Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка

Вернуться   Стихи, современная поэзия, проза - литературный портал Неогранка, форум > Лечебный корпус > Амбулатория



Ответ
 
Опции темы

Рана

Старый 01.11.2011, 14:39   #1
Посетитель
 
Регистрация: 29.10.2011
Адрес: Москва
Сообщений: 15

Рана


(рассказ мрачный и тяжелый, но его не следует воспринимать буквально, это - образ)

«Живописная местность!» – отметил я про себя, любуясь петляющей в пшеничных колосьях дорогой. Петляла-то она бессмысленно. Здесь, на ровном месте, проще было бы проложить путь по прямой.

Сражение закончилось; я чудом уцелел, но был ранен. Это была открытая рана в области живота. Я видел ее, но, на свое счастье, почти не чувствовал. Точнее, рана принесла мне с собой два ощущения: одно, словно мое сердце переместилось к животу и бьется там о стенки чего-то, второе – странная резь, напоминающая острое чувство голода.
«Как много тел!» – подумал я, хотя именно от этого-то лучше бы отвлечься. Земля так густо была усыпана мертвецами, что они практически переставали для меня быть мертвецами – я воспринимал их как одну массу, состоящую из однородных фрагментов неясного предназначения и принадлежности. Может быть, это мятные пастилки?
«Верно, так-то и лучше их воспринимать» – решил, довольный, я. Если бы я понял происходящее буквально, то, должно быть, не выдержал бы и побежал, до того это было страшно, а так я мог спокойно, почти уютно лежать, обложенный этими еще теплыми телами, над которыми в мягком рассветном мареве поднимался густой пар.

Боль мигала, то есть ощущалась то сильнее, то слабее, то вовсе умолкала, то вспыхивала с новой силой. Я ворочался, стараясь устроиться поудобнее, найти положение, в котором боль бы прошла; но чем больше я ерзал, тем только ухудшал ситуацию. К тому же, мне вовсе не следовало бы глядеть на рану, а я только это и делал: уж очень она манила.

Она была четырехугольной, темно-лиловой, с выпуклыми пульсирующими прожилками. По одной из них ползла муха, наклонив голову, словно пасущаяся коза. Ее перемещение вызывало у меня легкую щекотку. Приподнявшись на локтях, я склонил голову над раной и долго глядел вглубь ее – в разверстую сочную мякоть.

Мое ухо задело чье-то ухо, и я увидел, что слева кто-то смотрит в рану вместе со мной. Это был Неелов, мой бывший сослуживец, теперь – мертвец. Никогда еще не видел я на его вечно угрюмом, напряженном лице выражения такого нескрываемого любопытства, как сейчас. Казалось, что это прежде жизнь едва теплилась в нем – так он был пассивен и замкнут – а вот теперь расцвела пышным цветом: так естественно все черты лица его были расслаблены.

«Здорово, Неелов! – все-таки сказал на всякий случай я. – Вот посмотри, как меня разнесло!» Ну, тут уж он не мог не согласиться. Я вспомнил, как он прежде всегда был старателен и педантичен, как сосредоточенно драил полы, выскребал сковороды и кастрюли – даже на посту стоял, особенно пристально и зорко вглядываясь в местность. Уши и глаза у него были большие – чтобы лучше видеть и слышать. А о том, что видел или слышал, он немедленно начинал говорить. Просили мы его придерживать язык за зубами – он не мог. Многие считали, что он издевается – но он вправду не мог. Я понял это, когда он, не сдержавшись, выдал и себя, расписывая начальству, как ловко стянул кусок сахара. «Отдыхай, дружище!» – сказал я той его половине, которая сохранилась нетронутой.

