Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка

Вернуться   Стихи, современная поэзия, проза - литературный портал Неогранка, форум > Лечебный корпус > Амбулатория



Ответ
 
Опции темы

ФИОЛЕТОВЫЙ ПЁС. завершение (С)

Старый 04.04.2022, 12:02   #11
Тяжелый случай
 
Аватар для юрий сотников
 
Регистрация: 12.12.2013
Адрес: в вечности
Сообщений: 425

Re: ФИОЛЕТОВЫЙ ПЁС. завершение (С)


Я подыхал изуверски. Заглохнув во гроте, из которого выхода нет; а тоненькая тропинка к свету набита зелёными водорослями и опоясана острыми гранями серых камней - словно цирковое колесо, куда по вечерам прыгают тигры да пантеры, под громкие охи жующих зрителей. И длинные львиные гривы путаются в ярких алмазах гранитной крошки.
Был ещё дальний отлив, когда из западни грота я пополз к солнышку. Обдирая мой ужасом череп, смерть закричала:
- опасайся задержки! скоро время прилива, а с ним твоя гибель плывёт, и ты скоро станешь моим собственным ужином; с первой ложкой я хлебну солёные потроха морских звёзд, и медуз, болтающих белые шляпы на отмели – на второе у меня будет морская капуста с омарами - а усладят нёбо своим смачным вкусом жёлтые мидии, смешанные с молокой нерестящейся сельди; ты же станешь моим сладким десертом.
- Закрой пасть, халява поганая! - всю жизнь ты смердишь по помойкам, да над трупами изгаляешься. Похоронила меня уже, курва, будто судьбу вычитала на ладони – и теперь грозишься… Ненавижу тебя! Твою морду, изрытую оспинами могил, твой зад спидоносный - всем ты его подставляла и от этой заразы издохнешь. Мурло чумовое! -
Я орал в полный голос, перебивая страшный гул океана, раздирая тьму когтями да проклятьями, бешено отплёвывая воду. До спасения мне не хватало десяти ползков, десятка праведных деяний……
Я вспомнил, как однажды бежал по слабому льду, высоко вскидывая ноги. Словно пьяный, который хочет доказать, что он трезвый как стёклышко. Прямо дунь на меня - запотею. И кому-то утопающему кричал - держись! - и громоздился по снегу, потеряв шапку на берегу, а куртку сбросив под ноги. Ледяная купель полыньи оказалась всамделишным адом, где меня с визгом да веселием окрестили косорылые бесы: - здравствуй, новый утопленник! - но я умирать не хотел, жути видеть боясь, и закрыв глаза, бился башкой в крышку льдистого гроба, выпуская последние пузыри. Рыбаки наверху, подвязавшись верёвкой, колотили лёд пешнями, будто вбивая гвозди в мои раздутые лёгкие. Молитвенно ручки сложив, я уже опускался на дно, унося с собой все свои призрачные дружбы, и даже любовь……
Но чья-то огромная длань поволокла меня - мокрого, да губастого - на божий свет; тянуууууула - тянуууууула – и вытянула за уши в светлый мир огромным ушастым великаном. От радости, что остался жив, я не закрывал рот для улыбки - стараясь обьять добрым сердцем всех испуганных простаков, которые бегали у меня под ногами, прячась от нахлынувшего страха.
- Эээй!!! – закричал я им; и вдруг сам содрогнулся грома да молнии своего поднебесного голоса. Видно, его эхо отскочило от облаков грозовых туч; и долго потом рикошетило, сбивая штукатурку с каменных домов.
- Эгегей! – сказал я тогда тише; но сильный ветер, поднявшийся следом за окликом, начал срывать с балконов бельё. И валтузить лёгкие яхты на речном причале. А коротышки внизу простуженно кашляли.
- эгегеге, - прошептал я себе под нос. И осторожно ступая, как никому теперь не нужный, побрёл к праздничной карусели, и грустно уселся на тёплый асфальт.
Но тут малые дети завизжали с восторгом:
- дяденькааа!! мы тебя знаааем!! Ты добрый великан!!! - Они теряли банты и сандалии, торопясь обнять меня любимого, а один шустрый пацанёнок стёр коленки да локти, в спешке упав, и заплакал - но всё же первым усевшись в мои ладони, он уже показывал язык остальным.
- Хотите, я вас на радугу подниму?
- хотииииим!!!! - орали малыши, беспокойной шкодлой забираясь в мой снятый туфель мильённого размера. Самые бойкие разбрелись по стеночке, заняв лучшие места, а в серёдке остались девчата и несколько примерных мальчуганов.
Я протянул руку, и вместе с парой кустов выдернул из земли разноцветную подкову дождя и грома, схватив её за ногу. Радуга верещала, головой зарываясь в речной ил; но когда её привязали меж двух облаков, а потом раскачали - то захохотала вслед за ребятишками: - Давай! Сильней!! Ещё!!! - ......
И вдруг мне сзади ударили по макушке чем-то тяжёлым, снова сделав меня коротышкой, и вывернули плечи до хруста:
- Никакой ты не добрый великан. Ты злой солдат-людоед. - Потирая руки, местный партизан мигнул своему милостивому командиру: - Что с пленным будем делать?
