пьеса Один день из жизни Александра Сергеевича

[олдшуз]

Пьесу писать легко. Слева - кто говорит, справа - что говорит... (с) Борис Васильев

Признаюсь, написать пьесу меня побудила алчность. Увидел конкурс БДТ, премия Дины Шварц - 300тыщ тугриков! Схватил свой рассказ, обрезал, насыпал диалогов, припорошил драматизьмом, неприлично раздул объём до двухчасового просмотра с антрактом и... послал. Результат - ноль. Огорчился, канеш, но резать вены не стал... ведь у нас у всех есть Неогранка, которая охотно примет алчного писаку под рубрикой: «Как не надо писать пьесы».

Читать пьесу - это читательский подвиг. Поэтому, все, кто прочтёт сию поделку до конца, знайте: у вас терпение, как у христианских первомучеников.


Трагикомедия в 4-х действиях «Один день из жизни Александра Сергеевича».


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ИЛИ ПРОСТО АС: бомж и член клана Марти, 45лет.
МАРТИ: бомж и глава клана, проживающего в пятом коллекторе, 38 лет.
АНДЕР: бомж и член клана Марти, 44года.
ПИЛОТ: бомж и член клана Марти, 41 год.
ЧАЙКА: бомж и главная смотрящая за коллекторами, 40 лет.
КЛЕТЧАТЫЙ: бомж, добывающий на пропитание игрой в шахматы, 55лет.
РУДОЛЬФ: друг детства АСа, 45лет.
МАРИНА: жена АСа, 43 года.
ВИКЕНТИЙ: студент, приёмный сын АСа, 22года.
МИЛЕНА: приёмная дочь АСа, 25 лет.
КРОВИНСКИЙ: юрист, 50 лет.
КОЛЛЕГА 1.
КОЛЛЕГА 2.
ВОЛОНТЁРКА 1.
ВОЛОНТЁРКА 2.
ГОПНИКИ В КАПЮШОНАХ, ПРОХОЖИЕ, ГОСТИ


ДЕЙСТВИЕ I

ЯВЛЕНИЕ 1.

Подземный коллектор. Темно. Четверо бомжей спят на трубах теплоцентрали.
МАРТИ (тихо, во сне). АС..!
АС не отзывается.
МАРТИ (очень жалобно). АС..!
АС (поднимает голову, испуганно вглядывается в темноту). Чего тебе?
МАРТИ. АС..! (Неожиданно громко поёт.) АСссстанови-и-ите му-узыку... ( Говорит ясным и чётким голосом .) Если смешать белила свинцовые, жёлтый кобальт, чуть окиси хрома и берлинской лазури, а затем накапать ровно тридцать шесть капель мочи человека, который неделю питался «Дошираком», то можно получить тот знаменитый отблеск с картины Айвазовского «Девятый вал».
АНДЕР. Ну надо же... и во сне про краски. Художники, наверное, как шпионы. Когда спят, все свои секреты выдают. (Закуривает.)
АС (морщится). Послушайте... как вам эта вонь лезет, да ещё натощак?
АНДЕР. Вам не понять. Первая утренняя сигарета - это, если хотите, такой крохотный экстаз. И, вообще, курение - это одно из тех удовольствий, что мне пока ещё доступны. Кстати, их не так много осталось. А вам, милейший АС, не надо было вчера боярышник с огуречным лосьоном мешать.
АС (ворочается и кряхтит). Господи... всё болит, прям живого места нет.
АНДЕР. И не мудрено. Ваше вчерашнее сольное выступление особенно удалось.
АС (испуганно). А в чём дело?
АНДЕР. О-о-о..! Так мы ничего не помним? Прекрасно... (Смеётся.) Хорошо, воспроизвожу в лицах. Начну с того, что вы, уважаемый АС, насосались вчера жуткого аптечного пойла и понесло вас вещать о шестииктном дольнике Бродского. И, конечно, немедленно сцепились с не менее уважаемым Пилотом, после того, как тот заявил, что Бродский - пархатый гомосек. На что вы ему возразили, что Бродский вовсе не гомосек, а если бы он и был таковым, то это был бы гениальный пархатый гомосек, и это не сопоставимо с бомжующим неталантливым авивдиспетчером, который гадит под себя и не в состоянии вывести на своей пустой голове, извините, вшей!
АС (поражаясь). Не может быть! Что на меня нашло? (Не уверенно.) Надеюсь, что..?
АНДЕР. И не надейтесь! Два немолодых, отвратительно одетых и скверно пахнущих человека, так били друг друга, как будто они нашли, наконец, того, кто и напрограммировал им эту собачью жизнь.
Неожиданно возле Андера появляется Пилот.
ПИЛОТ (сиплым басом). Дай дёрнуть... ( он смачно затягивается и с наслаждением выпускает дым.) Трубы горят, как у МИГ-29-го на взлёте. У нас там ничего не осталось?
АНДЕР(немедленно и зло). Ага... осталась... стеклотарость.
МАРТИ (сонным голосом). Мужчины... прикурите даме сигаретку. Только не все сразу.
АНДЕР(печально). Нету... Нету ни сигареток, ни веселящих напитков. Ничего нету.
МАРТИ (жалобно-просяще). Вот же, блин, хондроз... АС, миленький, сбегай наверх, стрельни сигаретку. А я тебя потом на привокзальной стене углём нарисую. В профиль. В стиле рококо.
ПИЛОТ. Ого!.. Это как же?
МАРТИ. В жабо, со шпагой и на жеребце.
АС покорно встаёт с лёжки. Проходя мимо Пилота, останавливается и мнётся.
АС. Э-э-э... Пилот, вчера, я... ммм... вас оскорбил, и мы в некоторой степени, э-э-э... ммм...
ПИЛОТ (непринуждённо). Это ты о драке, что ли? Забей. Мы с тобой не имеем к этому никакого отношения.
АС (разводит руками). Как?
ПИЛОТ. Да так. Ну подрался вчера этанол со смесью настойки боярышника и огуречого лосьона, и что? Мы-то с тобой здесь причём?
АС поражённо молчит, затем медленно уходит.
ПИЛОТ (в спину уходящему АСу). Бесполезно! (обращаясь к Марти.) Жуткая ты женщина, Марти. Ты хоть знаешь, что там наверху творится?
МАРТИ. Что?
ПИЛОТ. Ноябрь! Я только, что оттуда. Там солнце отодвинули от планеты ещё на пару миллионов километров. Питерцы все злые... Никаких тебе булошных, парадных и поребриков. Сплошное презрение, брезгливость и мизантропия. Хотел на опохмелку сшибить пару сольдо, так чуть не побили.
АНДЕР (задумчиво). Да-а-а... чтоб хоть как-то существовать в ноябрьском Санкт-Петербурге, надо обладать длинной блестящей шерстью с густым подшерстком.
ПИЛОТ (подхватывая). И угрюмой зубастой физиономией.
АНДЕР. И тараканьей адаптивностью.
ПИЛОТ. А у бедного АСа ничего этакого нет.
АНДЕР (уже явно развлекаясь). Зато он верхом на своём знаменитом силлабо-тоническом коньке. Так я его и вижу: взгляд шарит по асфальту... всё ищет ту самую пятитысячную купюру, что нашёл в прошлом году, а вслух бормочет: - Рифма в русском стихосложении классифицируется по семи признакам: вид и род рифм, рифмент, корень рифмы, полирефмия, рифмотип, рифморяд...
ПИЛОТ (смеётся). А ходит как? Зигзагом!
АНДЕР. Ну это из-за кроссовок... они ж у него оба левые.
ПИЛОТ. Да, да, да... Он ими прям загребает пространство и время. (Шаркает по сцене, передразнивая) Вы даже не имеете элементарных представлений о силлабо-тонической теории, я уж не говорю о метрическом стихосложении. Что-о-о? Артюр Рембо - символист? Вы перепутали РембО с РЕмбо. Он эпатажное недоразумение... калиф на час. Что-о-о? «Пьяный корабль»? Я вас умоляю... по тем временам опий продавался в аптеке, как обезболивающее. Под кайфом я вам и не такое наваяю... (Смеётся.)
МАРТИ. Зато он на ровном месте может бабла срубить. И в аптеке только ему продают этанол и боярышник.
ПИЛОТ (остывая). Ну это да... талант в наличии.
АНДЕР (задумчиво). И добр... до идиотизма. Как князь Мышкин. Такие как он провоцируют на преступления.


ЯВЛЕНИЕ 2.

Появляется Чайка. Все напрягаются, Марти встаёт с лёжки.
МАРТИ. Тьфу ты... хондроз... Аж сердце ёкнуло. Что случилось, Чая? Ты ж к нам никогда не заходишь.
ЧАЙКА (сварливо, скрипучим голосом). Не придуривайся. Случилось то же, что и в прошлом месяце, и в позапрошлом, и год назад. Плата за коллектор, надеюсь, приготовлена, лежит отдельно от хлебных крошек, рыбьих голов и презервативов, да? Только не говори - нет, потому что тогда, завтра утром, мы все вместе будем принимать дезинфицирующие процедуры в Крестах на Арсенальной. (И вкрадчиво.) Но судя по тому, что ты не вздрогнула, в Крестах ты не была? (Пауза.) Понятно. Красиво жить не запретишь. Так вот, Кресты - это, конечно, рай, по сравнению с мордовской каторгой строгого режима, где я чалилась 8 лет. Но мы же с вами грешники великие. Зачем нам в рай? Правильно?
МАРТИ (осторожно). Понимаешь, Чая...
Вбегает испуганный АС.
АС. Сумасшедший!
Следом вбегает Рудольф.
РУДОЛЬФ. Шурик! Ну что за детство? Мы тебя уже год ищем. Марина измучилась, всю Италию объехала, думала, что ты в творческое изгнание подался. А ты в Питере, под носом. Шурик!
АС прячется за Марти и Чайку.
АС. Вообще-то, Александр Сергеевич, если не возражаете.
РУДОЛЬФ. Ладно, ладно... Ну это в твоём стиле. Тоже мне - добровольный изгнанник. (Достаёт телефон и нажимает на кнопки.) Та-а-ак.. я сей-час зво-ню Ма-ри-не...
АС (умоляюще прижав руки к груди). Ради бога, не надо никуда звонить. Вы просто меня с кем-то перепутали... это бывает.
РУДОЛЬФ (потерянно уставившись на АСа, трагично шепчет). Саня, ты что меня не узнаёшь? Это же я, Рудик. Мы же с первого класса...
АС (отчаянно заламывая руки). Господи...Только этого мне не хватает! Хлестаковщина какая-то...
МАРТИ. Послушай, АС. Что за хондроз? Что ты кобенишься? Пусть приедут на смотрины, накроют поляну, посмотрите друг на друга. Может и действительно...
АС (прерывает). Да ну не знаю я его, не знаю! Что вы хотите? Ну приедут вот в это всё (Обводит руками коллектор и обстановку.) какие-то незнакомые люди, станут меня осматривать, как бракованную лошадь, затем плюнут в великой досаде и уедут страшно разочарованные. Не-е-ет... я этого не допущу (Еле сдерживаясь, обращается к Рудольфу.) Уверяю вас, вы ошиблись. Извините, но вам пора. У нас сейчас по расписанию... ммм...
ПИЛОТ. Коллективное чтение.
АС. Мда...
РУДОЛЬФ (возмущённо). Да никуда я не пойду. Ты что придуриваешься? Посмотри на себя, чучело... ты же сейчас, как РембО в Африке. Послушай, Шурик, не чуди. Сейчас приедет Марина и всё закончится.
АС. (мучительно, с надрывом). Да отстаньте же от меня, ради бога! Повторяю ещё раз, я вас не знаю. Вы вот тут развлекаетесь со своей ложной памятью, а мне ещё предстоит совершить чуть ли не подвиг, чтобы в этом мире найти опохмелиться!
Марти спохватывается, подходит к Рудольфу и берёт его под руку.
МАРТИ. Как вас, говорите... Рудик? Видите ли в чём дело Рудик. Вашего друга Шурика, мы подобрали год назад на улице беспомощного, запущенного и такого больного, что стыдно было вызывать «Скорую». Посмотрите на него сейчас, а? Кровь с молоком, копытом бьёт, к знакомой аптекарше похаживает...
ПИЛОТ. За боярышником...
МАРТИ. Я к чему веду, Рудик. Привести вашего друга детства в то бодрое состояние, которое вы сейчас наблюдаете, стоило кучку денег. И если вы немедленно компенсируете, хотя бы часть потраченного, то сойдёте за приличного человека.
РУДОЛЬФ (растерянно). Да-да... конечно (Достаёт портмоне, открывает и некоторое время роется в его отделениях.)
Марти наклоняется и тоже заглядывает в портмоне. Затем запускает туда пальцы и аккуратно вытягивает несколько купюр.
МАРТИ. Ну вот это, в какой-то мере, хоть как-то поддержит наш пошатнувшийся бюджет. (Берёт его под руку и ведёт к выходу.)
РУДОЛЬФ. Да-да... конечно. Но я вас заклинаю. Повлияйте на этого... павиана. Ведь это мой друг - Александр Сергеевич Пеструхин - филолог, завкафедры, профессор... и вообще величина. И тут (Обводит руками коллектор.) ему не место!
МАРТИ (с сарказмом). Ну, конечно... здесь только нам место. Да всё понятно, Рудик. Обработаем в лучшем виде. Завтра будет вас ждать у входа и от нетерпения вилять хвостиком.
Марти с Рудиком покидают сцену. За ними, чуя поживу, устремляются Пилот и Андер.