И хорошо, что я встретил его: это помогло мне отвлечься от раны. Я аж засомневался: может быть, он жив? У него слегка трепетали ноздри.
«Осмотрите моего товарища!» – крикнул я полевому фельдшеру, ковыляющему мимо меня. Только теперь он обернулся. Он пошатывался, и прежде не заметил нас с Нееловым, потому что был вдрызг пьян. «Как вы могли!» – воскликнул я. «Я не виноват, – сказал он. – Я пьян от крови, ее пролилось слишком много, от ее запаха у меня мысли путаются». «Что вы такое говорите!» – раздраженно сказал я, и только после этого подумал, что малый, может статься, и не врет. В конце концов, Неелову мы долгое время тоже не верили, а выяснилось потом, что он говорит правду. Здесь тоже могло быть так.

«Давайте сюда!» – крикнул я фельдшеру. «А кто тут живой? – спросил он. – Я слышу голос, но передо мной слишком много тел, я не могу различить, кто мертв, а кто жив». «Неужели я ничем не отличаюсь от прочих тел?» – даже испугавшись, спросил я. «Да, – ответил он. – Они все одинаковые. Слишком спрессованы, ничего толком не разберешь». «Как же так?» – забеспокоился я. «Должно быть, вы кричите, но не двигаетесь, – объяснил он. – А тут все неподвижны. Помахайте мне рукой, тогда я различу, где вы. Тут же все неподвижны, надо понимать». «Разве дело только в движении?» – спросил я. «Кажется, да. – сказал он. – Других отличий я не вижу. Махайте».

Поскольку положение Неелова было явно серьезнее моего, я посчитал, что его лучше было бы осмотреть первым, и поэтому взял его за руку и начал ей махать. Я даже подбросил его, чтобы его лучше было видно. Фельдшер подошел. «Что вы подсовываете мне труп? – возмутился он. – Шутки вздумали шутить? Я же вижу, что это не вы». Между тем, он наступил мне на руку; я закричал, выдернул ее и тут он меня увидел. «Так вам и надо, – довольно сказал он. – Я, еще приближаясь, понял, что вы хотите меня разыграть, а потому специально сделал вид, что поверил, и наступил вам на руку – чтобы неповадно было». «Ничего себе! – воскликнул я. – А если бы у меня была поранена рука?» «Я бы увидел это еще раньше, и не стал на нее наступать, – объяснил фельдшер. – А наступил бы на ногу». Я промолчал, внутренне удивляясь его безответственности. «Вы на что-нибудь жалуетесь?» – нарушил повисшую тишину он. «Нет, но я ранен» – ответил я. «Почему же тогда не жалуетесь?» «Так мне не больно!» – сказал я. «Значит, рана не серьезная – заметил он. – Я могу идти дальше». «Нет, это еще надо проверить! – сказал я. – Мало ли, вдруг она заболит после, когда вы уже уйдете». «Нет, раз она не болит, значит это пустяк». «Нет, осмотрите! – крикнул я, испугавшись, что он и впрямь уйдет, и даже вцепился обеими руками в его ногу, чтобы не отпускать его. – Мало ли, у Неелова, наверное, тоже ничего не болит, а он и вовсе умер! Вдруг и я умру!» «Ладно, показывайте, что там у вас», – проворчал он, опускаясь передо мной на колени, словно убежденный этим аргументом.

«Но сначала все-таки осмотрите Неелова» – добавил я, как только убедился, что мне удалось удержать фельдшера. У меня было такое ощущение, что я должен исполнить свой долг по отношению к товарищу, уступить ему первенство, когда ему явно пришлось туго. «Да что его осматривать, если он умер» – раздраженно сказал фельдшер. «И все-таки! – попросил я. – Я знаю, что сегодняшняя медицина способна на чудеса». Мне хотелось сделать ему комплимент, подольститься; конечно, тактику я выбрал не очень тонкую, но мы все тут люди простые, могло сработать и такое. «Нет» – все-таки сказал фельдшер. «Я вас очень прошу, – напирал я. – Неелов, в сущности, был неплохим человеком. Он ничем не заслужил, чтобы его вот так бросали. Конечно, весельчаком, балагуром его не назовешь, но, как знать, может, он был таким мрачным, потому что много в жизни выстрадал». «А может, он что-то украл, вот и держался молчуном» – сделал предположение фельдшер. «Ну нет, это несправедливо, – сказал я. – Неелов был честный малый. Вы это и говорите-то только для того, чтобы отделаться теперь от него, а, между тем, это непорядочно, ведь оправдаться он уже не может. Мертвого каждый готов оклеветать». «Оклеветать может и да, но осматривать его я не готов» – продолжал отнекиваться фельдшер. «Вы можете, скажем, осмотреть его и в качестве вознаграждения взять себе все, что найдете, – привел новый довод я. – Ему его вещи уже все равно не нужны». «Идет» – сказал теперь фельдшер. Я был доволен, что уже дважды сумел настоять на своем в разговоре с ним.