Тот зыркнул на голос; оправил из-под ремня подол красивой рубахи, будто удивляясь своей вновь воскресшей военной выпрямке. Он и статью подрос, и слышен бойким приказом:
- Измываться над человеком не дам. Спешно повесим солдатика, чтобы он храбрость свою сохранил на века. А то ведь чем долее ждёшь, тем ужаснее муки.
- Тихонько подвесим, - заёрничал мне в лицо партизан. - На жердях в сопревшем овине.
- Дурак. - Старший грубо насупился, будто собравшись бодаться. - Казним на юру деревенском. С воинской честью, с медалями. Пусть наши внучата запомнят его.
Тут он пошире разинул рот, и всё-таки улыбнулся, вскормленный волчицей.
Слав бо, что детишек не притащили на казнь, а так собралась вся деревня. Лица кругом просветлённые, словно приносят богам угодную жертву. Тот самый колючий партизан – когда я уже пучил жабьи глаза, вывалив язык ниже петли, и дрыгал ножками, покидая землю, но не отлетев ещё к небу - так он повис на моих обссыканых штанах, туже затягивая верёвку. Бородачи смеялись во всё горло – хохохохохох! - и бряцали затворами. А самые озлобленные из них скребли об ремённые пряжки огромными свиными резаками, что длиннее мужского локтя.
Брошенные к их ногам мои товарищи, испуганные солдатики, казались не больше тех лезвий. Пятеро их были совсем молодыми забриты с армейской учёбки. Надеялись, видно, под ружьём простоять в уголочке войны – но были спелёнуты всем караулом. И я с ними рядом шестой - теперь уж храбрец да молельник - качаясь на ветке, незримо оплакивал их. А враги, партизаны бесстыжие, ржали, презирая трусливое малодушие. Но каждый из обречённых солдат всё же слёзно, пытливо вглядывался в бородатые лица - кому б рассказать о сестре и о матери, кого б тоже бабы рожали, и кто пощадит – смилосердится.
Но я знал, что пощады не будет: ведь мы сами никого не жалели – самолётами, танками, бомбами. И в душевной тягости улетел ото всех……
Сижу вот на низеньком облаке, как скиталец обиженный; глядь - женщина в свадебном платье идёт к белой башне по мраморным плитам из снежного камня. Кружил на ветру хвостик шляпки, её узкая лента - невеста вела в поводке дуновея. Слетали к ней голуби с высоких карнизов.
Фея взмахнула рукой; и на площади вдруг завертелась настоящая карусель - верблюды, лошади, тигры, олени. Она села на горбатого зайца, и кружась вокруг меня, улыбалась. А я обеими руками прижимал к себе, успокаивал, гладил больное сердце – разнузданное веселье.
Карусельные звери захохотали: - проси, немота, чародейку! проси, о чём хочешь!
- Подними меня в самую высь, я дом свой увидеть хочу. - В моих серых глазах замерзала душа, и её отогреть могла только королева чудес.
Она взяла меня за руку, повела к белой башне. Скрипел заржавленный ключ во вселенной, и в птичьей обители - и голуби перед дверными решётками застенчиво отметали крыльями свой высохший помёт. С железных ступеней как снег сыпалась древняя краска.
Я опёрся о парапет, выгадывая родину во все стороны. - Ты знаешь, королевна - я наверное, подслеп. Вижу твоё красивое лицо, а дом свой не нахожу.
Фея облегчённо вспорхнула: - Оставайся, раз так.
Тёплый уют, добрые улыбки - но моё сердце не прикипело к тихому становищу, а всё скорбело о покинутом. И ноги понесли меня вниз. А сверху хохотала приветливая невеста: - Ты всё равно вернёшься сюда! Молодооой, горяааачий! - её певучий голос расстилал мне постель, взбивал пуховую перину - лепесток к лепестку; летела простынь – как цветочная пороша майских садов; сладкими снами пыхтело колыбельное одеяло……
Здесь, на небе, все уже знали.
Что тягловой силой нынешнего лета стану я, кляча по гороскопу. Повезу на себе бесполезные события, козни да преступленья. Мне накинут на шею ярмо с большой бляхой презрения и клеветы, и будут понукать под вывозку – ещё и пихнут побольнее, чтоб быстрее шагал. А сзади загремит квадратными колёсами судебная телега.
Так и случилось… Меня заперли в высоком башенном каземате. Когда идёт дождь, то можно тучи потрогать рукой, или оторвать себе от облака лоскут мокрой губки, чтобы смыть следы пыток. Надзиратели дают только хлеб с баландой. В крошеве мутного варева тонут огрызки недоеденных обедов, надкусанные стальными коронками крысиных зубов. Зверюшки храбро бегают по камере, скандалят, верещат; но сразу прячутся от охранников в любые подходящие дыры, куда я и сам бы забрался.
Да жаль - меня всюду находят, и бьют; лёгкие с почками снова падают на пол, и я уже не соскребаю песок, вталкивая их обратно, а глотаю живей, тесня грязное сердце да ржавую печень.
