Плотина
14.08.2012, 21:47
|
#11
|
Безнадёжный случай
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522
|
Re: Плотина
(продолжаем разговор)
- Застрял.
Он решил попробовать это слово на вкус. Пожевал губами, покрутил языком, прижал к верхнему небу и сделал вывод:
- Точное слово. На одной из этих согласных нет нет, да и споткнешься и застрянешь.
Ему стало немного любопытно. Откуда вдруг этот интерес к словам, к звукам.
- Ну, слово и слово. Миллион раз произнесено и одобрено в качестве наиболее подходящего. Хорошее слово. Вот только чего это я взялся за старое?
Подошел к воде, присел, потрогал рукой и задумался:
- Как я себя назвал в этот раз? Матвей? Почему Матвей?
Он еще не до конца свыкся с этим телом, не успел еще приспособить под себя этот мозг и потому испытывал определенные трудности. Впрочем, вполне привычные.
Чтобы отвлечься, он встал и огляделся:
- Красивое озеро, но какое-то неправильное. Не должно быть здесь такого озера.
Шумная горная река, вдоль которой он спускался уже второй день вдруг резко замедлила свой бег, разлилась и успокоилась. Где-то впереди была преграда. Но какая? В этих старых горах вода давно бы уже преодолела любое препятствие.
- Значит, пойдем вперед и узнаем, что это за озеро такое любопытное – произнес он вслух и улыбнулся.
Ему опять подвернулось удачное слово. Именно любопытство, чистое отстраненное не направленное ни на что конкретно, двигало им в этот раз. Он ощущал себя ребенком, с явным удовольствием изучающим окружающий мир и себя самого.
- Такое со мной впервые, - подумал он осторожно пробираясь по крутому берегу, - или нет?
Опять заныла память, закружились калейдоскопом перед глазами картинки, он споткнулся, помотал головой стараясь отогнать наваждение и понял, что сегодня будет вечер воспоминаний. Снял рюкзак, открыл, вывалил на пожухлую осеннюю траву нехитрое содержимое и начал готовиться к ночлегу ….
Небольшой костерок догорал, изредка потрескивая и бросая в темное небо медленные ленивые искры, а он сидел с закрытыми глазами, немного покачиваясь, негромко мычал что-то заунывно мелодичное и снова проживал свои бесчисленные жизни.
Первая из них почему-то не запомнилась, а вот первая смерть - навсегда: подлый воровской нож в спину в пьяной драке в темном углу южного порта привел приговор в исполнение. Слева в груди жарко запекло, ноги подломились и он, корчась в агонии, пытался выплюнуть вместе с кровью посмертное проклятие, но вдруг очнулся в незнакомом доме, судорожно ощупал себя, вдохнул со всхлипом густой морозный воздух и понял – живой. Ему сразу захотелось поделиться своей радостью и неважно с кем. Вскочил, удивился мимоходом, что ложе было практически на полу, двинулся к выходу и остановился. То, что ему показалось вначале домом, на самом деле было остроконечным шатром, образованным длинными жердями с пришпиленными к ним шкурами каких-то животных. Верхушка шатра отсутствовала, служа, судя по всему дымоходом – очаг находился внутри строения. То, что кромешная ночь сменилась вдруг ранним утром его тоже смутило, но не сильно. Он вышел из этой странной хижины и замер – вокруг него, сколько хватало глаз, расстилалась белая холодная пустыня. Еще несколько десятков строений неотличимых друг от друга, низкорослые рогатые животные и люди одетые по погоде в меховые накидки. Его заметили, окликнули на незнакомом языке и это стало последней каплей. Радость от чудесного воскрешения испарилась как дыхание из его рта, и он понял – радоваться нечему. Все было чуждым, особенно язык. Ни единого знакомого звука. Это не могло быть человеческой речью, но, тем не менее, говорили люди.
Не рискуя произнести хотя бы слово в ответ, он улыбнулся как можно приветливее и, видимо, тоже сильно удивил окружающих. Несколько человек стали осторожно приближаться, не дойдя несколько шагов остановились пытливо глядя ему прямо в глаза и один из них снова произнес несколько слов, уже пугая не только звуками, но и интонациями. Единственное, что пришло ему на ум – еще раз улыбнуться, на этот раз, как будто извиняясь, похлопать себя рукой по голове, скорчить болезненную гримасу и юркнуть обратно в шатер ….