«Как его фамилия?» – спросил он по окончанию осмотра, делая пометку в записной книжке. «Неелов» – сказал я. «Ну, много он не наел, – недовольно пробурчал фельдшер. – Я не нашел у него ровным счетом ничего ценного, только даром потерял время». «А как его состояние?» – уточнил я. «Удовлетворительное» – сказал он. «Что же, теперь мой черед, – сказал я, но, когда он принялся меня обшаривать, добавил. – На медицинский осмотр!» «Я начинаю с одежды, – объяснил фельдшер. – Ведь она же сверху. Я осматриваю последовательно, послойно, это так принято». «А!» – успокоился я. Однако, когда он принялся отстегивать с моей руки часы, я схватился за них другой рукой и не давал ему. «Мне нужно пощупать пульс» – сказал он, не переставая тащить. «Щупайте на другой руке» – сказал я. «Нет, мне нужно на этой» – сказал он. «Не дам!» – сказал я. «А тогда я вовсе не буду осматривать!» Мне пришлось подчиниться. Стащив с меня часы, он, впрочем, пульс мерять не стал, а принялся снимать и обмундирование. К счастью, одежда пропиталась кровью и крепко прилипла к моему туловищу. «Своя рубашка ближе к телу» – довольно прокомментировал это я. «Но так очень неудобно осматривать!» – возмущался фельдшер. «Ну, тут уж я не могу помочь» – радостно сказал я. «Ладно, тогда показывайте, что там у вас» – пробурчал он. «Вот» – сказал я, указывая пальцем на рану.
«Ах, это! – сказал он. – Но ведь, вы сказали, это не болит, значит это пустяк!» «Я же просил все равно осмотреть!» – напомнил я. «Ну вот, я посмотрел и вижу! – сказал он. – Впрочем, чтобы вы не волновались, я заштопаю ее».

© artofvision
(продолжение далее)
artofvision вне форума   Ответить с цитированием
Старый 01.11.2011, 14:40   #2
Посетитель
 
Регистрация: 29.10.2011
Адрес: Москва
Сообщений: 15

Re: Рана


(продолжение)