Тюремщики меняются нечасто - равнодушные, забытые люди, давно похоронившие всех своих узников. После объявленной казни они впервые стали мне улыбаться: один даже принёс настоящие домашние коржики – рыбки, снежинки, и звёзды, посыпанные сахаром. Я съел сразу пять штук; а остальные семь оставил на последнюю неделю, чтобы смаковать. Я маньячно распускал в нитки тюремную робу; я шил, кроил чудесные силки, мечтая поймать голубя, накормить его всласть, до отвала - и пусть унесёт меня к богу ли, к дьяволу, но живого.
Да только убили меня тайком, не в срок, по секрету. Нёс я с собой эти коржики, и жевал, чтобы занять месивом рот, не крича во всё оглашенное горло. Спотыкался я, потому что глаза остались на стенах темницы; ладони уцепились за ножку стола, стиснули железяку, и старший надзиратель не отодрал их даже дубинкой; а ноги заплелись вокруг лежанки синими волокнами, сухожильями, и вросли в неё намертво.
Я понёс только сердце в нагрудном кармане, в него ведь должны были стрелять. И душу - нужно отпустить её на свободу; она ещё верит сказкам, небылицам, а сзади топают убийцы - строём, шеренгой, или в ряд, то засмеются, то молчат; у них рутинная работа, и каждый день одно и то же - смывают дух кровавым потом, а с памяти сдирают кожу; о чём подумать? Что забыть? Как смертный страх в себе убить? - Визжит психованно душа, неповторима, хороша; так мало прожитая явь - не надо!!.. господи, избавь!!! -
Тут я очень вырос; а мои истязатели уменьшились до карликов; гляжу сверху - кто это у них под ногами, чьё тельце – да это же я… я?.. Я?! Умер?!! - и бросился себе на помощь. Четыре толчка под сердце, потом дыхание в рот – но ничего не получается - а тюремщики уже тянут меня за ноги на вымаранный спёкшийся брезент.
Я попробовал сковырнуть пулю из своего разбитого затылка - и не смог - а только измарался кровью да мозгом. Меня стошнило на рубашку недожёваным пряником.
Охранник пнул носком сапога: - Во, баба моя пекла.
- Ты что, его подкармливал? Может, ещё и записки передавал? - рассердился старший капрал.
- Да нет, - напугался рядовой. И руки к груди прижал: - После приговора я просто хотел его чуток угостить, всё ж помирать слаще будет.
-_Дурак ты. Где же тут в смерти сладость, варенье с клубникой? - Старший подложил мне под голову чистую тряпку. - Ровнее несите, и не коверкайте.
Один из караульных помотал ехидно головой, мигнув своему товарищу: вот живодёр, мол - и пулю к смерти приложил, и жалостью перед жизнью выслуживается. Напарник криво усмехнулся - ничего, бога не обжулить показной лаской.
А я лежу на серой дерюжке, и беззубый дедушка читает надо мной отходную, смешно постукивая галошами, будто хочет пысять:
- Жил ты во грехе да праведности. Когда добро тобою владело, то людям нёс благо своей жизнью. А если бес хороводил душу, то лихоманил родных словно тать свирепый. Все поступки твои от беспокойного сердца, некорыстны грехи. И пусть господь на небе решает судьбу души, а я здесь на земле прощаю тебе нерушимую веру. -
Я улыбаюсь, слушая хорошую, светлую речь. Хоть и потемнел уже телом, пёрышко к пёрышку; и серая пыль ложится на белизну моего лица, ломаются черты колючей худобой. Пришла свобода - жестокая радость. Хитрая квартирантка. Она просила угол на время - и жить, жить насовсем остаётся.
Мне вдруг стало тоскливо от безысходности. Костлявые пальцы царапнули тщедушную обшивку остывающего тела. Губы бессвязно заныли в полупамяти, в грубом бреду, и в пустом мире ненасыти и измены:
- я хочу быть трусом, предателем, сволочью, и всех уничтожу своими руками, даже самых любимых, только б не умирать одному - даже бабой я буду, пусть кусают за ляжки пархастые, за груди сисястые, мою сочащую мохнатку ебут, лишь бы жить, жить - ну почему все не умрут, если я умираю, и все не живут, если я живу, ведь ожидаемое счастье на земле уже невозможно без меня для многих людей, а может для всего человечества - где взять вам мою несгибаемую волю, силу, увлекающую веру мою, светоч и обелиск - не глядите с презрением на меня, не слушайте что кричать я буду, потому что все кричат, уходя на тот свет - мы лишь кости да мясо, нервов комья и мышц волокна, мы бактерии, клетки, животные, и только души бессмертны в нас - я воскресну ещё, я примну свою бабу до зверства, до разрыва всех её потрохов, чтобы к богу взлетела, провыла молитву, и снове на грудь мою пала - господь, свет всемогущий, озари праведной жертвой мою смерть, пусть она новой жизни поможет – молю, хоть меня уже нет на свете, молю именем дьявола, хоть его не было суще, молю твоим проклятым именем. - ……

