только не надо считать меня прям-прям мачей - никакого шлейфа "побед" нет и не было. В молодости девушкам предпочитал вино, а потом...ну надо же соблюдать " и в горе и в радости... в бедности и болезни..." А про то, что написал...ну, пусть это будет художественным вымыслом.
Пардон за многословие. По тексту одно вспомнившееся замечание - "Греть уши" от ГГ. Да, вполне безобидное, просто лично мне - царапнуло, не нравятся жаргонизмы. Лично мне, повторюсь. И не надо комплексовать за раскудрявливание текста - да ничего плохого! Наоборот, расцвечивание и насыщенность это хорошо. Автору есть что сказать, а читателю - что послушать. Я же только про себя написал.
Кстати, а почему в "конкурсных" вещах нельзя "про это" - конкурс для детей штоли?

Добавлено через 5 минут

да, исчо - дезинфекция в стакане это как-то...не надо бы с девушкой так, не зашло бы ей, на мой взгляд(если она - "тонкая"). Тут ГГ не то сделал. Ох, испортит этот жест Танькино к нему отношение (при случае - когда быт начнется, припомнит, увидев гору невымытой посуды...)

[олдшуз]

Сообщение от чудинов алексей

я ей - простите и протягиваю недоеденное мороженное

))) да-а.. чтобы такое вытворить надо быть или сумасшедшим финном или очень уверенным в себе русским)

Сообщение от чудинов алексей

Именно это сладкое ощущение связи, близости, симпатии. Тут еще очень важно твое самоощущение - оно проявляется и передается.

ну... ну... ещё... ещё немного... и польётся из-под пера замечательный женский любовный роман) не ценишь ты себя)

Сообщение от чудинов алексей

"Греть уши

Сообщение от чудинов алексей

дезинфекция в стакане это как-то.

удивительно... ведь тоже коробило. чего бы не вымарать? ведь не стихи, не надо особо корячиться. и это не лень, не пофигизм, а какое-то графоманское упрямство) вот так и не становятся пелевинами)

Добавлено через 7 минут

Сообщение от чудинов алексей

почему в "конкурсных" вещах нельзя "про это" - конкурс для детей штоли?

та не... можна канеш. конкурс в честь куприна, а он себе позволял) просто среди жюристов считается, што акцент на сильные эмоции - конъюктурщина махровая. прощается только талантам. а я ж парень простой и увлекающийся. такого понапишу, что посадят за литературное порно)

[олдшуз]

Глава седьмая


Перед тем, как выйти из пещеры, Греков обернулся и, направив луч фонарика на племянника, сказал: - За меня остаётся Владимир Гришин. - он подсыпал в голос фальшивого драматизма и тихо добавил: - Если не вернусь, он вас выведет...

Греков осторожно спустился к реке и двинулся по тропинке. Свет от фонарика, как молодой охотничий пёс, пометался челноком по окружающему пространству, понял как, где и что, затем успокоился, взял след и поскакал, не отвлекаясь, по тропинке. Слева от тропы ревела Свежа, а справа, таясь в облепиховых зарослях, какой-то мохнатый и зубастый тип, сверлил грековскую спину тяжёлым плотоядным взглядом.

- Синдром ночной тропы… психоз! - подумал Греков и пожалел, что не взял с собой рюкзак, который лучше всего прикрывает спину от тяжёлых плотоядных взглядов из зарослей, чащ, кущ, рощ... Кроме того, в этом заплечном скитальческом вместилище было всё для автономного существования в горах. От сигнальной ракетницы до мозольного пластыря. В голове Грекова тут же открылся путеводитель по рюкзаку. Он мысленно и тревожно пробежался по отсекам, карманам и отделениям, отворил все молнии, клапана, липучки... и с облегчением подумал, что ничего не забыл. Рюкзак-дом был укомплектован, и Греков подумал, что кроме этого мешка с лямками у него, по сути, ничего больше нет. И что, кроме средств выживания, он умудрился затолкать в него всю свою жизнь. Неудачи, успехи, труд, праздность, радость, огорчения, образование, карьеру… А в обозримом настоящем он планирует затолкать в просторное декатлоновское нутро ещё и Татьяну Николаевну Поморцеву...