Перед тем, как зашить рану, он нагнулся над ее краем и долго, как зачарованный, смотрел в нее. Рана была наполнена кровью, на поверхность ее поднималась и лопались мелкие пузырьки, время от времени от центра по кровавой глади расходились круги. «Это от дыхания – объяснил фельдшер. – Вы же дышите, вот поверхность и колышется». «Правда, красиво? – спросил я. – Жаль, нельзя зарисовать ее. Правда, даже если бы у меня были бы с собой краски, мне помешало бы еще и то, что я совершенно не умею рисовать». «А по-моему, это весьма нелицеприятное зрелище. – сказал фельдшер. – Правда, я ее не разглядывал, я смотрел на свое отражение. Постарел я за последние годы, прямо скажем». «Ничего, умоетесь, причешетесь, будете выглядеть приличнее» – успокоил его я. «Все равно, годы уже не те, – вздохнул он. – Настает момент, когда вдруг это понимаешь». «Это еще не страшно, – сказал я. – Многие и вовсе умерли». Ничего не отвечая, он, низко наклонившись над кровавой гладью, стал ковырять прыщ на своей щеке, потом другой – на лбу. «Поосторожнее! – сказал ему я. – Вы не у себя дома, не капните мне гноем в рану!» «Да-да, сейчас, сейчас», – раздраженно отмахнулся он, достав из кармана расческу и принявшись водить ей туда-сюда по своей лысине, окаймленной длинными волосами, настолько редкими, что каждый можно было разглядеть в отдельности. «Теперь еще и перхоть! – сказал я. – Смотрите, она так и сыплется мне в рану! Прекратите!». Я попытался отползти от него, но он схватил меня за бока и не дал сдвинуться. «Не дергайтесь, дайте закончить!» – сказал он. Мне снова пришлось подчиниться. Эх, был бы я цел, вот задал бы ему!
Наконец фельдшер убрал расческу – пока он копался в сумке, я успел увидеть, что он с собой носит еще и бритву, ножницы, одеколон и пилку для ногтей – и извлек катушку швейных красных ниток. «Ну вот, сейчас в минуту заштопаем вас, – сказал он. – а что я так пекусь о своей внешности, вы не удивляйтесь – это отвлекает от тягот войны, так легче все воспринимать». «Лучше бы зашить потщательнее» – сказал я: меня встревожила первая часть его фразы, остальное я уже после этого пропустил мимо ушей. «Да тут большой работы и не требуется, – сказал он, напевая, тщетно стараясь продеть нить в игольное ушко. – Царапина-то пустяковая. Можно было бы и вовсе ничего не трогать, я зашиваю только для того, чтобы вас успокоить». «Нет, вы уж сделайте все на совесть, – повторил я. – Честно говоря, вы вовсе меня не успокоили, наоборот, встревожили». «Ну, это уж ваше дело, – сказал он. – Я свой долг выполнил, а дальше можете бояться сколько влезет, если вам это угодно. Я вам со всей ответственностью заявляю, что ваша царапина пустяковая. Мальчишка, который поранил коленку, и то имел бы больше оснований для беспокойства, чем вы. Вы легко отделались, можно сказать, вышли сухим из воды!» Я с сомнением покачал головой: тут он явно хватил лишку, рана-то была огромная, чуть ли не на полживота. От такой, как мне сначала показалось, и на тот свет отправиться недолго. Мне была неясна беспечность фельдшера. «Может быть, вы просто неквалифицированный медик? – спросил я. – Тут невооруженным взглядом видно, что дело серьезное». «А если вы так считаете, то сами себя и спасайте» – сквозь зубы процедил он, раздраженный еще и тем, что никак не мог вставить нитку в иглу. Я замолчал.

Глядя на то, как неуклюже он вставляет нитку, я и сам начал терять терпение. «Дайте я вставлю!» – сказал я. «Еще чего! – воскликнул он. – Я и сам справлюсь. Вы, конечно, считаете себя лучшим медиком, а все-таки, раз вы обратились ко мне за помощью, ответственность лежит на мне и я сам должен это сделать». Тем не менее, поскольку мое вмешательство еще больше выбило его из колеи, все старания его были тщетны. «Вы же пьяны, – сказал я еще раз. – Немудрено, что не можете вставить. А ну-ка дайте мне». Он отдернул от меня руки и положил свои медицинские принадлежности подальше, чтобы я до них не дотянулся. «Нужно передохнуть, я совсем выбился из сил, – сказал он. – После сумею это сделать. А вам давать ничего нельзя, еще сделаете что-то не так, потом умрете, а отвечать придется мне». «Что за глупости!» – воскликнул я. Он ничего больше не сказал, и, обессиленный, откинулся на груду тел, переводя дыхание.