Тело. Новое тело отказалось слушаться и он, нелепо взмахнув руками, растянулся прямо на входе и уже ползком забрался внутрь. В прошлой жизни, от которой не осталось никаких воспоминаний, он был крепышом роста существенно ниже среднего, а сейчас предстал долговязым переростком. Сами руки и ноги знали, как надо двигаться, но это было так необычно, что он пытался контролировать каждый шаг и жест и только мешал своим участием.
Весь день он провел в своей хижине не рискуя хотя бы высунуться наружу и чувствовал себя не то зверем, пойманным в хитроумную ловушку, не то воином, попавшим в осаду. Ночь не принесла облегчения – стало еще хуже. В шатер зашла женщина, по хозяйски огляделась, приветливо улыбнулась и без предисловий молча стала раздеваться, подошла почти уже голая произнося нараспев какие-то слова на все том же диком языке, присела рядом глядя на него и взяла за руку. Все в ней говорило за то, что она сочувствует, переживает и хочет помочь и утешить по-простому, по-женски. Он тоже все понял, его новое тело откликнулось, но кроме ужаса не испытал ничего. За прошедший день он немного освоился и уже знал, что внешне мало отличается от местных жителей, но эта женщина, судя по всему жена доставшаяся в наследство, ничего кроме омерзения, в смысле физической близости, не вызывала. Круглое плоское лицо, маленькие узкие как будто заплывшие глазки, отсутствие воды для элементарного умывания, общий шок от пережитого – все слилось для него в нескрываемый ужас, и женщина поняла, а он укрылся, как мог плохо выделанными шкурами, забился в дальний угол и тихо заскулил от отчаяния.
Так началась для него вторая человеческая жизнь.
Весь следующий день становище бурлило: то и дело местные жители собирались по нескольку человек и что-то громко обсуждали. Иногда выглядывая наружу сквозь небольшие щели, сделал очевидный вывод - причиной всей этой суматохи был он.
А сам находился уже на грани помешательства. Слишком стремительно все поменялось. Люди, предметы, сама природа - чужие, враждебные, непредставимые.
Молодое сильное тело хотело еды. Он начал рыться в припасах, нашел то, что вызывало наименьшее отвращение и кое-как насытился. За весь день никто не посетил его новое жилище.
Сон никак не приходил и только под утро он забылся, но тут же был разбужен – трое мужчин в цветастых одеяниях поставили его на ноги, молча указали на приличных размеров кучу все тех же шкур и с достоинством удалились. Плохо соображая, что к чему, машинально оделся, вяло удивился - все детали одежды оказались на своих местах, прошелся взад вперед и все так же отстраненно отметил, что одежда удобная.
На улице его ожидала целая процессия. Впереди стояли четверо старейшин. Их лица, словно маски высеченные из старого светло-коричневого дерева, не выражали никаких эмоций. Чуть сзади мужчины помоложе. Вот эти не скрывали своей радости: видать не задались у его предшественника отношения с соплеменниками. Еще дальше женщины разных возрастов. Среди них он узнал свою «жену», она стояла, опустив голову и краска стыда то и дело набегала на ее лицо.
Один из первой четверки сделал короткий шаг вперед, чуть приподнял кривой посох, на который опирался пока длилась пауза и отрывисто произнес несколько слов. Трое других старейшин согласно кивнули, а «молодежь» откровенно разулыбалась. Женщины скорбно вздохнули, вожди степенно удалились, «недруги» зашли с боков и отрезали путь в хижину. «Жена» быстро подскочила к нему, что-то произнесла и, предупредив возможный ответ, поднесла к его лицу раскрытую ладонь, после чего поспешно прошла в шатер и, буквально через полминуты вернулась, держа в одной руке странные широкие короткие доски с загнутыми концами, а в другой плотно набитый кожаный узелок.
Сцена прощания получилась скомканной: женщина прилаживала к его ногам эти доски, боясь поднять на него взгляд, потом распрямилась, ткнулась в плечо зареванным лицом, оттолкнула и показала рукой куда-то в направлении «юга», как ему показалось, а он наконец-то улыбнулся – от него отстали, пусть даже и выгнали, и теперь сможет не спеша обо всем подумать и разобраться: что же с ним произошло.
|
|
|
|
14.08.2012, 23:42
|
#12
|
Безнадёжный случай
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522
|
Re: Плотина
Господа, о чем молчание? Начали так хорошо, конструктивно, можно сказать. А теперь - как воды в рот набрали. Сорри за горячность.)))
|
|
|
|
23.08.2012, 22:01
|
#13
|
Безнадёжный случай
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522
|
Re: Плотина
(Еще чуть чуть поправил и продолжил. Жду комментов)
- Застрял.