- Добрый вечер! Вас беспокоит руководитель экскурсии, в которой участвует ваш сын. Да, да… Греков. Нет, ничего не случилось. Что может случиться в тридцати километрах от города? Это же не восхождение на Эверест. Просто нам с Татьяной Николаевной пришлось внести изменения в маршрутный лист экскурсии, и на осмотр урочища мы потратили больше времени, чем планировали. Представляете, не смогли оттащить детей от достопримечательностей. Да, да… погода фантастическая, свежий воздух, дети просто посходили с ума. Так вот, мы немножко задержались у водопада и не успели засветло к переправе. Поэтому мы решили расположиться на ночлег в гостинице. Да-а-а… называется «У Яши-Кроманьонца»… Недавно ввели в эксплуатацию. Ну, какие условия… три звезды. Все в одной общей комнате...ужин, чистое постельное бельё, горячий душ... Нет, всё бесплатно, в порядке шефской помощи подрастающему поколению. Татьяна Николаевна? Она с ребятами... на ночь читает им что-то. Связь там неуверенная, перебои, флуктуации сигнала... Да, да… мне пришлось пройти пару километров. Утром, утром, он вам сам отзвонится… часов в семь. И в школу успеет, я вам гарантирую. Да, да, да… спокойной ночи. До свидания…

Повторив восемь раз одну и ту же заранее подготовленную информационную «липу», Греков размял уставшее от вранья лицо и, глядя в звёздное небо, негромко сказал: - Во-о-от… а теперь самое интересное. Будем узнавать подноготную нашей раскрасавицы.
Он выбрал номер который дала Татьяна Николаевна и, затаив дыхание, нажал на вызов. Пока шли гудки он представлял себе самый худший сценарий. Низкий мужской голос отзывается на грековский звонок, хрипло и скептически интересуется подробностями, потом отключается и обретает физическое тело с аккуратным пивным животиком и скользкой блестящей лысиной, обязательно с жирными складками на загривке. Он моет на ночь кривые волосатые ноги и валится на супружеское ложе храпеть и, закинув голову, целиться в потолок острым кадыком... А Греков - убитый и раздавленный - будет всю ночь и всю жизнь представлять себе, как по-хозяйски небрежно, супружескими ночами, любит Татьяну Николаевну эта мужская волосатая и кривоногая особь. Как основательно, сыто отрыгивая, хлебает приготовленные руками Татьяны Николаевны суточные щи и как, при этом, отвратительно дёргается его хрящеватый кадык, похожий на зловещий акулий плавник, бороздящий его небритую шею...
- Слушаю… - отозвался в телефоне мягкий, чуть глуховатый голос. Голос приболевшей вдруг Татьяны Николаевны, которая сидит сейчас в городской квартире и перемежает полоскание календулой с горячим питьём. Греков, донельзя накрутивший себя на мужской отклик, от неожиданности чуть не выронил телефон.
- Это её мать!.. - стрельнуло в голове. - Добрый вечер! - зачастил Греков. - Вы меня не знаете… Я Греков! В некотором роде, коллега Татьяны Николаевны…
В ответ простуженная Татьяна Николаевна сообщила, что как же, как же, наслышана, Танечка рассказывала...
Греков, заикаясь и нукая, исполнил свой анекдот о гостинице, горячем душе и флуктуациях мобильной связи, за что ему была объявлена благодарность и присвоено звание - «Сразу видно, интеллигентный человек».

Перед тем, как двинуться в обратный путь, Греков сделал ещё один звонок.
- Здорово, Серёга! Сериалы абсорбируешь под баварское? Да, нет, ничего не случилось. Просто мы под грозу попали и заночевали у «Яши». Всё нормально! Все сыты здоровы и для МЧС никакой ценности не представляем. Так что если кто из родителей начнёт паниковать, прикрой. Ах, звонки фиксируются… Ну, что ты как маленький? Ведь ты уже целый подполковник… Скажи, что в курсе и ситуацию контролируешь, что дети в надёжных руках, и что лучше Грекова только Тур Хейердал, но он уже умер. Что? Ничего язык не сотрёшь. Хоть раз в жизни друга детства пропиаришь. Ну всё, давай… утром отзвонюсь…