Я терпеливо ждал; через какое-то время он, действительно, снова принялся за работу, да еще с таким остервенением, словно все поставил на карту и вознамерился доказать себе и окружающим нечто неимоверно важное. Наконец каким-то чудом ему удалось впихнуть нитку. «Вот видите! – торжествующее сказал он, весь так и сияя. – Мне удалось это сделать! Еще рано отправлять меня на свалку, а?» «Нет никакого подвига в том, чтобы вставить нитку в иглу» – сказал я. Он явно обиделся такой низкой оценке его мастерства, и все-таки, кусая губы, принялся заштопывать мне рану. «Осторожнее! – взвизгнул я, глядя на то, как грубо он это делает: его руки так и виляли из стороны в сторону, нитку он втыкал в местах живота, сильно удаленных от раны. – Мне же сейчас будет больно!» «Прекратите учить меня моей работе, я сам знаю, что и как делать» – процедил он сквозь зубы. К счастью, больно мне действительно не было, и все-таки я боялся, что он случайно проткнет какой-нибудь важный орган. «Кончайте дрожать, – сказал фельдшер. – А то и впрямь ткну где-нибудь не там, весь труд пойдет насмарку». Я постарался не дрожать, и все-таки у меня сердце в пятки уходило, когда я видел, как он неумело, криво, словно школьник, тут и там втыкает нитку, проволакивает ее и делает новый стежок. Носки – и те аккуратнее зашивают.

«Ну, вот и все» – сказал он, завязывая на конце нити узелок, такой, как делают на ботинках, и обкусывая ее. Выглядели результаты его работы весьма жалко и неряшливо. «Черт побери, я сам бы сделал лучше» – сказал я. «Вот и делали бы, а вы вместо этого меня звали, – сказал он. – Следовало бы поблагодарить меня за труд, а не ворчать. Чтож, я знаю, тем, кто работает бескорыстно, благодарности ждать не приходится. Свой долг я выполнил, а вы отправляйтесь теперь в полевой госпиталь, там скажут, что делать дальше». Я не стал отвечать – так он мне надоел. Фельдшер собрал свои инструменты, встал, иронически приподнял шляпу, прощаясь, и отправился прочь, зажав подмышкой свой чемоданчик. Еще какое-то время я слышал его выкрики: «Есть кто живой?». Никто не отзывался.

«Неужели, действительно, я один из всех бойцов остался в живых?» – подумал в связи с этим я. Подобное предположение ужаснуло меня, ибо, как мне показалось, одной своей массой и числом мертвецы притягивали меня к себе и неминуемо забрали бы. Я почувствовал необходимость немедленно действовать, выбираться из этого лабиринта тел к миру живых. «Нужно удирать отсюда» – решил я, и с трудом, отталкиваясь руками от груды тел, поднялся на ноги.

Собственно, тел было так много, что скопления их следовало бы называть даже не грудами, а одним большим ворохом – решил я. Это выглядело, как если бы все листья, опавшие за осень, собрали в один большой ворох. «Интересно, чего больше – таких опавших листьев, волос на голове, песчинок на пляже или мертвых тел?» – подумалось мне. Земля настолько пропиталась кровью, что стала скользкой, как ледовый каток; чтобы не упасть, мне приходилось брать мертвецов за руки и опираться на них. «Надеюсь, им не сложно оказать мне эту последнюю услугу и они не потребуют от меня чего-нибудь взамен» – подумал я.

Навалы тел неравномерны; когда я взобрался на пригорок, мне даже подумалось, что они нападали, как снег. Действительно, картина напоминала последствия метели – навалы тел вздымались мягкими, плавными бледными волнами, как сугробы. Словно же придется прокладывать мне путь сквозь эти заносы! «зимой все умирает, – подумал я. – Даже природа; но я, если повезет, дотяну до весны».
Медленно, с трудом разгребая ногами тела, продвигался я вперед. «Кто же из них мертв, а кто жив?» – не давала мне покоя мысль. Казалось, что все они, как на подбор, мертвы; но иногда мне начинало мерещиться, что тела что-то шепчут мне, кусают за лодыжку или пытаются схватить. Тогда мне хотелось ускорить шаг, но возможности не было. «Стоит ли вообще воспринимать эту сцену буквально? – подумал я. – Или все происходящее – лишь образы?».