(с)олдшуз

[олдшуз]

ЯВЛЕНИЕ 3.

В коллекторе остаются только Чайка и АС.

ЧАЙКА. Послушайте, АС... Марти тут намедни хвасталась, что вы умеете приобретать спиртосодержащие жидкости в аптеке, без применения физической силы. Не поделитесь технологией.
АС (угрюмо, не поворачивая головы, передразнивает). Намедни, давеча... а может надысь? У вас, простите, какое образование?
ЧАЙКА. В смысле?
АС. Ну кто вы? Вы же кем-то были до мордовской каторги строгого режима? Где подвизались?
ЧАЙКА. А-а... Я закончила машиностроительный институт. Факультет «Технологические машины и оборудование».
АС. А сидели за что?
ЧАЙКА (свободно). Убила мужа... кухонным ножом.
АС (в шоке). Оборонялись?
ЧАЙКА. Вот ещё...
АС. А не проще было развестись?
ЧАЙКА (язвительно) Нет. Не проще. Я его любила.
АС (поражённо молчит).
ЧАЙКА. Так что насчёт аптеки?
АС (с трудом сосредотачиваясь). У вас не получится.
ЧАЙКА. Почему?
АС. Потому что там надо просить, а просить надо уметь. (Меряет её взглядом.) Понимаете, вы слишком озлоблены. Единственное на что вы способны, так это ворваться в аптеку и заорать: - Внимание! Это ограбление! Во избежание жертв - всем руки на затылок, опуститься на корточки и не делать резких движений...
ЧАЙКА (смеётся) Но почему?
АС. Ну как вам объяснить... (Загораясь.) А давайте сыграем сценку и всё станет понятным.
ЧАЙКА. Сценку?
АС. Да-да... Вот садитесь сюда на моё место - будете аптекаршей.
ЧАЙКА. Аптекаршей? (Ей явно нравится эта игра и она улыбается.)
АС. Да, аптекаршей... молодой и красивой.
ЧАЙКА (смущаясь). Красивой?
АС. Да-да... красивой, и это надо постараться сыграть. А я буду вонючим, запойным бомжом, и тут особо стараться не надо. (Отбегает ко входу и встаёт в позу крайне нерешительную, даже где-то испуганную.) О-о-о... Это очень тонко - рядиться в тогу просителя, которому невозможно отказать. Надо стоять столбом и робко озираться по сторонам, как грешник перед святым причастием. (Нетерпеливо обращается к Чайке.) Ну что же вы, говорите...
ЧАЙКА. Что?
АС. Как что? Вас никогда из аптеки не выгоняли?
ЧАЙКА. А-а-а. (Делает строгое лицо.) Так, мужчина, вам что? Наряд вызвать или сами уйдёте?
АС. Тут надо сразу делать эдакое суетливое защищающееся движение, чтобы быть похожим на Гадкого Утёнка, которого гонят со двора. (Делает.) Нет-нет... Я сейчас же уйду. Но там настолько холодно, что... я сейчас... я просто озяб, а идти некуда... из метро гонят... и вообще, хоть пропадай. (Выходит из роли просителя.) Тут надо чуть подкинуть рыдающих интонаций, но не давать им воли, и тут же взять паузу... мхатовскую. О, эти великие секунды умело взятой паузы! За это катастрофически малое время в голове у зрителя, волей-неволей, возникает свой авторский сюжет, мелькают душераздирающие картинки, в которых он, зритель, уже не может не занять благородную спасательную позицию. Так, ну что, ваша реплика.
ЧАЙКА (неопределённо). Да-а-а... не май месяц...
АС. Всё! Это почти победа. Если сразу не выгнали, то пустыми вы отсюда не уйдёте. (Преображается в роль просителя.) Да, вы совершенно правы. В это время года очень трудно добывать хлеб насущный и, вообще... эволюционировать. Мусорные баки плохо защищены от осадков, и еда становится непригодной. Вы не поверите, но со вчерашнего утра, я выпросил у судьбы всего лишь яблоко, которое мне досталось из рук одной сердобольной женщины. (Выходит из образа.) Тут важно вплетать в разговор литературно-выспренные обороты, так как они характеризуют вас, как абсолютно несчастного и абсолютно интеллигентного человека. (Опять входит в роль.) Это, право, даже смешно. Ну ладно где-нибудь в дикой тайге, не знаю... в пустыне... как-то вполне естественно погибнуть от жажды и голода, но в миллионном городе, среди одноплеменников, сограждан, вот так просто упасть и больше никогда не подняться... от истощения... (Потерянно разводит руками и пошатывается.)
ЧАЙКА (улыбается). Ведь врёте всё... и учтите - денег я вам не дам, можете не стараться.
АС. (восклицает). Что вы! Деньги у меня есть. Мне их только что ссудил один весьма добрый человек, но понимаете, на нас четверых эта сумма, как-то... а ведь надо подумать и о завтрашнем дне, и вообще, впереди зима... и живём мы не в Италии... скоро морозы..
ЧАЙКА. Ладно уболтали. Давайте ваши гроши.
АС. Десять бутылочек этанола, столько же боярышника и пустырничка... (Он вкладывает свою пустую ладонь Чайке в руку и обоим становиться неловко.) Спасибо, вы были доброй аптекаршей... и красивой.
ЧАЙКА (смущаясь). Вы тоже были очень достоверны и вызывали сочувствие.
Оба стоят очень близко и рук почему-то не разъеденяют. На сцену врывается оживлённая компания - Марти, Андер и Пилот. В руках бутылки и пакеты с едой. Они громко разговаривают, жестикулируют в предвкушении пиршества, но их не слышно. Они подходят к АСу с Чайкой и что-то бесшумно у них спрашивают. Те не обращают на них внимания.
ЧАЙКА. У вас красивые руки (Смеётся.) Хотя и очень грязные.
АС. У вас тоже.
ЧАЙКА. Что, грязные?
АС. Нет... красивые... (Неожиданно наклоняется и быстро целует её руку.)
ЧАЙКА.(испуганно). Что вы... это же антисанитария.
АС. Не смейте произносить это слово.
ЧАЙКА. Почему?
АС. Это слово сюда не подходит. Оно из другого контекста.
ЧАЙКА. Не смейте произносить это слово.
АС. Почему?
ЧАЙКА (смеётся). Потому что слово «контекст» из другого контекста.
Оба смеются. Пауза. Они молча смотрят друг другу в глаза.
АС. Почему вы здесь?
ЧАЙКА. А где же мне быть, как не на самом дне? Я убила человека, божью тварь.
АС. Но вы же понесли наказание. Вы теперь чисты.
ЧАЙКА. За это невозможно понести наказание, можно только нести... всю жизнь. (Пауза.) И потом... кто-то же должен всем этим (Она жестом указывает на обстановку.) заниматься. У меня семь коллекторов, в них живут люди. Чтобы их никто не трогал, я собираю с них плату и отношу участковому. Кроме того, решаю конфликты, кого-то выселяю, кого-то заселяю. В общем, жизнь, как и везде. Правда, очень жестокая. Вот в пятом коллекторе одна родила, да и задавила дитя, а трупик в мусорный бак. Так её сами сожители и придушили. Теперь куда-то два трупа надо девать. И это ещё рутина. А бывает совсем лихо.(Пауза). А вы почему здесь?
АС. А где же мне быть? Я человек без прошлого. У кого нет прошлого, у того нет будущего.
ЧАЙКА. Вы что же, совсем ничего не помните?
АС. Нет, не совсем. Я помню... (Он смотрит ей в глаза, молчит, затем медленно декламирует.)
Я помню чудное мгновенье
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты...
АС замолкает. Пауза.
ЧАЙКА. Ещё...
АС. Я дважды пробуждался этой ночью
и брёл к окну, и фонари в окне,
обрывок фразы, сказанной во сне,
сводя на нет, подобно многоточью
не приносили утешенья мне.
Ты снилась мне беременной, и вот,
проживши столько лет с тобой в разлуке,
я чувствовал вину свою, и руки,
ощупывая с радостью живот,
на практике нашаривали брюки
и выключатель. И бредя к окну,
я знал, что оставлял тебя одну
там, в темноте, во сне, где терпеливо
ждала ты, и не ставила в вину
когда я возвращался, перерыва
умышленного. Ибо в темноте -
там длится то, что сорвалось при свете.
Мы там женаты, венчаны, мы те
двуспинные чудовища, и дети
лишь оправданье нашей наготе.
В какую-нибудь будущую ночь
ты вновь придёшь усталая, худая,
и я увижу сына или дочь,
ещё никак не названных, - тогда я
не дёрнусь к выключателю и прочь
руки не протяну уже, не вправе
оставить вас в том царствии теней,
безмолвных, перед изгородью дней,
впадающих в зависимость от яви,
с моей недосягаемостью в ней.
Пауза.
АС. Мне кажется, что вы должны любить театр. Вас и зовут по-театральному - Чайка...
ЧАЙКА. Всё намного прозаичнее. На зоне я пристрастилась к чаю, крепкому до невозможности. Чифирь называется. И вот... А вы почему АС?
АС. Меня зовут Александр Сергеевич. Но для товарищей, это слишком длинно и не к месту. Вот теперь и существую не под именем, а под аббревиатурой... (Оживляется.) Послушайте, я хочу пригласить вас в театр.
ЧАЙКА. В театр? Меня? Вы сумасшедший...
АС. Это необычный театр. Театр четырёх актёров. Они каждый день играют один и тот же спектакль, исполняют одни и те же роли, произносят одни те же реплики... Так мало того, что эти четверо - актёры, они к тому же ещё и единственные зрители. Я этот спектакль смотрю, почитай, каждый день, в течении всего этого года. Пойдёмте, я вас посажу в первый ряд.
АС и Чайка садятся рядом с выпивающей компанией.