- Точно все поели? - третий раз спросил Греков, доедая кулеш из котелка. Раздражённое, с заведёнными под лоб глазами, дружное «Да-а-а...», было ему ответом. Татьяна Николаевна, тоже подгоняла: - Ешьте, вы уже быстрее… надо же детей чаем напоить…
Греков быстро подчистил котелок, поднялся и, дожёвывая, невнятно произнёс: - Мы с Татьяной Николаевной за водой, за ягодой, а вы, гражданская панихида, будьте порядочными кроманьонцами, поддерживайте огонь и с каменными топорами друг на друга не бросайтесь. Да, Вовка… Достань из моего рюкзака картошку и в костёр её родимую, под угли. Ну, ты знаешь...

Ночь опустилась на горы. Исчез робкий полукруг малинового заката. Планетарий урочища «Малиновое ущелье» включил небо, замерцал, замигал, забубнил мёртвым лекционным голосом о Большом взрыве, об астрономических числах с тридцатью нулями, о тотальном одиночестве сапиенса в ближнем космосе… с каждой минутой нагоняя такой косматый инфернальный страх, что как тут не сесть на камень, и тут же на коленке не написать ещё одну библию. Ведь только насмерть перепуганный космическим одиночеством человек может написать: - В начале сотворил Бог небо и землю...
А можно, опять же, сидя на том самом камне, взять да и населить окружающую среду духами воды, гор, воздуха... Всё не так тоскливо смотреть в ночь, как в чёрную душу трансцендентного убийцы, побуждения которого просты и кровожадны, как у самого первобытного хищника на планете.

- Ну, рассказывайте, что вы там родителям наплели. - потребовала Татьяна Николаевна. Подсвечивая себе грековским фонарём, она тянулась за гроздьями боярышника. Греков принялся помогать и, накалывая о шипы руки, подробно, в лицах рассказал о телефонных переговорах.
- Это просто поразительно, как вы много и легко врёте. - сказала Татьяна Николаевна, когда Греков закончил свой моноспектакль. - Ведь завтра всё равно все узнают правду.
- А-а-а… Вы хотите правды? - удивился Греков - Чтобы через час вертолёт МЧС сбросил здесь взвод спасателей, а восемь взбесившихся отцов вываляли нас в дёгте, затем в перьях и в таком виде прогнали по Комсомольскому проспекту? Чтобы завтра средства массовой информации пестрели заголовками: - В лапах у геолога-педофила и его подельницы учительницы, чуть не погибли одиннадцатилетние дети! Как такое могло случиться? Куда смотрит гороно?.. Так, хватит боярки, давайте шиповника немножко нарвём. Посветите вот сюда…
- И поделом! - отозвалась Татьяна Николаевна. - Я бы вообще вас убила! Вы, Греков, опасный человек. Не знаю, что вами движет, но явно не любовь к детям. И я не удивлюсь, если выяснится, что вас разыскивает полиция. Кстати, для врунов есть подходящая статья в уголовном кодексе.
- Это какая же?
- А за мошенничество…
- Неправда! Я лгу бескорыстно, то есть, даром. И, вообще, вся человеческая цивилизация держится исключительно на лжи, потому что говорить правду - весьма энергозатратно. А ложь, это знают даже инфузории туфельки, ведёт к эволюционному успеху. Вы заметили, что любящие семейные пары постоянно лгут друг другу. И оба знают об этом. А вы можете себе представить семью, в которой муж ежеутренне поздравляет супругу с её плоской грудью и с волосатой бородавкой на верхней губе, а жена режет правду-матку о его сломанном кривом носе, неэстетично волосатой спине и нищенской зарплате? Все правдорубы категорически равнодушны к визави. Если жена говорит, что Платон мне муж, но истина дороже, то можно только посочувствовать Платону… в её глазах, он не более чем, полезный бытовой прибор. Всё хватит, шиповника достаточно. Пойдёмте к речке, там кусты барбариса. Заодно захватим котелок с водой.
- Хорошо… спорить с вами бесполезно. Я смотрю, это у вас семейное. Ваш племянник тоже ловко подводит философскую базу под свою лень, агрессию и раздолбайство. Но что вы собираетесь предпринимать завтра, когда ваша афера вскроется? Вы же понимаете, что теперь не один. Что втянули в эту свою псевдовоспитательную акцию ещё и меня, которая ни сном, ни духом…
- Осторожнее… Барбарис тоже колючий. Ну, во-первых, завтрашние родители - это вам не сегодняшние. Завтра у них будет отсутствовать страх за жизнь своих детей. Ведь они сначала увидят их живыми, здоровыми и, самое главное, чрезвычайно довольными, а уж потом узнают подноготную. В придачу, я собираюсь закинуть в чат ещё один, объясняющий всё пост, и уверен, что здравомыслящих родителей окажется большинство. Тем более, что, как человек благородных кровей и не менее благородной профессии, конечно, возьму всю ответственность на себя, а вас выставлю жертвой своих подлых манипуляций...