Он решил попробовать это слово на вкус. Пожевал губами, покрутил языком, прижал к верхнему небу и сделал вывод:
- Точное слово. На одной из этих согласных нет нет, да и споткнешься и застрянешь.
Ему стало немного любопытно. Откуда вдруг этот интерес к словам, к звукам.
- Ну, слово и слово. Миллион раз произнесено и одобрено в качестве наиболее подходящего. Хорошее слово. Вот только чего это я взялся за старое?
Подошел к воде, присел, потрогал рукой и задумался:
- Как я себя назвал в этот раз? Матвей? Почему Матвей?
Он еще не до конца свыкся с этим телом, не успел еще приспособить под себя этот мозг и потому испытывал определенные трудности. Впрочем, вполне привычные.
Чтобы отвлечься, он встал и огляделся:
- Красивое озеро, но какое-то неправильное. Не должно быть здесь такого озера.
Шумная горная река, вдоль которой он спускался уже второй день вдруг резко замедлила свой бег, разлилась и успокоилась. Где-то впереди была преграда. Но какая? В этих старых горах вода давно бы уже преодолела любое препятствие.
- Значит, пойдем вперед и узнаем, что это за озеро такое любопытное – произнес он вслух и улыбнулся.
Ему опять подвернулось удачное слово. Именно любопытство, чистое отстраненное не направленное ни на что конкретно, двигало им в этот раз. Он ощущал себя ребенком, с явным удовольствием изучающим окружающий мир и себя самого.
- Такое со мной впервые, - подумал он осторожно пробираясь по крутому берегу, - или нет?
Опять заныла память, закружились, заплясали калейдоскопом перед глазами картинки, он споткнулся, помотал головой стараясь отогнать наваждение и понял, что сегодня будет вечер воспоминаний. Снял рюкзак, открыл, вывалил на пожухлую осеннюю траву нехитрое содержимое и начал готовиться к ночлегу ….
Небольшой костерок догорал, изредка потрескивая и бросая в темное небо медленные ленивые искры, а он сидел с закрытыми глазами, немного покачиваясь, негромко мычал что-то заунывно мелодичное и снова проживал свои бесчисленные жизни.
Первая из них почему-то не запомнилась, а вот первая смерть - навсегда: подлый воровской нож в спину в пьяной драке в темном углу южного порта привел приговор в исполнение. Слева в груди жарко запекло, ноги подломились и он, корчась в агонии, пытался выплюнуть вместе с кровью посмертное проклятие, но вдруг очнулся в незнакомом доме, судорожно ощупал себя, вдохнул со всхлипом густой морозный воздух и понял – живой. Ему сразу захотелось поделиться своей радостью и неважно с кем. Вскочил, удивился мимоходом, что ложе было практически на полу, двинулся к выходу и остановился. То, что ему показалось вначале домом, на самом деле было остроконечным шатром, образованным длинными жердями с пришпиленными к ним шкурами каких-то животных. Верхушка шатра отсутствовала, служа, судя по всему дымоходом – очаг находился внутри строения. То, что кромешная ночь сменилась вдруг ранним утром его тоже смутило, но не сильно. Он вышел из этой странной хижины и замер – вокруг него, сколько хватало глаз, расстилалась белая холодная пустыня. Еще несколько десятков строений неотличимых друг от друга, низкорослые рогатые животные и люди одетые по погоде в меховые накидки. Его заметили, окликнули на незнакомом языке и это стало последней каплей. Радость от чудесного воскрешения испарилась как дыхание из его рта, и он понял – радоваться нечему. Все было чуждым, особенно язык. Ни единого знакомого звука. Это не могло быть человеческой речью, но, тем не менее, говорили люди.
Не рискуя произнести хотя бы слово в ответ, он улыбнулся как можно приветливее и, видимо, тоже сильно удивил окружающих. Несколько человек стали осторожно приближаться, не дойдя несколько шагов остановились пытливо глядя ему прямо в глаза и один из них снова произнес несколько слов, уже пугая не только звуками, но и интонациями. Единственное, что пришло ему на ум – еще раз улыбнуться, на этот раз, как будто извиняясь, похлопать себя рукой по голове, скорчить болезненную гримасу и юркнуть обратно в шатер ….