(С)
юрий сотников вне форума   Ответить с цитированием
Старый 04.04.2022, 12:05   #12
Тяжелый случай
 
Аватар для юрий сотников
 
Регистрация: 12.12.2013
Адрес: в вечности
Сообщений: 425

Re: ФИОЛЕТОВЫЙ ПЁС. завершение (С)


Тут я поднялся на небеса. Ко мне выплыл в сандалиях на босу ногу благообразный низенький старец. Его древность угадывалась даже сквозь толстую холстинную рубаху, спод которой сновали туда-сюда дрожащие на ступнях прожилки.
Слыть стараясь по чину, он сказал мне надменно: - Что бродяжишь так долго, гордый отрок? Или надежду в дороге сыскал?
Повиснув на тонкой ниточке доверия - как махонький паучок, сплюнутый беременной матерью из мокрого гнездилища – я барахтался в тяжких душевных муках, будто обрастая пеленой милосердия.




Господь, ты любишь меня?.. где помещаюсь в твоём необъятном сознании - я, частичка бессмертного разума, пыли крупица на загруженных вселенских маршрутах; там светофоры почти каждодневно меняют свои погасшие звёзды, планеты, там еженощно ломаются с треском безотказные вагонетки болидов и астероидов - и мне до соплей жалко, до слёз обидно за свой век короткий, в коем трудно уверовать, а ещё труднее познать - ложь я сам или истина, единственный на свете мужик или ты и второго меня создашь.
Судьба существует для каждого человека. Но есть ещё и фатума - предназначение. По вере и то, и другое, предопределено господом - кому погибнуть под колёсами автомобиля, а кому сотворить великий шедевр. Такие обстоятельства жизни, судьбы, если кто и может создать на земле в определённый момент, чтобы сошлось к знаменателю, ко знамению - лишь господь. Значит, он решает многое - если не всё - в людских душах, мозгах.
Священники говорят, что господь умирает человека в свой час то к наказанию, то к радости; а гениев - за то, что далеко заходят в понимании сущего мира. Нельзя узнавать господа: увидишь на улице - пройди стороной молча.
Но если он есть общее я наших человеческих душ, то решает он в нас одну лишь свою судьбу, многоместную. Какие тогда благодеяния и пороки мы все озвучиваем на земле? для кого? Если я есть он. И что происходит с погибающими враз гениями, пришедшими к тайне бытия? Ведь господь легко может не допустить их познания этой тайны, обрубив свой разум в них, свою душу - и оставив простоту этим людям, но не губя их совсем.
Или может, они после всех своих великих открытий возомняют себя пупом земли - и эта безумствующая гордыня разрывает их связи с господом, они начинают мыслить самостоятельно, спесиво. И бунтуют против небес. Как роботы, восставшие против создавшего их человека.
Так же и мы, люди, взрываемся в своей яростной муке познания истины. Нет конца пути неизбывному.