(с)олдшуз

[чудинов алексей]

ну что ж, очень хорошо. Просится, просто требует появления интрига. Что-то дико закрученное, героическое. Закон жанра просто. Подводка была бы чудесная из прочитанного - и нежность и любофь...и герой симпатичный, и героиня ничо такая. Кстати, а что, ГГ не в курсах про замужность-незамужность героини? Мне кажется, узнал бы за время общения...
"мозольный пластырь"...это для учительши или детей, конечно, опытный ходок никогда ноги не сотрет - ибо ноги в тайге - это чуть ли не жизнь. Ну, это к слову, показать, что внимательно прочел. Жги!

[олдшуз]

Сообщение от чудинов алексей

а что, ГГ не в курсах про замужность-незамужность героини

боялся он узнавать... слаб в коленках) итак раскрасавица, а если ещё и замужем... ваще мама!

Сообщение от чудинов алексей

ибо ноги в тайге - это чуть ли не жизнь.

эт да... недавно узнал: у некоторых ноги разрушают обувь. месяц-два походил - и фсё... в пыль! не то что у, например, меня... год хожу, два хожу... уже боты из моды вышли, люди оглядываются, а я всё хожу. вот эт ноги!.. или бедность...)

Добавлено через 46 секунд

Сообщение от чудинов алексей

Жги!

есть!..

[олдшуз]