Тело. Новое тело отказалось слушаться и он, нелепо взмахнув руками, растянулся прямо на входе и уже ползком забрался внутрь. В прошлой жизни, от которой не осталось никаких воспоминаний, он был крепышом роста существенно ниже среднего, а сейчас предстал долговязым переростком. Сами руки и ноги знали, как надо двигаться, но это было так необычно, что он пытался контролировать каждый шаг и жест и только мешал своим участием. Кое – как забравшись в это причудливое строение, он тщательно закрыл за собой вход, отодвинулся в темный угол и стал ждать дальнейших неприятностей. Мысли роем крутились в голове, но никак не хотели складываться в слова. Было очень одиноко и тоскливо.
Весь день он провел в своей хижине не рискуя хотя бы высунуться наружу и чувствовал себя не то зверем, пойманным в хитроумную ловушку, не то воином, попавшим в осаду. Ночь не принесла облегчения – стало еще хуже. В шатер зашла женщина, по хозяйски огляделась, приветливо улыбнулась и без предисловий молча стала раздеваться, подошла почти уже голая произнося нараспев какие-то слова на все том же диком языке, присела рядом глядя на него и взяла за руку. Все в ней говорило за то, что она сочувствует, переживает и хочет помочь и утешить по-простому, по-женски. Он тоже все понял, его новое тело откликнулось, но кроме ужаса не испытал ничего. За прошедший день он немного освоился и уже знал, что внешне мало отличается от местных жителей, но эта женщина, судя по всему жена доставшаяся в наследство, ничего кроме омерзения, в смысле физической близости, не вызывала. Круглое плоское лицо, маленькие узкие как будто заплывшие глазки, отсутствие воды для элементарного умывания, общий шок от пережитого – все слилось для него в нескрываемый ужас, и женщина поняла, а он укрылся, как мог плохо выделанными шкурами, забился в дальний угол, тихо заскулил от отчаяния и уже не слышал как «жена» выскользнула на улицу и громко с обидой что-то сказала.
Так началась для него вторая человеческая жизнь.
Весь следующий день становище бурлило: то и дело местные жители собирались по нескольку человек и что-то обсуждали. Иногда выглядывая наружу сквозь небольшие щели, сделал очевидный вывод - причиной всей этой суматохи был он.
А сам находился уже на грани помешательства. Слишком стремительно все поменялось. Люди, предметы, сама природа - чужие, враждебные, непредставимые.
Молодое сильное тело хотело еды. Он начал рыться в припасах, нашел то, что вызывало наименьшее отвращение и кое-как насытился. За весь день никто не посетил его новое жилище.
Сон никак не приходил и только под утро он забылся, но тут же был разбужен – трое мужчин в цветастых одеяниях поставили его на ноги, молча указали на приличных размеров кучу все тех же шкур и с достоинством удалились. Плохо соображая, что к чему, машинально оделся, вяло удивился - все детали одежды оказались на своих местах, прошелся взад вперед и все так же отстраненно отметил, что одежда удобная.
На улице его ожидала целая процессия. Впереди стояли четверо старейшин. Их лица, словно маски высеченные из старого светло-коричневого дерева, не выражали никаких эмоций. Чуть сзади мужчины помоложе. Вот эти не скрывали своей радости: видать не задались у его предшественника отношения с соплеменниками. Еще дальше женщины разных возрастов. Среди них он узнал свою «жену», она стояла, опустив голову и краска стыда то и дело набегала на ее лицо.
Один из первой четверки сделал короткий шаг вперед, чуть приподнял кривой посох, на который опирался пока длилась пауза и отрывисто произнес несколько слов. Трое других старейшин согласно кивнули, а «молодежь» откровенно разулыбалась. Женщины скорбно вздохнули, вожди степенно удалились, «недруги» зашли с боков и отрезали путь в хижину. «Жена» быстро подскочила к нему, что-то произнесла и, предупредив возможный ответ, поднесла к его лицу раскрытую ладонь, после чего поспешно прошла в шатер и, буквально через полминуты вернулась, держа в одной руке странные широкие короткие доски с загнутыми концами, а в другой плотно набитый кожаный узелок.
Сцена прощания получилась скомканной: женщина прилаживала к его ногам эти доски, боясь поднять на него взгляд, потом распрямилась, ткнулась в плечо зареванным лицом, оттолкнула и показала рукой куда-то в направлении «юга», судя по расположению Солнца, а он наконец-то улыбнулся – от него отстали, пусть даже и выгнали, и теперь можно не спеша обо всем подумать и разобраться: что же с ним произошло.