(с)олдшуз

[олдшуз]

МАРТИ. Да-а.., невнимательно мы этого жирного гуся общипали. Три тысячи - это даже не смешно. Тем более, что тысячу Чайке должны. Вот если бы это был мой друг детства, то он от меня ушёл точно таким же, каким и пришёл в этот мир.
ПИЛОТ (медленно и ответственно разливает по пластиковым стаканчикам). Это каким же?
МАРТИ (рассеянно). Голеньким и плачущим... Ну что вздрогнем, дети подземелья! За друзей детства!
АНДЕР. И чтоб они чаще попадались нам на жизненном пути!
МАРТИ. Принимается! (Выпивает и закусывает, затем обращается к Андеру.) Вот ты говоришь ... А Гойя? Ведь шизофреник чистой воды. А Павел Филонов, а Чюрленюс... Микало... (Икает.)... юс, а? У всех, по-настоящему талантливых худов крыша протекает. Сплошной хондроз... Вот возьмите меня. ( Отталкивает тут же подскочившего Пилота с протянутыми руками и сладострастной рожей.) Да не в этом смысле, придурок. Ведь я была неплохим худом. Оформляла выставки, мультфильмы и вообще, картин много, выставляться думала... А писала я, в основном, городские пейзажи в стиле «примитивизм»...
ПИЛОТ. Это что - наскальные рисунки, что ли?
МАРТИ. Сам ты... Чтобы писать «примитивом», нужно поперву овладеть классикой. И когда у тебя от всех этих перспектив, светотеней, лиц, рук, ног... появятся мозоли не только на пальцах, но и на глазах, только тогда ты когда-нибудь заметишь, что все здания у Поцелуевого моста незаметно встают на цыпочки, чтобы глянуть украдкой в зеркало Мойки. А глядя на ночной развод Дворцового моста; на то, как величественно поднимаются его многотонные ладони; на то, как осторожно проплывает по свинцу Большой Невы светящийся контур корабля... ты понимаешь, что только так и может проходить бессмертная душа безгрешного человека в рай. И, вообще, в примитивизме важна остроумная идея, некий стёб... Если этого нет, всё... получатся детские каляки-маляки. (Пауза.) Вот так я ходила по Питеру, рисовала, мечтала... пока мой любимый вдруг не заявил - Дорогая, любовь закончилась, и голубь моей души летит к другой голубке. А ты, ворона, больше не кружи (Поёт.) Над мое-е-ею голово-о-ой.
АНДЕР. Ну и выгнала бы его к чертям собачьим?
МАРТИ. Куда выгнала? Квартира его.
ПИЛОТ. Тогда уходить не надо было.
МАРТИ. А... Ушла.
АНДЕР. Куда?
МАРТИ. К себе в мастерскую, на Васильевский. Пришла, посмотрела на это всё, и у меня, как пелена с глаз. Господи-и-и... чем я занимаюсь. Ведь мазня же... Тут меня и накрыло. Сволокла в ванную и сожгла всё к чертям собачьим.
ПИЛОТ. Правильно!
МАРТИ. Какой там правильно? Квартира загорелась... вся. Комунальная. Ну пожарные... то, сё, менты дело шьют, адвокат давит, что мол не в себе была, мол аффект. Ну мне экспертизу психиатрическую, а там бац... диагноз выкатывают - шизофрения! (Недоумённо разводит руками.) Что за хондроз? Потом узнала - братец проплатил.
ПИЛОТ. Правильно! Ты же гений. Гении все шизики.
МАРТИ. Полгода... полгода мурыжили, кололи... А когда вышла - мастерская тю-тю, единоутробный подсуетился - продал. А сам в Канаду... фьють.
ПИЛОТ. Правильно! Таким тут не место.
МАРТИ. Я к друзьям. Но у меня же диагноз. А какие у шизофреников друзья? Только лошадь и змея - вот и все его друзья! Ну я и давай синьку в два горла жрать, спасибо папочке - с наследственностью всё в порядке. Сам от белой горячки представился и меня наградил.
АНДЕР. А ты что, жалеешь?
МАРТИ. Да нет...
ПИЛОТ. Правильно! Вот я... В бытность работы в Булково, довелось мне мотать ночь, аккурат под Новый год. Ну что, явился, медика прошёл, инструктаж, пистон от начсмены... Сажусь в кресло взлёт-посадка. Погода - четыре девятки. Звёзды - как гирлянды на ёлке. Надеваю «уши». На подходе пять бортов, и с земли семь просятся. Ну это мне, как похмелиться... развожу, как малых детей. Вдруг какой-то кореец на «толстолобике». Паникует с чудовищным акцентом. Мол, попал под грозу и молнией всю аппаратуру повырубало. В общем, летит на «руках» и просит посадить его на «соске». Я принимаю, веду и по ходу смежника прошу, чтобы «землю» подчистил. Мол, у меня «больной» против шерсти прёт. А тем временем, веришь, «четыре девятки» мои испаряются. То по небу всё «слоечки» шли, а тут «кучки, кучки», да низко и вся ВПП в молоке. Короче, за десять минут - видимость ноль. Я ему - меняй эшелон на 100, а он не понимает и вверх забирает, хотя у нас английский - четвёртый уровень. Я ему, мол, колёса бросай, а он - полосу не вижу и уходит на второй круг. А надо мной, к тому моменту, девятнадцать бортов кружат, «зелёнку» жгут. А этот заладил - полосу не вижу и в пятый раз на круг уходит. И «зелёнка» у него кончается и чую, сейчас «значки» полетят и будет полный рот земли. А я, как на грех, прямо перед «корейцем», в туалете остограммился в честь Нового года. Ну, думаю, надо тебя сажать, не то ты меня посадишь. Тут он с шестого круга выруливает и визжит, уже наполовину по-корейски, что «зелёнка» кончилась, летит на «лампочках» и, к тому же, «ноги» застряли. Вот и представьте: огромный «толстолобик» 747, двухпалубный, шестьсот душ «тошнотиков», слепой напрочь, и мои команды, как в том анекдоте про чукчу - чуть-чутя лева... чуть-чутя права... Короче, посадил я его на пузо, хвост оторвало, «мяса» по всей ВПП, а я в чём был - в бега. Мне ж на зону нельзя. У меня ж на уголовников клаустрафобия жуткая. Спасибо, Марти приютила..
АНДЕР. Брехня-я-я... (Оживляется.) А вот вы знаете, что такое голубая плесень? А-а-а... не знаете... Голубая сырная плесень - особа нежная, капризная и чрезвычайно требовательная к условиям размножения. У меня с ней, одно время, были довольно трагедийные отношения.
ПИЛОТ. Ну, это, по-моему, туда (Он кивает на Марти.) в тёплую компанию... к шизикам. Ван Гог, отрезавший себе ухо и Андер, который завёл интрижку с плесенью. Прекрасно...
АНДЕР. Я потомственный сыродел, а не какой-нибудь самолётный пастух и заводить интрижки с голубой плесенью, для меня, высший пилотаж и такое наслаждение, что руки трясутся. Когда я начинал заниматься с «Рокфором», отечественные гурманы могли о нём только читать в английских детективах. Сыр «Рокфор», чтоб вы знали, - это такой утончённый аристократичный мерзавец, который требует известных трат на хорошее вино, фрукты и сырную двузубую вилку. Когда на производстве перестали платить зарплату, я стал экспериментировать с голубой плесенью в квартире, и это стало адом для всей семьи. Плесень была везде: шеренгами блюдец на полу в ванной комнате, в кладовке на полках, вереницами на подоконниках, в спальне, в детской, в борще, в компоте, в ботинках... И тем не менее, сыр получился. Он сиял на блюдечке - небольшая головка, пока ещё молодого, невызревшего, но самого, что ни на есть настоящего, «Рокфора». Сиял и требовал светлое просторное помещение, насыщенное современным пищевым оборудованием... нержавейка и стекло, стекло и нержавейка... Я взял кредит. У бандитов. Под огромный процент. К тому времени, я уже мало, что соображал - проклятый голубой продукт застил белый свет. Как в тумане, практически без сна, была изготовленна первая партия. Я волновался, как жених. За неимением торговой точки, пришлось вывезти сыр на стихийный продовольственный рынок. Вокруг рыскала в поисках дешёвых макарон и картошки, озверевшая от реформ и дикой инфляции толпа, которая совсем не походила на гурманов и утончённых потребителей сырной плесени. Тут я почуял неладное. И не ошибся. Первый же покупатель оказался последним. Полупьяная баба с огромными клетчатыми баулами, сунула пробник сыра в рот, быстро прожевала и застыла в оцепенении с вытаращенными глазами.
- Ах ты дерьмократ вонючий... - завопила баба, отплёвываясь во все стороны. - Ты что ж это, зараза, людей плесенью травишь, а? На смертях бабло срубить решил? Лю-ю-юди... - и, как водится на святой Руси, за людьми дело не встало. Через несколько минут «Рокфор» и я слились в одно целое и были равномерным слоем размазаны по сырому асфальту. Как переписывал на бандитов квартиру, как разводился с женой, как семья эмигрировала в Израиль, как оказался у Марти... помню смутно. Я ж начал пить по-чёрному, прямо там, на этом проклятом асфальте продовольственного рынка.
ЧАЙКА (наклоняясь к АСу). Послушайте... это всё, конечно, захватывающе, но каждый божий день один и тот же монолог Чацкого... ни один Чацкий не выдержит.
АС. Понимаете... Алкоголь - это своеобразная сыворотка прожитой, но не пережитой боли. И эмоционально, алкоголик буксует на одном месте - на том самом, сногсшибающем. Это даёт ощущение, что он куда-то едет, что жизнь продожается, хотя алкоголик, как личность, конечно, умер уже тогда, когда эта боль только возникла.
ЧАЙКА. Ну, хорошо... Но слушать одну и ту же заезженность - то же, как-то...
АС. А это уже подвиг... подвиг неустанности сопереживать. И алкоголь это тоже даёт. Но вы-то будете слушать впервые, поэтому подвига от вас не потребуется. А мне пора... мой выход.
ЧАЙКА. Ни пуха...
АС. К чёрту...
АС подходит к выпивающим и залпом опрокидывает свой пластиковый стаканчик.
АС. Господи..! (Порывисто закрывает лицо руками.) Какими мелкими и суетливыми могут быть эти люди! (Жестом обводит всю компанию.) Как смешны и нелепы их страхи, как постыдны и срамны их желания. Как шатко и хило всё, что не подчиняется стройным законам силлабо-тонической теории стихосложения. Как жалок человек страдающий филологическим дебилизмом, и который не в состоянии отличить перрихия от спондея. Как вялы, импотентны их мысли. Как гипнабельны и близоруки эти, уже почти несапиенсы, считающие, что икты - это неприличные звукоизвлечения подавившегося человека, а брахиколон - разновидность мужской туалетной воды. Как безнадёжно устарели их представления о поэтической гармонии... устарели чудовищно, словно те самые сухари, что нашли в гробнице Тутанхамона.
...Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы.
Звёзды горят над ними,
и хрипло кричат птицы...
Но я с вами! Я с вами... плачу. Плачу не слезами, а сукровицей, как ваши папы и мамы сейчас бы плакали над вашей никчемной и навсегда пропащей жизнью. Мне невыносимо жаль вас. Жаль каждую вашу морщинку, у которой тысячи поводов стать зияющей раной. Мне жаль ваши отравленные алкоголем души - хранилище жгучих обид и злобной мизантропии. Людям хорошо, только тогда, когда кому-нибудь плохо. И это вы взвалили на себя ту непосильную ПЛОХОСТЬ, за счёт которой остальные живут припеваючи... Имеют тёплые, просторные жилища, ласкают своих чад, от которых пахнет чистотой и нежностью, уважают и сострадают своих стариков, которые есть мудрость и покой...
Плачьте, братья, не сдерживайтесь! Каждая ваша слезинка кому-то аукнется покупкой новенького авто или рождением долгожданного дитя... Кто знает? Может мир во всём мире держится на ваших некрепких плечах и скорлупа ваших бездомных душ трещит под тяжестью людских желаний...
Одно нехорошо, что когда вы умрёте... а вы непеременно умрёте, и непременно быстрее своих успешных ровесников. Так вот, когда вы умрёте, вас, в лучшем случае, захоронят на казённые деньги, в безымянной братской могиле. В худшем, вы пойдёте на пропитание какому-нибудь крысиному клану. В обоих случаях, некому будет прикрыть вам ваши опухшие от слёз веки и покойно сложить вам руки на истерзанной гибельным подземельным кашлем груди. Никто не прочтёт над развёрстой могилой «Упокойся с миром» и никто не скажет: - Усопший был хорошим отцом и достойным мужем... - И бледные лица детей не изуродует гримаса боли и отчаяния. И трясущаяся от горя вдова не будет рваться к вашему бездыханному телу, чтобы ещё и ещё раз припасть к когда-то надёжной груди.
Но я исправлю этот недочёт судьбы. Я прочту над вашим воображаемым гробом последнее напутственное слово.
АС (поворачивается лицом в зал). Господа!Товарищи! Братья! Всех нас собрали, сбили в одну жалкую скорбную кучку наши друзья - Марти, Андер и Пилот. Своей безвременной смертью, они в последний раз дали нам понять , что мир людей держится на несправедливости.
Перед вами лежат ангелы. У них святые, облагороженные страданиями лица. Ведь каждый, кто несёт людям радость и спасение, должен страдать.
Вот Андер. Умный, добрый, сильный. Он добровольно спустился в ад, чтобы ежедневно пить чашу горя и гнева, капли которых падают и падают с потолка подземелий. Эти капли настолько тяжелы, что земля не выдерживает их веса, и они сквозь грунт, сквозь бетонный потолок просачиваются в нашу мрачную обитель, наполняя наши пластиковые стаканчики сорокаградусной и разрушающе-смертельной влагой. Упокойся с миром страдалец и мученик.
А вот лежит крепкий красивый мужчина. Это Пилот. Какая блестящая жизнь ждала его там на поверхности. Но кому-то нужно отвечать за людские грехи - намеренные и случайные. Кто-то же должен терпеть на своей спине жаровню с раскалёнными углями, на которых, ароматно благоухая, шкворчит истекающий соком стейк людских страстей.
МАРТИ (всхлипывая, сквозь слёзы). АС, голубчик, про меня скажи... про меня...
АС. А вот, вы не поверите, лежит сама нежность, сама любовь. Так и несостоявшаяся любящая жена - настоящая опора и предмет обожания настоящего мачо, несостоявшаяся мягкая и заботливая мать для своих трёх деток... две девочки и один мальчик...
МАРТИ (плача). Два мальчика, АС... два! И одна девочка!
АС. Да... именно. Два мальчика и одна девочка. Прекрасные три ангелочка. Мальчики, как две капли воды похожие - один на папу, другой на Марти. А девочка, нежная и смешливая, вобрала в себя красоту и обояние обоих родителей. Но нет! По воле справедливого, но злого рока, Марти начертала на сером питерском асфальте квадратный проём и провалилась в эту преисподню, чтобы какие-то незнакомые ей люди каждый день любовались звёздным небом, держа друг друга в объятиях. Влюблённые города Питера, любящие и любимые! Я обращаюсь к вам. Поклонитесь этой безымянной могиле, ибо здесь захоронены ваши разлуки, измены и разводы. Эта хрупкая красивая женщина впитала весь яд ваших отношений. Поклонитесь ей...
МАРТИ (плача навзрыд). Про себя, про себя скажи АС!
АС. А я не умру... я буду вечно скитаться по тёмным вонючим коллекторам и своим ужасным видом пугать, обслуживающий инженерные сети, персонал. Я буду читать стихи крысам и преподавать им основы стихосложения... вечно. Что может быть ужаснее?