Глава восьмая


Пристроив котелок над костром, Греков азартно воскликнул: - Та-а-ак… культурная программа экспедиции продолжается. Пора подводить итоги конкурса на лучший наскальный рисунок. Прошу авторов продемонстрировать свои каменные полотнища. Татьяна Николаевна, вы как прототип, приглашаетесь в жюри.
- Нет, нет… - замотала головой «прототип» - Вы меня в эти противостояния не втягивайте. Для меня все восемь художников безусловно талантливы и самобытны.
- Ну, что ж… позиция хоть и малодушная, но вполне понятная. - отметил Греков. Он включил фонарик и, в сопровождении тут же подскочивших ребят, прошёлся вдоль стен. Семь «авторов», в силу отсутствия у них чувства пропорции, изобразили Татьяну Николаевну чуть ли не схематично, но один рисунок был исполнен безусловно искусной рукой.
- Значит так… Посовещавшись между собой, члены жюри пришли к одному единственному мнению. Кто сие намалевал, тот и достоин первого места, а значит и съедобного приза? Хто автор? - спросил Греков, указывая на камерный портрет Татьяны Николаевны, исполненный углём, в четверть оборота, в бейсболке, с развевающимися от ветра волосами.
- Я… - отозвался самый маленький кудрявый мальчик, с наивными, чуть выпуклыми глазами, забавно курносый и, в представлении Грекова, похожий на художника Тюбика, из трилогии про Незнайку. - Шаповалов Илья… - добавил он доверчиво. Из-за спин столпившихся детей пробралась Татьяна Николаевна со смартфоном в руках
- Посветите мне. - обратилась она к Грекову. - Я попробую сфоткать. Та-а-ак… сейчас посмо-о-отрим… Получилось! Послушайте, ну, здорово! Молодец, Илюша! Жаль нельзя с собой портрет забрать...
- Молодец, Илья - сказал Греков и вручил ему шоколадную конфету с изображением верблюда на обёртке.
- Это несправедливо… - тут же запротестовал племянник Вовка. - Он в художественной школе занимается и эти портреты может левой ногой рисовать.
- А что такое справедливость, позвольте вас спросить, Владимир Васильевич? - отозвался Греков. - Мы делили апельсин, много нас, а он один… Вы, я вижу, адепт теории утилитаризма и рассуждаете просто: надо отдать первое место и конфету тому, кто испытает наисильнейшее чувство счастья от награды. То есть вам. Но жюри руководствуется принципом «заслуг». То есть, кто больше других трудился, тот и с конфетой. А Илья, согласитесь, трудился. Ходил в своё личное время на занятия, извёл на это дело пару вёдер акварели, вязанку карандашей, пропасть бумаги и, наконец, научился рисовать левой ногой вот такие портреты. - он обвёл насмешливым взглядом разочарованных детей и поднял указательный палец к потолку пещеры.
- Но!.. Тут же, не сходя с этого места, жюри объявляет конкурс на изображение самых страшных глаз Татьяны Николаевны и приз получает автор вот этого наскального портрета. - он указал на другой рисунок, где художник сделал акцент на величину глаз учительницы и явно перестарался. - Татьяна Николаевна, вы согласны?
- Конечно… - смеясь ответила Татьяна Николаевна. - Это же экпрессионизм…
- Где этот творец ужасов? - воскликнул Греков зловещим голосом. Дети, смеясь, вытолкали вперёд Вику Шведову. В следующие пять минут Греков объявил конкурс на изображение самых длинных рук Татьяны Николаевны, самых огромных ушей, самых кривых пальцев и прочих запчастей человеческого организма. Всех победителей он оделял конфетами, которые доставал из карманов штормовки, также не забыл и прототипа.
- Да, вы жулик!.. - воскликнула возмущённая Татьяна Николаевна, рассмотрев обёртку на конфете. - Это же мои конфеты! Отвечайте, как они к вам попали, только не врите, что отняли у «йети».
- Нет, не отнимал… - кротко ответил Греков. - Я их подобрал уже после того, как вы уложили в рюкзак свои разбросанные вещи. Просто я умею отличать яркие конфетные фантики от камней. Есть у меня такая паранормальная способность. Видно не понравились ваши конфеты, Татьяна Николаевна, снежным людям. Это вы можете сходить к стоматологу и запломбировать весь свой конфетный кариес, а «йети» хоть ложись, да помирай...
- Дядя Греков… а вы расскажите про бедную Лизу? - спросила Вика Шведова. - Ведь сейчас всё как вы говорили: и костёр, и темно, и страшно… - остальные дети тоже дружно загомонили, поддерживая это, очень вовремя, озвученное общее желание.

Греков внимательно огляделся. В самом деле, всё было готово. Через узкий, уродливый по форме лаз, в пещеру рвётся осенняя ночь, отгоняемая у самого входа всполохами костра. Ночная птица с полутораметровым размахом крыльев бесшумно барражирует над гостиницей «У Яши-Кроманьонца» и терпеливо ждёт, когда из пещеры донесутся слова: - ...Тут Чёрный Альпинист схватил свой чёрный ледоруб и с ужасным хохотом перерубил основную десятимиллиметровую «статику»! «Связку» из четырёх альпинистов нашли потом на перекате, уже по весне...

Услышав это знакомое устрашающее краснобайство, тяжёлый парящий хищник, раскрывает свой крутозагнутый клюв и продолжительно выдыхает. Длинный ухающий крик падает в ночь. Ночь вздрагивает, вздрагивает река, заросли облепихи и души туристов. От этого крика, мелкая, незначительная звезда соскальзывает с купола ночного неба и летит вниз, обещая приворожить, купить, чтобы не болел, не сорвался, не пил, не курил, не ушёл, и чтобы было всё норм...