- Сотвори чудо, дедушка. Пусть весь церковный клир молится о моём воскрешении – те, кому я служил да на плечи их поднял. Мои мечты реальны, благородны грёзы - но их исполнение зависит лишь от меня. Я воплощу в жизнь головастые кровавые плахи, братающихся ангелов да демонов, трупы страхов и бед на провидцах-свечах. Я сумею для людей вывернуть душу; смогу и сам заглянуть в ту пропасть, что скрывал ото всех - ведь с этим миром нужно так много сделать, есть куда приложить своё сердце, его вечное добро и зло.
- Красив ты вышел, сынок. Рослым родился - худощавым, но жилистым; и в твоём крепком теле бегает не кровь, а жёлтая ярость тревожащих глаз - рычит горловина могучего духа. Скуластое лицо походит на отвердевшую маску казнённого изверга, будто жизнь на земле только начинается, и сравнить тебя не с кем.
Я огляделся в водах великого океана, взметнул пятернёй огустки волос с высокого лба, и сказал богу: - Я ваша удача, дедушка.
Господь вздохнул, ответил жалеючи: - Ты моё сущее, которое я прячу от самого себя. Ты станешь искушением, когда я останусь добродетелью, вдохнув в твою ожившую душу свои низменные страсти.
- Они вас мучают?
- Да. Вселенная беспредельна, и я не смог избегнуть её пороков. Хочешь жить моей тайной?
- и вашим дозволением?
- Не совсем. Ты будешь внушать - вкушать людям греховные поступки - но сможешь разумом осознавать это. Представляешь могущество своих дел, и мыслей? для тебя наступит райская жизнь.
- А вы?
- Я помогу человечеству добром да верой, и только нам с тобой будет ведомо, что мы единая духовность.
- Простите, деда - а зачем же я вам нужен такой?
- Не мне. Людям. Лишь неживая материя может существовать в покое. Разуму нужна борьба. И мы ею станем. Ты не боишься?
- Наоборот. Эта работа приятна.
- Но за неё ранняя смерть ждёт тебя. Бренное тело твоё казнят развратные кликуши, разрубят на куски. А кликуши завистливые опозорят твой дух, силу сломят молвой.
- Ну и пусть, мой дедунюшка. Я хоть мужик благодарный, а мстивый за подлость. Вот увидишь - вернусь до убийц с того света по капочке, по слабой мыслишке, но оплачу им свой ярый долг самыми лютыми муками. Даже если мне придётся за подобную милость вылизать твои яйца. -
От оглушающей затрещины схватив голову в охапку, и нахлёстывая вожжами свой гонор до боли, я летел по небесным станциям – жив!!! - благостной вестью……

(С)