Все, включая АСа и Чайку, плачут.

(с)олдшуз

[олдшуз]

ДЕЙСТВИЕ II.
ЯВЛЕНИЕ 1.
Тихая питерская улочка. Жилой массив. По улице идёт Марти под ручку с АСом. За ними плетутся Андер с Пилотом и катят перед собой детскую коляску.
МАРТИ. А ты знаешь, почему я на обходах всегда, всегда иду рядом с тобой?
АС (застигнутый врасплох). Нннет...
МАРТИ. А потому что я, как не крути, художник и чувствую, что моя болотного цвета курточка шикарно гармонирует с твоими камуфляжными шароварами. А твои знаменитые левые кроссовки - один синий, другой грязно-белый - находятся в стилевой мозаичной зависимости от моих перчаток... видишь одна оранжевая, другая чёрная...
АС (неопределённо) Мда-а-а...
МАРТИ (оживляясь). АС, голубчик, как ты думаешь, почему я в той жизни обожала велосипед?
АС (опять застигнутый врасплох, мямлит). Ну-у... не знаю... Скорость, свобода... сердце в тонусе...
МАРТИ. Ну это да, но кайф я испытывала не от этого. Вот летишь ты по Невскому... но ни в коем случае не по тротуару. По тротуару только лохи ездят. Нет, по проспекту, в потоке машин, между машинами, хотя все автомобилисты хотят видеть тебя под машиной. Они же тебя ненавидят. Они же тебя за человека не считают. Особенно дальнобои. Им же в лом включить поворотник, перестроиться и обогнать. Не-е-ет... Им проще правым зеркалом чиркнуть тебя по затылку, да в придачу гуднуть над ухом. А затем в зеркало заднего вида любоваться, как ты в кювет ныряешь. (Марти оглядывается и провожает взглядом проехавшего мимо велосипедиста.) Вот урод... лайба меридовская, а скрипит, как кровать новобрачных. Так вот... я лично к обочине не жмусь. С какой стати? Шпарю посерёдке, а за мной хвост с километр. Душа поёт, киросинки сигналят... кайф! А всё почему? А потому, милый АС, что людям просто необходимо самоутверждаться. Дальнобои нагибают меня на трассе, а я их в городе так нагну, что они из кабин с монтировками выскакивают
Вся компания бомжей заворачивает в квадрат двора и подходят к мусорным бакам. Вдруг Марти хватает АСа за рукав, прижимает палец к губам, затем указывает им на крайний бак. Из него, с некоторой периодичностью, вылетает мусор и раздаётся какой-то гундёж. Марти подкрадывается к баку и гаркает в него, как в рупор. Гундёж резко обрывается и показывается испуганная неопрятная фигура в соломенной шляпе, кокетливо завязанной тесёмками под заросшим подбородком. Это Клетчатый. Под мышкой он держит шахматную доску.
КЛЕТЧАТЫЙ (протягивает Марти доску и шамкает беззубым ртом). Партеечку?
МАРТИ (беззлобно). Иди ты... Небось всю хавку подобрал, собака?
КЛЕТЧАТЫЙ. Что ты, царица ты наша шамаханская... Я всего лишь вкусил от плодов Израилевых. Золотистый оранж напитал плоть мою алчущую. (Печально добавляет.) Правда, попадаются всё больше гнилые.
Клетчатый скрывается в баке и продолжает гудеть свою полумузыкальную невнятицу. Марти становится на цыпочки, заглядывает в соседний бак и начинает в нём рыться. Пилот с Андером закуривают, и прячась от ветра, заходят за ограждение мусорной зоны. Они сачкуют. АС зябко засовывает руки в тесные карманы своей женской курточки и садится на корточки, прислонясь к мусорному баку. Он, по своему обыкновению, начинает что-то бормотать себе под нос.
МАРТИ. Эй, Клетчатый... Ты почему не в Новой Голландии? Там же сейчас самые, что ни на есть, шахматные побоища... пятьсот рублей партия. Или денег нету?
КЛЕТЧАТЫЙ (из бака). И нету, и погоды не те, чтобы ферзевым гамбитом зарабатывать. А в клуб не пускают... непрезентабелен.
МАРТИ (роется в баке). Господи... чего только люди не выбрасывают. Всякую дрянь! Ничего дельного...
КЛЕТЧАТЫЙ(из бака) Так, вроде, на то и баки, чтобы всякую дрянь выкидывать, о, алмаз моей души.
МАРТИ (с досадой). Да знаю я... Но какого лешего нужно дожидаться, чтобы всё это добро сгнило и протухло? Ведь всем известно, что придут живые люди, с нормальным обонянием и станут всё это ихнее дерьмо разворачивать. Неужели не стыдно?
КЛЕТЧАТЫЙ. Стыд, моя луноподобная, категория постфактум. Когда за руку схватят.(Выглядывает из бака.) Вот помню играл я с одним на бульваре - пятьсот рублей партия. Ну, облик мой... сама видишь - что называется - двойной удар. Бью интеллектом и запахом. Но соперник интеллигентный попался - сидит терпит. Хотя я, о, царица мыслей моих, признаться, так запаршивел, что сам задыхаюсь. Ну, сижу ,как конь под пешечным боем - с бодунища, руки трясутся, сердце уже не бьётся, а только ворочается, и мне эти пятьсот рублей, до зарезу. Партия, естественно, сыпется, потому как, туман в голове и «мальчики кровавые в глазах...». Тут подходит к моему противнику какой-то его знакомый, что-то спрашивает, отвлекает, и я под это дело краду вражеского коня! Ключевого! Который короля прикрывает. Что на меня нашло? На что надеялся? Ведь шахматиста без памяти не бывает - заметит сразу. А он только посмотрел на меня, как-то уж очень грустно, уронил короля на доску и говорит: - «А ведь мы с вами, Игорь Сергеевич, знакомы. Я к вам в шахматную школу ходил. Мы с вами латышский гамбит разбирали и дебют четырёх коней...» А потом тысячу на доску положил и ушёл. Представляешь?! Лучше бы он меня этой доской по голове огрел! Так стыдно мне ещё никогда не было. (Скрывается в баке.)
МАРТИ (неоределённо). Да-а-а... хондроз...
КЛЕТЧАТЫЙ(опять выглядывает из бака). Марти...
МАРТИ. Чего тебе?
КЛЕТЧАТЫЙ. Ты как относишься к перезревшим, гнилым помидорам?
МАРТИ. Резко отрицательно. Они хороши только для плохих премьер... ими удобно виновника торжества обстреливать. Как дал ему в лобешник, так на всю жизнь переориентировал. Глядишь, из плохого режиссёра, хоррроший, эдакий, сантехник получился.
КЛЕТЧАТЫЙ(понуро). То есть, старость тебе не по нраву?
МАРТИ. Да, ты говори, что тебе от меня надо-то. Задрал ты своими аллегориями.
КЛЕТЧАТЫЙ (мнётся). Да что-то голодно стало. Можно я на твоей территории попасусь?
МАРТИ. Господи..! Ты что спрашиваешь-то? Приходи, ешь, пей, и с собой уноси.
КЛЕТЧАТЫЙ. Да видел я, тут на днях, как ты какого-то пришлого бомжа лупила... Мда-а-а... Совсем не по-женски... ногами. И даже не лупила, а прям работала... и очень добросовестно...
МАРТИ. А-а-а... так то Пьявка из второго коллектора. Неслух. Говорила я ему, что ноги вырву. Так нет, проверить решил. А то взял моду - у себя хабар подберёт и у нас подчистит.
Они замолкают и продолжают рыться в баках. Слышен бубнёж АСа.
АС. Ну, а пока, если хотите понять, то придётся ещё прочесть законы фразовой акцентуации. Вот там всё расписано подробно. И вам это ни в одном учебном заведении не объяснят. Так как филологи, писавшие учебники, были в большинстве своём тугоухие и наколбасили всякой всячины целую гору. ( На сцене появляются два типа в капюшонах. Они останавливаются и какое-то время смотрят на копающихся бомжей.) Начинать надо с тональности русского языка. Почти во всех учебниках пишут, что он двухтональный. А вот дудки..! Просто господа филологи глухие в этом плане...