Греков вопросительно посмотрел на Татьяну Николаевну и сказал: - Ладно, расскажу, если Татьяна Николаевна не станет меня критиковать за нелитературное изложение материала.
- Татьяна Николаевна!.. - раздался дружный хор детских голосов.
- Да, бог с вами… - замахала руками Татьяна Николаевна. - Сдалось оно мне, это ваше нелитературное изложение...
- И ещё одно условие! - заявил Греков, подняв руку. - Чтобы никто из присутствующих больше никогда не называл меня дядей. У меня в паспорте написано - Греков! Без дядей, тётей, товарищей и господинов.- он посмотрел на Вику. - Договорились? - Вика смущённо улыбнулась и кивнула.
- Однако, как вы капризны, Греков… - заметила Татьяна Николаевна. - Прям, эстрадная поп-дива… Рассказывайте уже...
- Ну, слушайте… - начал Греков.

Баллада о Бедной Лизе

Когда-то, в приснопамятные времена, жила-была в городе Энске одна девочка. Звали её Лиза. На самом деле, плохо она жила-была потому, что имела внешность, прямо скажем, несимпатичную. И не слушайте этих болтунов, которые говорят, что всяк человек красив по-своему, что главное в человеке духовная наполненность… Неправда! Некрасивые есть, их немалое количество, живут они жизнью паршивой и страдают круглосуточно, не покладая рук.
Вот и Лиза жила так, как будто при рождении её намазали отталкивающим людей составом. К примеру, едет она в троллейбусе, сидя у окна. На остановках в салон заходят люди, занимают свободные места, а к ней никто не подсаживается. Уже весь салон заполнен, а рядом с Лизой пустое место. Как будто она не человек, а «чёрная дыра».
Но Лизе тоже, как и всем, хотелось дружеского внимания, общения, заботы, и когда она подросла, конечно, любви. До ужаса захотелось ей, чтобы объявился какой-нибудь парень, который сказал бы ей: - Милая Лиза! Я не могу без тебя жить, есть, пить, работать и болеть за «Спартак». Ты мне нужна двадцать четыре на семь! Хочу отдавать тебе всё что заработаю, найду, украду! Хочу есть с твоих рук, пить с твоих губ, дышать схожим по составу воздухом и стучать одним общим двухместным сердцем!

Вместо этого, в свой адрес, Лиза только и слышала, что насмешки, дразнилки, презрительное фырканье и шипение. А ведь она очень хотела понравиться людям. В школе Лиза была отличницей, всем, всем давала списывать и никогда ни на кого не жаловалась. Она выучилась вязать, шить, вкусно готовить и делать антицеллюлитный массаж. Люди всем этим пользовались, списывали, ели, пили, носили вещи сшитые Лизой, качественно и красиво худели под её руками, но ни дружбы, ни любви предлагать не спешили. Даже её родители не любили свою единственную дочь. Так бывает… сами же делали-лепили, а когда слепили, то результатом остались недовольны.

И вот когда Лиза совсем отчаялась, пришло ей в голову применить испытанный женский приём. Заключается он в следующем. Если женщина не может найти себе мужа, она идёт туда, где много-много мужчин и очень мало женщин. А в каком месте можно найти такую совокупность обстоятельств? Правильно! В политехническом институте, на геологическом факультете. А где именно в политехническом институте и на геологическом факультете? Опять угадали! Конечно, в секции альпинизма.
Тяжёлая горная амуниция, вечные льды, серые угрюмые скалы, великий труд и громадные шансы сорваться в пропасть или задохнуться под снежным десятиметровым слоем снега… всё это не соответствует условиям при которых расцветают женщины. А женщины обязательно должны где-нибудь расцветать. Это их историческая задача.

И вот наша Лиза поступает на геологический, записывается в секцию альпинизма, научается вязать узел «восьмёрка», ходить в "кошках" по глетчерному льду и организовывать подъём пострадавшего из ледниковой трещины. К тому же, наконец, ура!.. она сумела снискать дружбу товарищей по группе, потому что горы принимают только самых чистых, самых приветливых и самых великодушных людей планеты.
Но между любовью и дружбой разница, примерно такая же, как между красным изумрудом и рыжим осколком стекла от разбитой пивной бутылки. Ни один мужчина, за четыре года её занятий альпинизмом, не предложил Лизе свою любовь. Дружбу - пожалуйста! Греби лопатой, бульдозером, увози танкерами и стовагонными составами. Но любовь - этот редкий драгоценный кристалл красного изумруда - мужчины-альпинисты держали глубоко в себе, за грудной клеткой и вынимали очень редко. Потому что увидев белый свет, любовь становится жутко опасной. Она буквально выворачивает самого мужчину наизнанку и меняет мир вокруг.