Попав на поляну – она образовалась, судя по всему, из-за того, что окружающие навалы тел не давали попасть сюда снарядам – я увидел человека, рвущего полынь. Это был еще один фельдшер, необычайно тощий человек с длинным, мясистым, утолщающимся на конце носом, похожим на кухонный пестик. Хотя кожа его была смуглой, на ней проступила нездоровая желтизна – наверное, от усталости.

«Что там у вас?» – крикнул мне фельдшер. Вероятно, из-за того, что я шел, согнувшись и прижав руки к животу, чтобы шов на ране не разошелся, он подумал, что я несу тяжелый груз. «Это у меня рана на животе!» – объяснил я. «Ах, вот оно что! – сказал он мне. – Значит, видно, хватит мне прохлаждаться, нужно оказать вам помощь! Я рвал полынь, поскольку ее запах помогал мне успокоиться, но теперь достаточно отдохнул и могу поработать» Я сразу почувствовал расположение к этому человеку; было видно, что это намного более ответственный специалист, чем первый фельдшер. Приблизившись к нему, я разжал руки и выпятил живот, чтобы продемонстрировать свою рану.

«Дело плохо, – сказал он, нахмурившись, как только увидел ее. – У вас начинается нагноение, нужно срочно в госпиталь, да и там, собственно, вам никто не сумеет помочь». «Какое безобразие! – возмутился я. – А первый фельдшер, которого я встретил недавно, утверждал, что у меня пустяковая царапина. Посмотрите, как неряшливо он заштопал ее –вопиющая, возмутительная халатность!» «Ах, вот оно что! – расстроено сказал медик, с досадой хлопнув себя по лбу. – Конечно, мне тоже следовало вам это сказать. Тот человек сообразил скорее меня. Ведь умирающим никогда не говорят, что они обречены; зря я это сболтнул, надеюсь, вы будете настолько великодушны, что простите меня». «Ну, что поделаешь, вы же не виноваты, что меня вот так задело» – примирительно сказал я. «Пойдемте, я помогу вам добраться до госпиталя» – сказал мне фельдшер.
artofvision вне форума   Ответить с цитированием
Старый 01.11.2011, 14:41   #3
Посетитель
 
Регистрация: 29.10.2011
Адрес: Москва
Сообщений: 15

Re: Рана


(окончание)

Когда мы пошли вместе, выяснилось, впрочем, что он ослабел еще больше меня – вероятно, очень сильно вымотался; ему приходилось опираться на мое плечо, всячески цепляться за меня, так что я из-за него несколько раз едва не споткнулся. Теперь, под тяжестью его тела, повисшего на мне, рана у меня все-таки заболела. У фельдшера был очень виноватый вид – вероятно, он осознавал, что вместо помощи оказался для меня лишь обузой – и я при виде этого не решился его ругать.

«Интересно, жив ли еще кто-нибудь» – задумчиво сказал он. «Не знаю, – ответил я. – Я не видел ни единой живой души, хотя иногда мне казалось, что мертвецы пытаются вгрызться мне в ногу». В этот момент я почувствовал боль в левой лодыжке, и, нагнув голову, увидел, что один из лежащих на земле людей наконец-то до меня добрался; его зубы так крепко сомкнулись на моей ноге, что продырявили ее до самой кости. Лишь рванувшись изо всех сил, я сумел вырваться. Больно было ужасно, к тому же боль эта ощущалась не в самом месте укуса, а отдавалась в ране, что было гораздо хуже. «Это известное явление, – сказал фельдшер, не потерявший спокойствия. – После смерти челюсти людей еще по инерции щелкают. Это не значит, что они живы; нужно просто под ноги смотреть, а то вот так механически сомкнувшись они могут причинить большой вред». Я теперь и не знал, верить ли ему, но предпочел поверить – уж очень хотелось. Хотя меня смущало то, что никогда прежде я не слышал о подобном явлении.

«Ну, вот мы и пришли, – сказал он между тем. – Теперь я вас оставлю». «Но мы приближаемся к железнодорожной станции, а никакого госпиталя тут и в помине нет» – недоуменно сказал я, опасаясь, что он просто решил меня бросить. «А это и есть госпиталь, – сказал он. – Принюхайтесь!».