ПЕРВЫЙ КАПЮШОН (подбегает и сильно, с размаху бьёт АСа пинком по ногам). Подъём, кусок дерьма! Забирай свою шмару и катись с нашего двора.
Второй капюшон подскакивает к АСу и тоже пинает его в бок. АС падает на спину и неловко ворочается, вытаскивая застрявшие руки из тесных карманов. Град ударов заставляетего обхватить голову руками и прижать колени к животу.
МАРТИ. Э-э-эй... господа фашисты! ( Капюшоны оборачиваются.) Да, да... это я вам, вам... Мы что, кому-то помешали, а? Что, мусора жалко? Вот этого гнилья? Так на, жри!!!
Марти зачёрпывает двумя руками из бака и с силой швыряет в капюшонов чем-то рассыпчатым. Те рвуться к ней. Но на полпути перед ними возникает Андер и тут же один капюшон, смешно дрыгая ногами, летит на асфальт. На второго агрессора сзади налетает Пилот, хватает по-медвежьи поперёк туловища и швырает в сторону, как тряпку.
МАРТИ. Ходу, ходу..! (Помогает подняться АСу.) Сейчас менты подскочАт. Да брось ты эту коляску... Клетчатого из бака достаньте, а я пока душу отведу.
Марти страшной взъерошенной птицей подлетает к неуклюже ворочающимся капюшонам и с размаху, по-футбольному бьёт первого капюшона по лицу ногой.
МАРТИ. Это тебе за деда моего, что погиб под Ржевом!
Капюшон вскрикивает и, схватившись за лицо, падает на асфальт. Марти подскакивает ко второму капюшону, который, покачиваясь, пытается подняться.
Марти (наклоняется и с издёвкой кричит прямо в капюшон). А это тебе, мразь... привет от творческой интеллигенции города Питера ( Она отскакивает на шаг и, размахнувшись, бьёт ногой несколько раз.) На тебе..! Читай, сучонок, книжки... читай!



(с)олдшуз

[олдшуз]

ЯВЛЕНИЕ 2.

Невский проспект. Иногда сыпет мелкий дождь. Несколько уличных музыкантов играют на гитарах и поют. Среди них затесались Марти, Пилот, Андер и АС. Они тоже пытаются зарабатывать. Марти сидит на ящике, перед ней ещё один ящик. На нём листы белой бумаги и набор фломастеров. Марти быстро рисует портреты любопытствующих прохожих. Портреты в смешной, даже издевательской манере, по сути шаржи. Над ней нависает Андер. Он держит над бумагой кусок плёнки, защищая её от случайных капель сверху.
МАРТИ. Андер, чуть-чуть левее... видишь уголок намокает. Девушка, портрет стоит сто рублей... Пилот, возьми из пакета деньги и живо за фломастерами... кончаются. (Пилот наклоняется к ней и что-то шепчет.) Я тебе дам пиво! Даже и не мечтай! Сейчас дождь хлынет, тогда... (Пилот убегает.) Нет, девушка, в классике я не рисую... скучно. Зачем вам этот хондроз. Это ж, как в зеркале. Что, не нагляделись ещё?
Недалеко от них, в красивой позе чтеца-декламатора стоит АС.
АС. Моста Литейного склонённость,
ремонт троллейбусных путей,
круженье набережных сонных,
как склонность набожных людей
твердить одну и ту же фразу,
таков ли шум ночной Невы,
гонимой льдинами на Пасху
меж Малоохтинской травы,
когда, склонясь через ограду,
глядит в неё худой апрель,
блестит вода, и вечно рядом
плывёт мертвец Мазереель,
и, как всегда в двадцатом веке,
звучит далёкая стрельба,
и где-то ловит человека
его безумная судьба,
там за рекой среди деревьев,
всё плещет память о гранит,
шумит Нева и льдины вертит
и тяжко души леденит.
МАРТИ (обращается к Андеру). Метнись к АСу и скажи, пусть по-французки что-нибудь почитает... по-моему, вон те два жирных гуся (Она указывает фломастером на молодую пару.) - точно франки.
Андер быстро подходит к АСу, что-то ему говорит, затем торопливо возвращается к Марти.
АС. Je suis alle au marche aux oiseaux
Et j’ai achete des oiseaux
Pour toi
Mon amour...
МАРТИ (Андеру). Не... не франки. Нет реакции. Скорее всего бритты. Пусть по-английски что-нибудь задвинет.
Андер подходит к АСу и опять что-то ему говорит.
АС (истошно вопит, неудачно подражая Высоцкому, и срываясь на фальцет).
To be, or not to be, thats is the question:
Whether tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outtrage jus fortune,
Or to take arms against a sea of troubles
And by opposings end them. To die - to sleep,
No more; and by a sleep to say we end
The heart-ache and the thousand natural shosks...

МАРТИ (озабоченно, не переставая рисовать). Нет... не бритты. Вот же хондроз.... Андер, подойди к этим гусям, послушай на каком языке разговаривают.
Андер подходит к паре сзади и через некоторое время возвращается.
АНДЕР. Русские. Спорят, кто перед ними - профессор Пеструхин или просто очень похож. Видимо наш АС - точно профессор.
МАРТИ (протягивает рисунок Андеру). На, отнеси этим... может, что обломится.
Андер отходит. Появляется Пилот. Он пьян.
ПИЛОТ. Мартичка... хфломастеры закончились.
МАРТИ. А деньги?
ПИЛОТ. Понимаешь, Мартичка... Деньги того... Да, что деньги? Так... мусор!
МАРТИ (удивлённо). Да-а-а..? Ну-ка, подкинь мне пару пакетов такого мусора. (Она оставляет рисование, поднимается,и вплотную приближает своё грозное лицо к лицу Пилота.) А если, не дай бог, не подкинешь, то отныне придётся нам жить втроём. Без тебя!
ПИЛОТ (осторожно отводит лицо в сторону). Понял...
Пилот подходит к играющим музыкантам и что-то им говорит. Музыканты играют рок-н-рол. Пилот начинает танцевать и довольно неплохо. Видно, что в молодости он чем-то подобным увлекался. Прохожие останавливаются, привлечённые необычным зрелищем. Некоторые бросают деньги в картонную коробку. Пилот выдыхается и останавливается. Марти с Андером забирают деньги и какую-то часть отдают музыкантам. Возле бомжей останавливаются две девушки-волонтёрки.
ВОЛОНТЁРКА 1. (обращается к Марти). Можно с вами побеседовать?
МАРТИ (подозрительно меряет её взглядом). Ну, отчего и не поговорить с умными людьми. Вы ведь умные?
ВОЛОНТЁРКА 2. Умный - это слишком общее, многозначное слово, чтобы охарактеризовать им человека.
МАРТИ (разочарованно). О-о-о... АС! Тут к тебе коллеги пришли - словоблуды. (Доверительно обращается к волонтёркам.) Он у нас главный по связям с общественностью. Вы будете полностью удовлетворены и получите от беседы громадное удовольствие.
Подходит АС.
АС. Я вас слушаю.
ВОЛОНТЁРКА 1. Видите ли в чём дело. Мы обращаемся к вам от движения «Колокол». Наша задача, вернуть бездомных в социум. Выправить им документы, обеспечить их работой, дать им временный кров...
АС. А-а-а... Я думаю, что это у вас вряд ли получится. Употребите лучше вашу молодость на помощь бездомным животным.
ВОЛОНТЁРКА 2. Почему вы так уверены в нашей беспомощности?
АС. Дело не в вас. Распределение ролей происходит по эволюционным законам. И вы супротив эволюции, как бабочки против шагающего экскаватора. Безусловно, добрые и сострадательные, но всего лишь бабочки.
ВОЛОНТЁРКА 2. Что значит по эволюционным законам? Разве сам человек - не кузнец своей судьбы?
АС. Увы и ах. Человет не только не кузнец, он к тому же ещё и не швец, не жнец, и не игрец на дуде. Он всего лишь статист. Если всех бомжей вернуть в цивильную жизнь, кто же тогда страдать будет? Пушкин? Ведь страдать тоже надо уметь. Вот вы, девушка, не сможете. Вы скорее с Петропавловской крепости вниз головой прыгнете, чем станете просрочкой из мусорного бака питаться.
ВОЛОНТЁРКА 1. А зачем вообще, кому бы то ни было, страдать? Надо стремиться к такому положению вещей, чтобы людских страданий в принципе не было.
Мимо них, шаркая по асфальту, проходит бомж в невероятных рубищах. Лицо его в каких-то струпьях и выглядит ужасно. Он останавливается невдалеке и начинает устраиваться. Стелет на асфальт картонку, садится и ставит перед собой коробочку, в которую прохожие, тут же, начинают бросать мелочь. Марти неприязненно на него посматривает.
АС. Да что же вы такое говорите. Чему вас учили в ваших высших, судя по разговорам, учебных заведениях? А равновесие? Каким образом будет уравновешиваться ваша успешность, если все будут поголовно успешны? Этого никогда не было и не будет. Вот, как вы думаете, почему на вас такое красивое пальто благородно серого цвета, в еле заметную изящную синюю клеточку?
ВОЛОНТЁРКА 1. Ну, естественно, потому, что я его купила на заработанные мной деньги.
АС (ликующе). А вот и нет! Эта красота на вас только потому, что Марти носит на себе вот эту страшную вонючую тряпку неопределённого цвета, назвать одеждой которую, не поворачивается язык. Это она, Марти, всё сделала для того, чтобы вы от избытка сытости впали сейчас в милосердие, как в обморок. И пора вас, по-моему, оттуда уже вытаскивать, пока глупостей не наделали.
ВОЛОНТЁРКА 1 (начинает снимать пальто). Пожалуйста! Возьмите! Мне не жалко!
АС. Ничего-то вы не поняли. И жест этот ваш абсолютно бесполезен. Ну подумайте сами. Как Марти, в этом вашем замечательном пальто, полезет завтра в мусорный бак? Это же безнравственно. Ведь мы, всё таки, в культурной столице живём. Надо же, как-то соответствовать. И вы, наверняка, думаете, что бомжи одеваются так нелепо потому, что у них нет на это средств. Отчасти - да, но и нет! То что на мне и на моих товарищах, называется униформой. И она очень удобна. В ней не стыдно попрошайничать, питаться отбросами и спать пьяным на голой земле. Вот попробуйте в вашей униформе напиться вусмерть палёной водки, и упасть здесь под фонарём и дождём в параксизме свинячьего восторга. Вы не сможете этого сделать. Потому что, как только вы покачнётесь, вас тут же подхватят несколько пар рук, из опасения увидеть нечто отталкивающее и мерзкое. А я это сделать могу и никому не придёт в голову, что это неестественно. Потому что я гармоничен в своей эстетике. Вот, пожалуйста... (Ложиться прямо на мокрый асфальт.) А..!? Каково?
Марти не выдерживает и подходит к ужасному бомжу.
МАРТИ. Эй, ряженный! Тебе тут что, Стена Плача? Ты что не видишь - люди здесь культурно зарабатывают. Давай, собирай свою ярмарку и вали в свои палестины. Да поживей. Пока я тебе твой хондроз в переломы конечностей не переквалифицировала.
АС. Марти, Марти... да пусть сидит. Ты же видишь какой он несчастный.
МАРТИ. Да, вижу. Я же художник и могу отличить настоящего бомжа от ряженного. Ты что не видишь - у него парик?( Подскакивает к бомжу, сбивает с его головы шапку и с силой дёргает за волосы. Бомж дико орёт, но парик, почему-то, не снимается.) Вот же хондроз! (Удивляется.) Вроде и не парик... а-а-а-а... волосы, что ли? (Растерянно смотрит на клок волос в своих руках.)
АС (подбегает к Марти с бомжом). Господи..! Ты с него чуть скальп не сняла!
Бомж продолжает стонать. Вокруг собирается толпа. Сквозь толпу продираются два крепких парня.
ПАРЕНЬ 1 (наклоняется к бомжу). Кто?
Бомж рукой показывает на Марти. Парень 1 без разговоров бьёт Марти в живот. АС дико вскрикивает и виснет на нём сзади. Парень 2 отдирает его от напарника. Подскакивают Пилот с Андером. Начинается свалка. Вдруг крик - «Менты..!». Все разбегаются.