Зато сама Лиза влюбилась. И в кого? В самого красивого, самого опытного и самого мужественного альпиниста Яшу Палкина, по прозвищу Яшка-Кроманьонец. Лиза преобразилась. Теперь не ноги носили её по горам. Два невидимых крыла помогали ей летать, едва касаясь земли носками тяжёлых горных ботинок фирмы Мендель. Глаза Лизы светились, как два зелёных сапфира, излучая такое сильное сияние, что под её взглядом гнулись скальные крюки и трещал базальт, которому миллионы лет. На привале, пока вся группа отдыхала, она бегала для Яши за родниковой водой и подкладывала ему самые большие куски тушёнки, когда кошеварила в лагере. Она кормила его купленными на стипендию конфетами «Кара-кум», и пирожными собственного приготовления. А во время одной из снежных бурь, когда группа три дня маялась в палатках и ждала «окно», она вышила крестиком на его спальнике целую картину аллегорического содержания. На ней снежный барс, подкрадывался по скальной стене к стройной горной козочке.
А что же Яша? А Яша, как и все очень красивые люди, принимал её любовь, как должное. Ведь в его жизни не было случая, чтобы он кому-то не нравился. Он был не виноват, просто окружающие не предоставили ему такого шанса. А Лиза всё равно была счастлива возможности водить восторженные хороводы вокруг равнодушного Яши, петь ему осанны, оды и украшать вышивкой его альпинистскую амуницию.

Но однажды к ним в секцию пришла молодая педагогиня, только что окончившая университет. Красивая, как взрыв праздничной пиротехнической ракеты стоимостью пять тысяч рублей. С чёрной, антрацитово-блестящей причёской; с большими, чуть раскосыми, татарскими глазами, обещавшими чёрти что, без границ, и сверху шоколадку; с фигурой двуручной древнегреческой амфоры, в которых эллины хоронили умерших младенцев и с такими гладкими длинными ногами, которые даже и не снились американской звезде Тейлор Свифт, застраховавшей свои шедевральные конечности на 40 миллионов долларов.
И всё!.. Яша-Кроманьонец погиб! Он немедля вскрыл свою грудь, достал оттуда свой личный красный изумруд, передал его с рук на руки этой потрясательнице мужского воображения, а сам осыпался к её ногам.

Всё это происходило на глазах у Лизы! Теперь влюблённый Яша летал для своей возлюбленной за родниковой водой, угощал её конфетами «Кара-Кум», купленными на стипендию и перекладывал свои куски тушёнки в тарелку любимой. Своим появлением в группе, педагогиня не только отодвинула серенькую горную козочку Лизу от Яши. Она её уничтожила! Лиза, как личность испытывающая эмоции, перестала существовать ровно в тот момент, как только осыпался Яша-Кроманьонец…

Свадьбу справляли оригинально, в Малиновом ущелье. Молодые в полной амуниции скалолазов красиво висели на скале, каждый в своей страховочной «беседке», пили из бокалов шампанское, и под крики альпинистской братии «Горько!», целовались, как сумасшедшие.

Вдруг во время одного продолжительного свадебного поцелуя, когда несколько десятков молодых глоток снизу отсчитывали секунды, на вершине этой скалы появилась Лиза. Не успели присутствующие моргнуть своими жизнерадостными, и не совсем трезвыми очами, как девушка разбежалась и, взмахнув руками, прыгнула со скалы вниз, на острые камни. На мгновение горы замерли. В тишине раздался глухой тряпичный звук удара, все ахнули и бросились к упавшей Лизе, но девушка была мертва.

Лизу похоронили, а у подножья скалы, с которой она слетела на камни, долгое время не увядали букеты горных цветов.