Действительно, в воздухе стоял сильный запах медикаментов, но я никак не мог взять в толк, как госпиталь помещался в таком маленьком строении. Это была обыкновенная железнодорожная платформа – видимо, конечная: пути от нее шли только в одну сторону, и то заброшенные. Станционное здание, сложенное из кирпича, было маленьким, одноэтажным: здесь едва хватило бы место на билетную кассу и каморку диспетчера, какой там госпиталь. Оставшись один, я подошел к строению и несколько раз обошел вокруг него, пытаясь понять, как мне проникнуть внутрь: никакого входа тут не было, единственная железная дверь была заперта на массивный висячий амбарный замок и имела такой вид, словно к ней уже лет пять никто не прикасался. «Эй, есть тут кто-нибудь?» – крикнул я, но никто не отозвался. Мое поведение привлекло лишь внимание стаи собак, которые бродили около станции, поедая мертвечину: с каждым моим очередным обходом вокруг строеньица за мной увязывалось все больше их – сначала одна, потом две, потом три, а теперь уже шесть или семь. Я не на шутку перепугался: вдруг живая жертва для них привлекательнее мертвой, и они сейчас все разом набросятся на меня? От страха, не зная, что предпринять, я засунул руку в крошечное окошечко билетной кассы, и, продолжая звать людей, стал шарить внутри. Внезапно пальцы мои ткнулись в что-то теплое, изнутри раздались неясные приглушенные звуки, и вдруг я ощутил острую боль в ладони. Я поспешно выдернул ее из окошка. По ней струилась кровь: меня полоснули ножом, да так, что полпальца чуть не оттяпали!

Между тем снова появился второй фельдшер; он подозвал собак, и те отошли от меня. «Умные собачки, – сказал он. Даже среди мертвецов они съедают далеко не каждого. Выбирают все больше офицеров – их мясо вкуснее». «Посмотрите, что со мной сделали в вашем так называемом госпитале! – воскликнул я, не обратив внимания на эти слова, размахивая у него перед носом окровавленной рукой. – Это что, называется лечением?» «А вы чего ожидали? – спросил он. – Не надо было совать руки, куда не просили. Вы же видите, какой госпиталь тесный, места там очень мало, вполне возможно, что вы ткнули в доктора или больного. Вы могли помешать поведению хирургической операции, а то и сорвать ее!» «Но ведь в таком госпитале поместится от силы человек пять больных! – воскликнул я. –Непонятно, зачем было устраивать его в таком маленьком помещении». «Но ведь другого помещения просто нет» – резонно заметил фельдшер. «И как же я попаду туда?» – спросил я. «Никак. Вы не сможете, – сказал он. – Но это и не нужно. Вам все равно ничем не смогут там помочь, я же сразу сказал». «Значит я обречен?» – спросил я. «Да, – кивнул он. – Если хотите, я могу застрелить вас, чтобы вы не мучались». «Давайте» – сказал я. «Становитесь тогда лицом к стене, сложите руки на голове» – сказал он.

Я сделал так, как он сказал; достав оружие – старое охотничье ружье – он долго целился, но в конце концов угодил в стену, между моей головой и локтем. «Черт побери, – сказал он, руки дрожат, не так-то это просто, давайте еще раз». Я согласился, однако и в следующий раз он попал точно в то же самое место, что и в первый. «Вот напасть! – воскликнул он, отшвыривая ружье. – Наверное, сейчас ничего не получится, я слишком сегодня устал. Может быть, собаки загрызут вас?» «Хорошо» – согласился я. Тогда он подозвал одну из своих овчарок, огромную псину размером с добрую лошадь, и указал ей на меня пальцем. Она одним прыжком подскочила, подмяла меня и впилась зубами вертикально мне в виски, с хрустом протыкая кость. «Вот дела! – успел я услышать нервный смешок фельдшера. – Она откусила ему лицо!»