Добавлено через 50 секунд

Очнулся на земле, между рельс, ранним утром. Ночь прошла ли всего, или может неделя - кровь стекала на шпалы, ржавьё ль.
Никого; я один; возвращаюсь домой. Хватит мне - обозрил всю планету; там где нет моих ног, наследила душа. Если есть цель, то с нею и вера. Когда холодно, голодно, мокро, и в глазах пелена волгла - когда в горле кошки скребутся от жажды, а на ступнях тыщу лет уже желчут мозоли, и врос намертво горб рюкзака. Но цель видна впереди.
А есть безысходность. Когда всё это не дорога к себе, а лишь вечная мука, означенная виноватая кара. И никогда в жизни уже не высохнет мокрая одежда, как выхолощенная душа на прищепках солнца; не выветрится из носков вонючий запах асфальтной смолы да стоячих луж, и желудок больше не напитается сытостью. Тогда божье проклятье бьёт по башке ужасной изменой - что всё это ад, земная юдоль без мечты.
Так шёл я, и дрёма мне застила очи. Одним глазком погляжу - вроде не сбился, дорожка верная; а за другим сам сплю, и лес затуманенный. Чащоба мне сказки нашёптывает, да гонит по воздуху смуту. Будто лежит среди леса большое блюдо, зеркальное озеро: - сполоснись, путник, сломи усталость в пахучих травах, и забудешься сном беспробудным. –
Вроде проснусь, сполоснусь - да котомку за плечи; и скоро уже орут петухи деревенские, и околица рядом - ан нет, опять меня крутит нечистая кудла. Уже и кости мои сгнили, а я всё сплю. Мечтал о великих походах, преодолениях - но мне в эту явь тропа заколдована… Вот такая тоска, вся надёжа на милосердие.
На ту пору леший, набыча рогатую голову, громко шагал по болоту. Он хотел, чтобы вся окрестная мелюзга слышала - хозяин идёт. И тонкий крик паскудливой выпи упреждающе вырвался из гнилого камышника: - спасайся, кто может!! -
На её голос из-под травы выглянул я, совсем отощавший, измученный. Оказавшись незнакомым местной флоре и фауне, я уже заплутал основательно. Всю ночь я плаксиво бурчал молитвы в синей темноте, до холеры пропитался болотной жижей, до крестей изгрызло меня комарьё – ох, и гнусная служба бродяжья. Лучше б в тиши кабинетной поспать, чтобы снилась мне золотая кружавная звезда на мундир, и дукаты-фуршеты, и блестящие дамочки.
- Эй! отец!.. - слепо обрадовался я незнакомцу; хоть и неясно, кто это хлюпает в столь неуместную пору - солнце дремет ещё, а зоряная бледная луна под бугром гоняется за мышами.
И леший бы меня погонял, как тех самых мышей - да сам напугался от близкого крика; он было дёрнулся бежать в обратную сторону, а его копыта увязли в трясине - и бумс мордой в грязь.
Вот тут он как понёс! Так понёс меня, беднягу, со всеми моими болячками, что от непристойной той ругани взорвалась бы пороховая бочка на корабле - будя он мог плавать по здешнему грязному мелководью. Зелёные лярвы прикрыли уши своим ясельным лягушатам, и мелкая рыбёшка суетливо загребла ластами, чтобы волна не снесла её на бережок. А мне хуже не будет: как новорождённый макак обхватив всеми лапами тело лешего, и нарошно запутавшись пальцами в его густых волосах - я иду, и плыву, я спасаюсь.
На опушке леса сердитый очкастый начальник-председатель бодался с молодым комбайнёром. Тот ему:
- В распадке рожь убирать не стану.
- Почему это? – брошенные предом на капот газика, бумаги разлетелись по сторонам.
- Там сплошь одни кочколомы, и я на них денег не заработаю, - комбайнёр хмуро отвернулся, стыдясь укоряющих глаз.
- Выгоду ищешь?
- Ищу, где же справедливость, когда третий год подряд я - боевой, губастый - подгребаю чужие огрехи.
- Клянусь нашим будущим, что после жатвы ты купишь себе легковую машину, - закряхтел пред, подкатываясь с тылу и шурша четырьмя колёсами.
- Мне от вашей брехни хоть бы новый костюм, - вскинулся парень, тыкая пальцем.
- Да ты же грамот от руководства получил полдесятка за свой труд. - Председатель обвёл руками сельские угодья.
- Бумааага. - Комбайнёр ухмыльнулся презрительно. - Кому ордена да медали, а мне ни хрена не дали.
- Хорошо. - Голова рубанул воздух, и тот охнул под его острой ладонью. - Закончишь уборку, и тогда я дам тебе крепкую твердь под ноги – так что не упадёшь. А грамоты береги, они суд твой земляческий.
Он закурил, пряча искру от ветра. - Видал салабона? уже условия ставит, - пожаловался он мне. – А ты домой вернулся? молодец. Тебя подвезти?
Я отказался. Сам дойду.