После похорон супружеская жизнь Яши не заладилась. Пошли семейные свары по пустякам, скандалы, он частенько посещал лекции в нетрезвом состоянии, наконец, бросил институт, жену, ушёл из дома и поселился в этой пещере. Он сторонился людей, похудел, изорвался и всё бродил по окрестным горам. Несколько раз на него устраивали охоту, родители хотели поместить его в психоневрологическую лечебницу и вернуть к жизни, но Яша скрывался от облав в галереях пещеры. Проходящий по ущелью народ подкармливал отшельника, оставляя у входа в пещеру еду. Спустя три месяца, Яша-Кроманьонец исчез и больше его никто, никогда не видел.

Прошло время, и все кто ходил по Малиновому ущелью, вдруг обнаружили, что на вершине скалы, с которой упала Лиза, забил источник. Одновременно с этим было сделано странное наблюдение. В сумерках, когда пропадали тени, загоралась первая вечерняя звезда, а горные туристы, альпинисты и прочая гражданская панихида, сидели у костра и пугали друг друга байками про Чёрного Альпиниста, появлялся призрак женщины. Он возникал ниоткуда, быстро проскальзывал мимо лагеря бесшумной лёгкой походкой и растворялся в наступающей темноте. Лица его никто не видел, но все, кто знал Лизу, утверждали, что со спины призрак был очень на неё похож.
Дальше больше. Заметили, что если среди участников экскурсий, тренировок или пикников оказывалась очень красивая девушка, с ней обязательно происходило несчастье. Или ногу сломает, или отойдёт ночью от костра и пропадёт. А найдут её через три дня еле живую… Говорили, что таким образом, призрак Лизы мстил женской красоте.
Но красота - это сила. Её так просто не изведёшь, и красавицы нашли способ задабривать призрак. Нужно было, всего лишь навсего, где-нибудь в сторонке, положить на камень конфету «Кара-Кум». С тех пор, самым ходовым товаром в магазинчике при доме отдыха «Подгорный» стали конфеты с верблюдом на обёртке.


(с)олдшуз

[олдшуз]

Греков замолчал. Костёр догорел и красные угли печально вспыхивали сквозь налёт серого мохнатого пепла. Вспыхивали ритмично, в такт некой ПЕСНЕ, которая иногда выпадала из обоймы туристического репертуара, её забывали, её заслоняли другие, актуальные, про изгиб гитары, про перекаты, про туманы… но ПЕСНЯ не исчезала. Каждое поколение находило в ней что-то своё, присущее только этому поколению x, y, z… и всех остальных букв латинского алфавита. Просто в нужный, подходящий момент, ПЕСНЯ вежливо реквизировала гитарку, брала на ней хрустальный ля-минор и красные угли догорающего костра начинали нежно пыхтеть из-под серой мохнатости пепла. А огромная ночная птица, едва заметно подёргивая стоящими торчком кисточками бровей, слушала её из зарослей облепихи, мучительно запоминала каждое слово, чтобы потом, при случае, усевшись на скалу, вдруг проухать в непроглядную осеннюю темень:

Ты у меня одна-а-а, ух-ух-ух-ух…
Словно в ночи луна-а-а, ух-ух-ух-ух...

Греков пел, гитарка ходила по кварто-квинтовому кругу, старательно подпевала, аккорды разлетались и реверберировали о стены пещеры, которые имели не только закопчённые уши, но и не менее закопчённые уста. И эти уста бубнили с каменной прямотой и простодушием:
- Ходите в горы, друзья, ходите! Если влюбились и не знаете с какого бока подступиться, не знаете, как выбрать то розовое, с золотистым девичьим пушком, место, в которое можно будет впиться, без риска потерять рассудок... хватайте объект обожания, рюкзак, гитарку, и в горы! А когда длинный, как жизнь, насыщенный день надумает красиво умирать на пиках заснеженных вершин, когда объект, балансируя на тоненьком луче разума, уронит в костёр мамину инструкцию по безопасному проведению добрачных мероприятий, смело берите в руки гитарку и добивайте вот этой самой ПЕСНЕЙ...

(с)олдшуз

[Зелёный банан]

Хорошая ирония. Как отрывок чего-то бОльшего пойдёт. Не на роман конечно, но на повесть - вполне.
( А где-то, в Подмосковье, два кузнеца ковали гайку...)