ЯВЛЕНИЕ 3.

Питерские ранние сумерки. Кое-где зажглись фонари. Марти, Андер, Пилот и АС подходят к месту входа в коллектор. За неимением коляски, они несут хабар в пакетах. АС нагружен равномерно, на две руки. В одной пакет с какими-то вещами, в другой пластмассовое ведро с посудой. В предчувствии тепла, еды и выпивки, квартет нет-нет переходит с иноходи на рысь. Вдруг от кучки людей, стоящей под ближайшим фонарём, отделяется Рудольф и бросается бомжам наперерез.
РУДОЛЬФ (истошно, с фальцетным надрывом). Шурик..!
Бомжи останавливаются. Рудольф тоже. От фонаря отделяется женщина в чёрном. Это Марина. В её шагах, что-то неуверенно-подкрадывающееся и безусловно трагическое. Марина огибает Рудольфа и , наклонив к левому плечу голову, боком приближается к АСу. То что она идёт именно к нему, все понимают мгновенно и вокруг него сразу возникает свободное пространство. АС топчется на месте и делает движение, чтобы воспользоваться этим обстоятельством для бегства, но Марина вдруг ускоряет шаги и бросается к нему на шею.
МАРИНА. Алекс..!
АС растерянно оглядывается, но бомжей и след простыл. У него на шее висит рыдающая Марина. АС пытается обнять её трясущиеся плечи, но сделать этого не может.
МАРИНА (отрывается от АСа, стучит кулаками по его груди). Ты-ы-ы где-е бы-ыл? Где-е-е ты-ы бы-ыл? Я чуть с ума не сошла... (Снова припадает к его груди.)
АС (недоумённо разводит в сторону руки). Как где..? В коллекторе...

(с)олдшуз

[олдшуз]

ДЕЙСТВИЕ III

ЯВЛЕНИЕ 1.

Роскошная квартира профессора Пеструхина. Здесь собрались все его друзья, сослуживцы, родственники, чтобы поздравить семью с нашедшимся, наконец, АСом. Комната Викентия. Он лежит на кровати. На груди ноутбук, на голове наушники. За стеной шум гуляющей компании. Входит Марина.
МАРИНА. Вик, ну я же просила выкинуть мешок с отцовским рваньём. Почему он до сих пор стоит в прихожей и воняет?
ВИКЕНТИЙ (рассеянно). Ну, во-первых, он мне не отец, а просто твой муж, во-вторых, мешок стоит потому, что ты отпустила нашу домработницу Дульсинею, и, наконец, в третьих... Мешок, действительно, воняет, по одной простой причине - твой муж умудрился, не снимая, просуществовать в этом рванье целый год. Я, вообще, удивляюсь, как это он сам-то не задохнулся.
МАРИНА (гневно). Ты не смеешь говорить о нём в таком тоне.
ВИКЕНТИЙ. Почему? (С сарказмом.) Ах, да... я же обязан ему всем тем, что имею. (Откладывает ноутбук и снимает наушники.) А что же я имею, если подумать? Квартира? Нет, квартира профессора Пеструхина. Может вот эта кровать? Нет! Куплена тоже на его деньги. Ну нотбук-то, наверняка, мой? Нет! Плачь Викентий Михайлович. И тут профессор Пеструхин подсуетился. Он вездесущ, как... палочка Коха!
МАРИНА. По-моему, ты просто ревнуешь взрослого состоятельного мужчину к своей матери... по Фрейду.
ВИКЕНТИЙ. О, господи..! (Вскакивает с кровати и мечется по комнате.) В этом доме шагу нельзя сделать, чтобы не наступить на какого-нибудь Фрейда, Юнга... или, того хуже, на профессора Пеструхина. Не даром же он высосал из своего указательного пальца целый учебник «Введение в лингвистику». Ужасное название! Что оно может означать по Фрейду? Наверняка что-нибудь уродливое и похотливое...
Входит Милана.
МИЛАНА. А-а-а... ругаетесь? Зря... Лучше бы послушали о похождениях Александра Сергеевича в Зазеркалье. Оказывается бомжи, это тоже люди, только ( Ёрничает.) концептуально более естественные, и поэтому страдающие сверх всякой меры.
ВИКЕНТИЙ. Во-от... О чём я и говорю. Меня тошнит от его формулировок!
МАРИНА (ошарашенно). Да вы оба просто монстры. Один ненавидит отчима за сытое существование, а другая - за неординарность мышления и сложность формулировок.
Входит АС. Он явно не в своей тарелке. Осматривается, как в музее и ежеминутно потирает руки.
АС. Здесь я ещё не был. ( Щурится на присутствующих и после паузы обращается к Викентию.) Простите, нас представляли, но вокруг моей скромной фигуры была такая ажитация, что... э-э-э... (Поворачивается к Марине.) Это, по-моему, твой сын... то есть , конечно, наш...
ВИКНЕТИЙ (явно издеваясь). Конечно ваш. Здесь же всё ваше. И я тоже ваш. Так что не церемоньтесь. Вламывайтесь в отведённую мне комнату, задавайте неудобные вопросы... Например, кем бы я мечтал работать, когда закончу институт. И я отвечу - конечно филологом. И наплевать, что я с детства хотел стать моряком... вам же лучше знать, как надо, а как не надо...
АС. (теряясь). Ну, честно говоря, я не знаю... как это могло произойти... здесь наверное какая-то страшная ошибка...
МАРИНА. Не обращай внимания на этот затянувшийся пубертат...
АС. Но это же всё можно исправить... не знаю... бросить институт, поступить в... это... где там готовят моряков...
ВИКЕНТИЙ. Э-э-э... не-ет... уважаемый Александр Сергеевич. Поздно, поздно... Уж нет той искры, того куражу, который позволяет карабкаться по реям, бросаться на абордаж и под - Йо-хо-хо... пить жгучий ямайский ром. Нет! Я таперича стерильный книжный червь. Во рту у меня сосок вашего обильного вымени, и я отравлен ядовитым млеком инфантелизма и малодушия.
МИЛЕНА. Боже... сколько яда. И это всё оттого, что его бросила невеста.
МАРИНА. Ка-а-ак... тебя бросила Жанна? Допрыгался. Какая девушка. Какая семья...
ВИКЕНТИЙ (с ненавистью). Да отстаньте вы от меня все... со своими Жаннами, профессорами и филологией. Ненавижу!.. Всех ненавижу!
Викентий выбегает из комнаты. За ним выскакивает Марина.

ЯВЛЕНИЕ 2.

В комнате остаются АС и Милена. АС некоторое время молчит, затем, силясь преодолеть неловкое молчание, смотрит на Милену.
АС. Э-э-э... Ммм...
МИЛЕНА (иронично). Меня зовут Милена и я ваша приёмная дочь.
АС. А вы... ммм... э-э-э...
МИЛЕНА. А я тоже, как и Викентий, училась на филолога, но бросила. Да... «не шмагла», знаете, ли.
АС. Печально. А вы... ммм... э-э-э...
МИЛЕНА. Живу отдельно от этого кабака, на съёмной квартире. Пока не работаю... временно.
АС. И как вы... ммм... э-э-э...
МИЛЕНА. Это вы насчёт денег? Полностью на содержании у родителей. Нахожусь в режиме ожидания удачного замужества. Случайные связи также присутствуют. Кстати, о случайных связях. Тут образовалась одна проблемка... решается небольшой суммой, но мать против. Поэтому обращаюсь к вашей щедрости.
АС. А позвольте... ммм... э-э-э...
МИЛЕНА. Да пожалуйста. Аборт, как это не банально.
АС. Но ммм... э-э-э...
Входит Рудольф. Милена тут же уходит.
РУДОЛЬФ. Вот ты где. Я тебя обыскался.
АС (бросается к нему). У меня к тебе куча вопросов. Я ничего не понимаю. Кто все эти люди... жёны, дети...? Как это всё исторически, так сказать, сложилось? И где мои дети?
РУДОЛЬФ. А-а-а... Старая мерзкая история. Я тебя, конечно, как мог отговаривал, но ты, к тому времени, уже закусил удила и во весь опор нёсся к пропасти.
АС. Какой пропасти?
РУДОЛЬФ. К бездонной. Объясняю. Это было шесть лет назад. У тебя был товарищ. Подчёркиваю - товарищ, а не друг. Всего лишь соавтор... вы с ним писали учебник. Товарищ скоропостижно умирает. После него остаётся вдова и двое деток. Сразу скажу, все трое - крокодилы. Вдова так накручивала своего мужа, что он работал на трёх работах и, в итоге, буквально растаял от рака желудка в три месяца. Попутно она растлила своих детей до кощунственного состояния. Причём вдова никогда и нигде не работала... ни дня. А ты, к тому времени, был холостым успешным профессором и чокнутым, на почве рыцарства и романтизма. Так вот, у нас в менталитете есть традиция - на поминках давать торжественные клятвы всемерно помогать вдове и не оставлять, без призрения, деток усопшего. Потом это всё, конечно, стирается в нашей памяти, и слава богу.
АС. Почему?
РУДОЛЬФ (раздражённо). Да потому что количество умерших друзей с каждым годом растёт, а доходы и силы, чтобы эти доходы приумножать, наоборот. Во-о-т... товарищ, значит, почил, а коллеги тут же переключились на чемпионат мира по футболу. И только ты ринулся помогать буквально. Ну, а вдовушка, не будь дура, грамотно довела тебя до загса.Ты, кстати, очень вовремя появился. Денег в семье нет и все кого Марина знала, все её кредиторы. Я, так вообще, всю зарплату ей, гадюке, отношу. Поэтому я так обрадовался, когда давеча высмотрел твою рожу. (Возмущённо.) Я обнищал вконец!
АС. (растерянно). А в... ммм... да... Подскажи, пожалуйста, каким образом я добывал хлеб насущный.
РУДОЛЬФ. Да у тебя авторских за учебники набегает, как у Джоан Роулинг. Только получить никто не может. Ты же в погибших не значишься... и в живых не замечен. Ну, ладно... это всё завтра. А теперь пошли - водка стынет.