© artofvision
artofvision вне форума   Ответить с цитированием
Старый 01.11.2011, 16:00   #4
Безнадёжный случай
 
Аватар для Ирина13
 
Регистрация: 04.01.2011
Адрес: Смоленск
Сообщений: 532

Re: Рана


Жесть.Но в чем смысл вашей работы?Ведь ужасы для ужасов не пишут,это как дополнение к самой идеи.Вспоминая Э.А.По,Мери Шелли,того же Кинга...они,разве,писали для описания ситуации?Нет.Они работали ради ИДЕИ,великого замысла.А у вас в чем интрига?Что-то не понятой мною осталась эта работа.И литературный язык в некоторых местах удачный,но в основном весьма корявый.
Ирина13 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 01.11.2011, 22:47   #5
нянь
Модератор
 
Аватар для grianatoly
 
Регистрация: 08.06.2009
Адрес: За краем Ойкумены
Сообщений: 3,178

Re: Рана


artofvision, копирайт ставится в конце произведения. С Вашего позволения поправлю.
grianatoly вне форума   Ответить с цитированием
Старый 01.11.2011, 23:45   #6
Посетитель
 
Регистрация: 29.10.2011
Адрес: Москва
Сообщений: 15

Re: Рана


Цитата:
Сообщение от Ирина13 Посмотреть сообщение
Жесть.Но в чем смысл вашей работы?Ведь ужасы для ужасов не пишут,это как дополнение к самой идеи.Вспоминая Э.А.По,Мери Шелли,того же Кинга...они,разве,писали для описания ситуации?Нет.Они работали ради ИДЕИ,великого замысла.А у вас в чем интрига?Что-то не понятой мною осталась эта работа.И литературный язык в некоторых местах удачный,но в основном весьма корявый.
Во-первых, ужасы очень часто бывают только ради ужасов. Взять любой современный фильм этого жанра, например)
Во-вторых, мне кажется, что мой текст не должен быть таким уж "жестким". Изначально я хотел, чтобы подчеркнутая нереальность и непоследовательность происходящего в нем как бы сглаживала общий эффект, указывала на то, что это только лишь абстрактная картина.

что касается общего смысла - наверное, он должен передавать какой-то ужас перед бессмысленностью жизни, который иногда чувствуется очень остро


Цитата:
Сообщение от grianatoly Посмотреть сообщение
artofvision, копирайт ставится в конце произведения. С Вашего позволения поправлю.
хорошо)
artofvision вне форума   Ответить с цитированием
Старый 02.11.2011, 06:13   #7
Неприкаянный читатель
 
Аватар для Нильс-ойка
 
Регистрация: 04.06.2009
Адрес: Урай, ХМАО
Сообщений: 3,740
Записей в дневнике: 10

Re: Рана


Все ничего, но напрягло вот это:
Цитата:
Сообщение от artofvision Посмотреть сообщение
«Вот дела! – успел я услышать нервный смешок фельдшера.
Если ГГ загрызла собака, то как он может рассказывать?
А в остальном очень неплохо, впечатляет и запоминается.
Нильс-ойка вне форума   Ответить с цитированием
Старый 02.11.2011, 16:13   #8
Посетитель
 
Регистрация: 29.10.2011
Адрес: Москва
Сообщений: 15

Re: Рана


Цитата:
Сообщение от Нильс-ойка Посмотреть сообщение
Если ГГ загрызла собака, то как он может рассказывать?
логично, конечно, но может же быть художественный вымысел)) вообще есть много произведений, где герой, от лица которого идет повествование, умирает в конце. Например "Москва-Петушки" (первое, что пришло в голову, без связи с моим текстом)
artofvision вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 17:50. Часовой пояс GMT +3.



Powered by vBulletin® Version 3.8.6
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Права на все произведения, представленные на сайте, принадлежат их авторам. При перепечатке материалов сайта в сети, либо распространении и использовании их иным способом - ссылка на источник www.neogranka.com строго обязательна. В противном случае это будет расценено, как воровство интеллектуальной собственности.
LiveInternet