Тем более с неба пошёл тёплый грибной дождь. Он падал на глиняные камни новенькой мечети, стекая вниз жёлтыми пузырями воды. По желобкам, по серым паутинам керамики, и красивому лицу восточной принцессы, которая улыбаясь, штукатурила фасад главной башни. Богу воды кланялись травы и кусты, пия сладкую влагу. Пришла благодать отдохновения: рядом зафранчённый костёл ослабил пуговицу своего воротника и открыл зарешёченные окна. Из мозаики витражей выглянули лики святых, пришёптывая в темень колонн отцу, сыну и вечному духу. Отец молчал, сын гулял по радуге с книжкой подмышкой. А святой дух качался на биле большого колокола в здешней церкви успения, покрикивая звонарям, чтобы они пуще тянули за канатные струны. Молебный перезвон вместе с хрустальными ливами колокольцев струился в леса и поля, прятался на реке под кувшинками, и гонял по лугам парашюты последних одуванчиков.
У сырного завода я сбавил и так медленный шаг, словно в моём носу сработал стояночный тормоз. А ноги уже необдуманно тащились на тёплый запах парного молока, которое белые девчата сливали со свежеприбывшей бочки в огромный чан. Я бы сам внутри него поплавал с отменным аппетитом - и пусть у меня будет краюха горячего хлеба, а вприхлёбку из сливок волна.
Но сердитый вахтёр, как видно объевшийся сыра да масла, не пустил меня дальше порога - и потребовал пропуск, грозился начальством. От греха, от соблазна – от конечно, лукавого.
Уходи-ка отсюда подальше – сказал - и там своё чрево угодничай – он облизнулся как кот.
Я ему говорю - ваши девицы щедры, им голодного путника ангел послал во укор скупердяям; и себя подтверждая, тут же падаю с ног, отощавший – спаси-сохрани, добрячок.
А бедняге вахтёру всё хуже - он жалеет меня, да присягу нарушить зазорней. Разметался по вахте – прочь поди – но сам же схватил за рукав и уйти не пускает.
Тут с завода ночная смена - топ, топ. Ветер треплет парням вихры, а девчатам шлёт воздушные поцелуи. Кралечки, смеясь, бегут по домам - чтобы поменять рабочие юбки на лёгкие платьица. Средь компании почти не виден малорослый балагур, но его смех далеко раздаётся, так что дай дорогу хвастуну и пройдохе:
- Я не шучу, мужики - косуля выскочила прямо из моего сада, а у меня в руках только удочки.
- Ну и забросил бы подальше блесну, глядишь - и схватила б, - поддел его рыжебородый дружок, возвышаясь над всеми.
- Не сезон, мужики. Если приметит кто-то из егерей, то я без штанов останусь, - ответил балагурчик, будто и впрямь мог стянуть косулю на малявую леску.
Тут меня увидали, и радуются: - Вернулся! – Домой! – Молодец! - Пошли с нами!
Я отказался. Сам дойду.
- здравствуй, сынок!.. али иноземец? - пискнул из палисада мне тоненький голосок.
- Свой я. Русский. - Буркнул, оглядывая цветы и замурованное в них старушечье тело. Только у нас умеют так весело хоронить. - Привет, бабушка. Думал, что ты не живая – а слеплена из ромашек.
- хи-хи-хи! - она высунула бледный хоботок на солнце, и цвиркнула слабыми глазками по сторонам: - что-то голос твой мне знаком; как зовут?
- Здесь таких нет.
- хи-хи, сказанул; у нас всяких полно - христиан, мусульман, да язычников; господь всех в большой лодке собрал; авось не потонем, не думай. -
Да чего ради думать - мне встречные все улыбаются, родычу словно. Здороваясь, руку трясут, жмут за плечи, будто я с того света вернулся.
Меня ж то надеждой, то горечью колотит неуёмный озноб. Злой ведьмак в глотку влил сумасбродное зелье, и шаманит дрекольем по почкам, по печени.
Взвыл я, мучаясь в родах, беремен семью ребятёнками - мне навстречу растрёпа фиолетовый пёс!
Где ворота? крыльцо?! где та дверь!?! -
Отрываю с гвоздями, Влетаю, Сидят -
там моя Баба, Бабёнушка, дочку грудью кормя - там и Сыночка мой мне известен - и Мужик золотой, жизнь готовый отдать, не зарезав едва, -
- ВСЕЯВЫЙ ГОСПОДЬ ?!?!?!?!?!?!?!!!!!!!!!!!!!!!!
(С)

Последний раз редактировалось юрий сотников; 04.04.2022 в 12:05. Причина: Добавлено сообщение
юрий сотников вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 07:39. Часовой пояс GMT +3.



Powered by vBulletin® Version 3.8.6
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Права на все произведения, представленные на сайте, принадлежат их авторам. При перепечатке материалов сайта в сети, либо распространении и использовании их иным способом - ссылка на источник www.neogranka.com строго обязательна. В противном случае это будет расценено, как воровство интеллектуальной собственности.
LiveInternet