ЯВЛЕНИЕ 3.


Зал квартиры Пеструхина. Гостей десять человек. Вдоль стены фуршетная стойка с напитками и легкой закуской. Входят Рудольф и АС. Гости приветствуют АСа поднятием бокалов.
ГОСТИ. Ну, наконец-то! Куда вы всё время пропадаете, Александр Сергеевич? Позвольте чокнуться... за ваше здоровье!
Всех, в том числе и Рудольфа, оттирает огромный вальяжный мужчина, с царственными манерами. Это Коллега 1.
КОЛЛЕГА 1. Александр Сергеевич, в пятницу защита Клирина. Если не помните, то это ваш аспирант. В связи с вашим исчезновением, ему подыскали нового руководителя, и им оказался ваш покорный слуга. Так вот, в свою очередь, мой отпрыск, сподобился поступить в аспирантуру, и я думаю отдать его под ваше крыло. Естественно, что у Клирина чёрных шаров не будет... я гарантирую.
АС (мямлит). А-а... ввв... я даже и не...
КОЛЛЕГА 1 (выпивает, не обращая внимание на реакцию АСа). Ваше здоровье... (Отходит.)
К АСу подходит адвокат Кровинский.
КРОВИНСКИЙ. Александр Сергеевич, дорогой! У меня к вам чрезвычайно деликатное дело. Не знаю, как вы к этому отнесётесь, но мы юристы, как хирурги,. Мы не мажем абцессы зелёнкой, мы их вскрываем. Скальпелем! (Делает режущее резкое движение.) Рррраз..! и лялечка...
АС (растерянно). Да-да...
КРОВИНСКИЙ. Сначала позвольте описать проблему. Представьте полноценную семью с двумя детьми, живущую в большой роскошной квартире. Деньги на содержание домашнего хозяйства поступают от главы семьи и других источников доходов семья не имеет. Потом глава пропадает... как в омут. Бесследно. Жена мечется... полиция, больницы, морги... Но... увы и ах. Тогда, что делает жена? Правильно... она достаёт из комода генеральную довереность на ведение финансовых дел и семья не умирает с голода. Ну?..
АС. Что?
КРОВИНСКИЙ. Как что? Рассказанная мной история укладывается в морально-цивилизационные рамки современного общества или нет?
АС. Ну, по-видимому, укладывается.
КРОВИНСКИЙ. Тогда в чём дело? (Достаёт из папки бумаги.) У меня тут три экземпляра в кустах. Давайте подмахнём и будет лялечка.
АС подписывает, не читая.
КРОВИНСКИЙ. Ну что же вы, Александр Сергеевич? Надо ж было ознакомится. Так и смертный приговор себе подпишите.
АС. Есть кое-что страшнее смерти.
КРОВИНСКИЙ. Что же, позвольте поинтересоваться?
АС. Никчемная, нудная и очень длинная жизнь.
К АСу тут же подходит Коллега 2. Берёт его за локоть и отводит в сторону.
КОЛЛЕГА 2 (заговорщицким тоном). Хочу вас обрадовать. Сверху поступил сигнал - русский язык не напевен.
АС. Что значит, не напевен?
КОЛЛЕГА 2. Да... и только поэтому, русские песни не котируются на международной сцене. Сверху дали понять: нужна агрессивная переделка языка в сторону плавности и устранения шипящих звуков. Уже сформировалась небольшая команда из структурных и когнитивных лингвистов. Вы с нами?
АС (невнятно мычит). Э-э-э... ммм... я даже и...
КОЛЛЕГА 2. Нами уже принята общая концепция. Постепенно-планомерная ликвидация пшикающих пропольских фонем и доминантное всепоглощающее продвижение слов с напевным началом. Параллельно принимать меры к упрощению русского языка.
АС (ошарашенно). Как вы это себе представляете?
КОЛЛЕГА 2. Никак. Поэтому мы и обращаемся к вам. Не знаю... (Мнётся.) Ну, пару падежей убрать... может подсократить алфавит... на пяток букв. Или ласкательные суффиксы изъять. На ваше усмотрение.
АС (возмущённо). Но это же будет совсем другой язык!
КОЛЛЕГА 2. Ну, не драматизируйте. Что-то же останется. Зато мы получим ещё один инструмент для борьбы за мировое лидерство.
АС. За мировое (Задыхается.) лидерство?
КОЛЛЕГА 2. Именно, уважаемый Александр Сергеевич. И такие вещи весьма щедро поощряются. Гранты, премии, должностЯ...
АС (машинально поправляя). ДОлжности.
КОЛЛЕГА 2. Вот именно. И награды!
АС (в бешенстве). Награды? Вы в своём уме? Уничтожить великий язык из-за висюльки на лацкане?
КОЛЛЕГА 2. Но позвольте...
АС (переходя на крик). А вы не пробовали торговать криминальными человеческими органами? По-моему, у вас должно получиться.
КОЛЛЕГА 2. (гневно). Что-о-о? Придержите язык! Тоже мне... потеряшка!
АС. Да как вы сме... (Неожиданно становится спокойным.) У нас во втором коллекторе проживает один бомж (Идёт на Коллегу 2.) Зовут - Пьявка. Самый неприхотливый и всеядный человек на планете. Он даже детские коляски ворует. Положит младенца на асфальт и ходу. Может бесперечь питаться варёнными лягушками и плесневелыми батонами. (Берёт Коллегу 2 за грудки.) Так вот, у этого, почти разложившегося человека, запазухой хранится учебник за второй класс. «Родная речь» называется. Которую он каждый день, запинаясь, перечитывает по слогам. ( Неистово трясёт Коллегу 2 за грудки и орёт ему прямо в лицо.) Вы хуже Пьявки! Потому что у вас запазухой ничего нет! Кто вам колыбельные пел?!! Элтон Джон?!!! Или леди Гага?!!!
Все бросаются разнимать и успокаивать. АСа уводит Рудольф.
РУДОЛЬФ. Чего это тебя разобрало? Ты, конечно, не помнишь, но этот тип, вроде как, распределяет кому писать учебники, а кому - шёл бы ты лесом.
АС (задыхаясь от негодования). Плевать. Деньги надо проще зарабатывать.
РУДОЛЬФ. Ты про бутылки и металлолом? Или попрошайничество на свежем воздухе? Это несомненно. Кстати, что тебе этот Кровинский вкручивал? Имей ввиду - он почти открытый любовник твоей жены.
АС (поражённо). Как открытый?
РУДОЛЬФ. А что тайный тебя больше бы устроил? Между прочим, ты об этом и раньше знал, но закрывал глаза... от избытка благородной голубой крови.
АС. Как же я жил?!!(В отчаянии ломает руки.) Господи!.. Дети не мои, жена не моя, деньги через этих моральных уродов... Не зря меня по башке долбанули. Такого страстотерпца ещё поискать.
РУДОЛЬФ. Да плюнь ты!

(с)олдшуз

[олдшуз]

ДЕЙСТВИЕ IV.

ЯВЛЕНИЕ 1.

Сцена поделена на две части. Одна - подземный коллектор с её обитателями, другая - прихожая квартиры АСа. В коллекторе сидят Марти, Пилот, Андер и, отдельно от них, Чайка.
МАРТИ. Вы мне скажите... вот почему сначала нужно потерять человека, и только потом понять, что он незаменим?
ПИЛОТ. Да-а-а... теперь никто и по силлабо-тонике не пошлёт, и за Бродского не поспоришь.
МАРТИ. И за сигареткой никто не сходит...
ПИЛОТ(протягивает ей пачку). Да на кури...
МАРТИ. Ты не понимаешь. Мне нужно, чтобы АС сходил, а я бы его на привокзальной стене нарисовала... в стиле рококо. Чтобы он ходил рядом в своих камуфляжных шароварах и левых кроссовках... один кросовок - синий, другой - белый. Ходил и говорил: Понимаешь, Марти, акцентный стих - это рифмованный верлибр... ( Вздыхает.) А я бы слушала его внимательно, только иногда всплескивала бы руками и удивлялась: - «Ну, надо же!..»
АНДЕР. Вот и выясняется, что относились мы к нему, сугубо, утилитарно. Хотя лично мне от него ничего не нужно было. Мне достаточно было смотреть, как он наивно, по-цыплячьи, тянет шею из воротника своей приталенной женской курточки, и говорит: - «Понимаете, Андер, прелесть стихов Ахмадулиной вовсе не в атмосфере серебрянного века, которую они несут, а в удивительном остроумии. Вот, как вам эта вещица..?» (Смеётся и качает головой.) Не знаю, как вы, а я обожаю слушать живую речь о незнакомом мне предмете. Это меня, как-то, успокаивает, что ли. Даёт увереность, что если, не дай бог, что-то случится и все замрут в предчувствии чего-то необратимого, а потому страшного до жути... то придёт человек, внимательно посмотрит и скажет: - «Господи... да это же перрихий. Ничего страшного. Он, всего лишь навсего, смягчит здесь, вот это чересчур чеканное двухстопие...» И все выдохнут с облегчением и обрадуются, что конец света опять отодвинулся на неопределённое время.
ЧАЙКА(устало). Не-е-ет... это невезение. Паталогическое невезение. Есть люди невезучие, просто, до изумления. Вот посудите сами. Жила-была девочка... абсолютно комнатная. Никаких тебе дискотек и поползновений на отношения с противоположным полом. Учёба, дом, книги, фортепиано. Дежурный набор Синего Чулка. А ведь целомудренность - она не просто есть. Целомудренность - это процесс. Это когда в человеческий сосуд, до краёв наполненный инстинктом размножения, каждый божий день сыпят по горсти домашнего воспитания, замешанного на кондовом пуританстве. К двадцати годам получается варварский бульон, сродни нитроглицерину. То есть, достаточно малейшего толчка и... взрыв! Казалось бы, столько вокруг замечательных, достойных мальчиков, юношей, мужчин... только руку протяни. Нет! Один-единственный урод был на весь пятимиллионный Питер, и девочка врезалась в него на всём ходу. Понятно, что рвануло так, что... В общем, любовь... родители... только через мой труп... вон из дома... Так вот, за три года, этот подлец из девочки-пай сделал убийцу. (Молчит.) Да-а-а... и вот через сто лет, когда власяница стала самой кожей, когда уже пудовые вериги истлели на ногах, когда душу истребил самоед... падает тебе, прямо в руки, человек-глоток свежего воздуха... из серебрянного века. Падает и тут же исчезает. Это как, а?
Свет в коллекторе, где сидят бомжи, притухает, а в прихожей квартиры профессора Пеструхина, наоборот, ярко загорается. Бомжи заинтересованно смотрят в прихожую, как в телевизор.
Сюда из спальни, на цыпочках, осторожно прокрадывается АС. Он в пижаме и босиком. АС выволакивает из угла чёрный пластиковый мешок, вытряхивает из него свою старую одежду, и торопясь, натягивает её прямо на пижаму. Почти одевшись, он спохватывается, роется в вещах висящих на вешалке и вытаскивает из женского пальто бумажник. Достаёт из него тощую пачку купюр и суёт себе в карман.
ПИЛОТ. Он вернётся!
В прихожую неслышно входит Марина. Она в пеньюаре. АС её не видит и заталкивает бумажник на место. Марина некоторое время наблюдает за ним, затем устало садится на банкетку и, пригорюнившись , продолжает смотреть. АС, наконец, запихивает бумажник в карман пальто, также осторожно, на цыпочках, разворачивается и, тут же, натыкается на сидящую Марину. Немая сцена. Они некоторое время смотрят друг не друга.
МАРТИ. Нет не вернётся...
МАРИНА. Скажи, год назад, ты точно память потерял или так изящно от меня сбежал?
АС. Э-э-э... ммм...
МАРИНА. Да, я всё понимаю. От меня надо было бежать ещё тогда, на поминках... шесть лет назад. Что вы двое во мне нашли? Не понимаю. Первый - пятнадцать лет терпел, ты вот, бедолага, шесть... Когда ты пропал, я долго думала... всё разбиралась с этим курятником. (Она слегка шлёпает себя по голове.) И знаешь, поняла. (Смеётся.) Нашла себе определение. Я - психопат.
ПИЛОТ. Вернётся...
АС (отрицательно мотает головой). Нет, ты...
МАРИНА. Не возражай. Всё сходится. Ни совести, ни сострадания, ни раскаяния. А лжива-а-а... (Смеётся.) Как кукушка! (Опять смеётся.) Кукушка, кукушка, сколько лет мне жить осталось? Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку...
Марина делает глупое лицо и кукует без остановки. АС, испуганно бросается к ней. Марина замолкает, неожиданно бросается перед ним на колени и крепко обхватывает его ноги руками.
МАРИНА (скороговоркой). Алекс, я тебя умоляю, не уходи! Я уже другая. С Кровинским поконченно, дети выросли. Начнём с нуля. Ты очень чистый благородный человек. Я возле тебя буду каждый день меняться... клянусь! (Она смотрит на него снизу вверх.) А хочешь я пойду на работу? Хочешь я буду рассказывать тебе на ночь страшные сказки с хорошим концом, как ребёнку... Хочешь? Или петь... а? Я хорошо пою. Ты какие предпочитаешь? Интеллигенты, почему-то, шансон уважают... блатняк (Она соскакивает на ноги и поёт.)
Я с детства непривычна к нищете
Меня природа красотой не обделила
И в полупьяной ресторанной суете
Немало денежных мужчин я разводила...
МАРТИ (обречённо констатирует). Всё... хондроз! Такую атаку АС не выдержит. Он не вернётся...
Марина неожиданно замолкает. И обессиленно садится на банкетку. Они молчат.
МАРИНА. Не веришь... (Пауза.) Правильно делаешь. Ничем меня не исправить. Родители постарались. Неладно скроили, зато сшили-и-и... всем на удивление - крепко, накрепко сшили...
АС (осторожно). Понимаешь, Марин... я бы остался. Но я, действительно, ничего и никого не помню. Тут всё чужое, не моё. Люди, вещи... всё это давит. Особенно, люди, конечно.
ПИЛОТ (уверенно). Вернё-ё-ётся...
МАРИНА (поднимает голову и с надеждой). Ну правильно... Ты - ничего не помнишь, я - совсем, совсем другая. Два белых листа. Что захочешь, то и напишешь.
Пауза.
АС. Людей теряют только раз,
И след теряя не находят.
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днём,
Он всё равно от вас уходит.
Давай его сейчас вернём,
Пока он площадь переходит.
Немедленно его вернём,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернём
И праздник для него устроим.
МАРИНА (обрадованно). Да-да... Всё верно. Вернём, перевернём, накроем...
МАРТИ. Нет... не вернётся...
АС (после продолжительной паузы). Людей теряют только раз...
МАРИНА (сникает). А-а-а... понятно. Стихи... Никогда в них ничего не понимала. Потому что это подлость какая-то. Слова красивые, а жизнь собачья. (Неожиданно кричит.) Ну и вали отсюда в свой загробный мир! Читай бомжам свой бред! Ах, силлабо-тоника, ах великий русский язык! Тьфу-у-у!..
ПИЛОТ. Вернётся...
В прихожей неожиданно появляется Викентий. Он в трусах.
ВИКЕНТИЙ. Вы очумели? Весь дом перебудете. (Удивлённо оглядывет АСа.) А вы, Александр Сергеевич... что это на вас? Ах, вы опять..? Мальбрук в поход собрался? Вы что из-за меня?! Так я ж в запале всё это наговорил. Ну, извините, ради бога, ( Делает что-то подобия мужского реверанса и машет воображаемой шляпой по полу.) что я так перпендикулярно... У меня же личная драма... трагедия! Я на весь мир зол! Помните, как у Блока:
Я зол и слаб. Земное море
я перешёл своим умом.
Как прежде царствовало горе, -
Теперь царит в душе разгром.
АС (оживляясь). Тоскуя по минувшей страсти,
по молодой весне добра.
Я жду иной, нездешной власти,
Иного летнего утра.
Викентий и АС декламируют вместе.
Я зол и слаб. Ищу напрасно...
В надежде вяну, - злобно рвусь -
Но рваться трудно... гасну, гасну
И быстро к смерти вниз качусь.
Викентий и АС смеются. Марина с удивлением смотрит на них, затем решительно оттаскивает сына от АСа.
МАРИНА. Ну хватит. Устроили тут... Пусть идёт. Если человек с лёгкостью меняет цивилизованный мир на мусорный бак, то нетрудно представить, как он тут всё ненавидит. (Грубо выталкивает сына из прихожей.) Иди, иди... Это не твоё дело, Вик.
ВИКЕНТИЙ (сопротивляясь). Ты, мать, смотри дровишек не наколи. Соотноси действительность со своим ортодоксальным психоанализом. Позволь... ты его, хоть по Фрейду выгоняешь-то?
МАРИНА. По Фрейду, по Фрейду... (Закрывает за ним дверь.)
АС (мнётся). Ну я пойду?
МАРИНА (грубо). Выметайся. Или ты ждёшь душераздерающих сцен расставания? Даже не мечтай.
АС. Да-да-да... (Декламирует стихи.)
А ты думал - я тоже такая,
что можно забыть меня,
и что брошусь моля и рыдая,
под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
в наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок -
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном , ни взглядом
окаянной души не коснусь,
но клянусь тебе ангельским садом,
чудотворной иконой клянусь,
и ночей наших пламенным чадом -
я к тебе никогда не вернусь!
МАРИНА (отчаянно). Если ты сейчас же не уйдёшь, я тебя убью!
АС открывает дверь и сразу же попадает в коллектор. У него в руках два огромных пакета с продуктами.
В коллекторе все разом поднимаются. Марти, Андер и Пилот бросаются к АСу. Чайка остаётся на месте. АСа радостно тормошат, все гомонят, крутятся вокруг него, забирают пакеты... а он рвётся сквозь них и смотрит только на Чайку. Наконец его отпускают и занимаются сугубо содержимым пакетов. АС устремляется к Чайке, как будто не видел её целый год.
АС. Здравствуйте! (Протягивает обе руки.)
ЧАЙКА (смеётся и тоже подаёт ему руки). Здравствуйте...
АС. Вы знаете, сегодня целый день вокруг меня кружаться не те люди. Кружаться, кружаться, как мухи... А я хотел видеть только вас. И в голову всякая всячина лезла... беспрестанно...
ЧАЙКА. Какая же?
АС. Ну, например, мне вдруг подумалось, что любящие люди, наверняка все здоровы физически. Ведь, если мужчина целует женщину в глаза, то у неё всегда будет хорошее зрение. Вот у вас какое зрение?
ЧАЙКА (смеётся). Раньше было -2. Сейчас не знаю.
АС неожиданно прижимается к Чайке и целует её глаза. Она со смехом уклоняется.
ЧАЙКА. А если в губы, то не будет кариеса?
АС. Не знаю... надо пробовать. А ещё мне подумалось, что я никогда не буду обращаться к вам на «ты».
ЧАЙКА. Почему?
АС. Потому что этот путь всегда заканчивается межгендерным панибратством и мелкими кухонными дрязгами. И потом... «Вы» - это свобода и некий люфт в отношениях, а значит честность. «Ты» - это всегда путаница из глупых обязательств, и неестественно слипшиеся тела, которые всю дорогу нудно делят одеяло. Я так не хочу.
ЧАЙКА. И я не хочу.
АС. В таком случае, разрешите пригласить вас на фуршет.
ЧАЙКА. В честь вашего возвращения?
АС. В честь окончания очень трудного дня. Ещё одного дня из жизни Александра Сергеевича...

КОНЕЦ. (Занавес.)
(с)олдшуз

[Клетчатый]

перечитал с удовольствием)

на 2-х часовой, говорите... сомневаюсь) если учесть, что паузы между разговорами тоже существуют. и произносить всё надо с чувством, толком, расстановкой)

тут материала на мини-сериал хватит)

[Martimiann]

тоже с удовольствием перечитала, вспоминая достоевского)))

Добавлено через 29 минут

Сообщение от Клетчатый

тут материала на мини-сериал хватит)

олду надо продать материал режиссёру. пусть снимут сериал, про бомжей ещё никто не снимал вроде) а то глянешь - одни менты да преступники по телеку, да дохтуры.

[Нина Аманн]

Дочитала до явления 2. Сражена буйством фантазии)


Мне оч. понравилось, много абсолютно удачных мест, юмор - классный.

Как обычно, текст малость перегружен , но и разгружать как - то жалковато.

Высокопоставленная комиссия оставила вас без поживы потому, что у них нет
ассоциативных связей )

И ещё, захотелось взглянуть на ваше рабочее место и жену (если женаты)

))

Добавлено через 57 секунд

олдшуз,

Стихи не гуглила, ваши?