Длинные тренированные ноги быстро уносили его от становища. Он был слишком занят своими эмоциями, чтобы вмешиваться в процесс ходьбы на лыжах, и скоро превратился в едва различимую темную точку на фоне искрящегося снега.
На месте прощания остались двое, судя по внешности – ровесники. Один, коренастый и плотный, заслонив глаза рукой произнес:
- Всю жизнь был ненормальным, а теперь и вовсе лишился рассудка.
Помолчал и закончил:
- Вовремя духи покинули его. Теперь всем станет спокойней.
Второй, повыше и потоньше, не разделяя мнения собеседника, печально возразил:
- Жалко его. Не выживет.
Крепыш вскинулся:
- А стал бы он вождем? Ведь все к этому шло. Сам подумай. Все правильно и справедливо. Дары готовить надо. Праздник у нас.
Невысокое холодное Солнце клонилось к закату, голод все больше одолевал и он, не останавливаясь, прямо на ходу снял с плеч туго набитый кожаный узелок и, держа в зубах меховые рукавицы, расслабил завязки. Внутри была еда. На мгновение ему стало жаль свою новоявленную жену – зря он так обошелся с ней, но потом сразу забыл и стал запихивать в рот все без разбору. Минут через пять остановился, зачерпнул пригоршню снега, немного подержал в руке, зябко ежась от неприятного и незнакомого ощущения, и «запил» свой сухой паек.
Всю ночь шел без остановок, повинуясь звериному чутью своего нового тела, и в который уже раз пытался собрать вместе обрывки мыслей, чтобы сделать хоть какой-нибудь вывод, чтобы хоть как-то осознать все происходящее. Ничего не получалось. Он радовался тому, что вырвался из враждебного окружения, что предоставлен самому себе и на этом каждый раз спотыкался и останавливался в своих рассуждениях.
Ближе к полудню следующего дня мешочек с едой опустел, и легкая паника то и дело стала посещать его расслабленный разум. Но тут он заметил темную полоску прямо по ходу движения и как мог, ускорил шаг. Солнце уже зашло за горизонт, когда он добрался, наконец, до опушки низкорослого, как будто прибитого к земле леса. Сделав по инерции еще сотню шагов, остановился, присел, не снимая лыжи и понял, что больше всего на свете хочет спать. Ни голод, ни холод не занимали его чувства в такой степени. Только спать, прямо сейчас. Он помнил, что во сне всегда согревался, как бы холодно до этого не было, а пропитание он себе добудет потом, когда выспится. Свернувшись калачиком вокруг чахлой сосны он закрыл глаза и представил себе море, белый песок и жаркое южное Солнце. На заснеженном лице проступила блаженная улыбка, дыхание стало ровным, а потом и оно прекратилось….
Не открывая глаз пошевелил пальцами рук, ног, перевернулся на спину и почуял знакомый запах. Запах моря, рыбы и еще чего-то сладкого, неуловимого. Захотел было вскочить, броситься куда-то, но вместо этого осторожно поднялся, огляделся вокруг, осмотрел себя и крадучись подошел к выходу из деревянной лачуги, сколоченной из грубых неотесанных досок. Осторожно открыл дверь, выставил наружу голову, покрутил ею туда-сюда, и только потом вышел на каменистый берег. В полусотне шагов от него ленивые невысокие волны не спеша набегали на гладкую гальку укрытую то здесь, то там небольшими кучками гниющих водорослей, чуть ближе стояла добротная рыбацкая лодка, а правее сушились рыболовные снасти.
Вокруг не было ни души. Он расхохотался, сделал несколько шагов вперед и с удовольствием потянулся, до хруста в суставах….
Матвей продолжал свое неторопливое путешествие вдоль озера, чуть отдалившись от него, но не слишком. Осень полностью вступила в свои права, радуя теплым Солнцем недлинными днями и бодря легким морозцем тихими прозрачными ночами. Ночной мороз совсем не беспокоил. С его опытом выживания в любых условиях это был сущий пустяк. Попади сейчас в ту самую лютую тундру, что встретилась в самом начале его жизненного пути, он тоже не испытал бы никаких трудностей.
То тут, то там на пути стали попадаться огромные валуны и наконец, дорогу преградил отрог, почти вертикально вздымавшийся в небо. Прикинув его высоту, решил спуститься к воде в надежде преодолеть нежданное препятствие вплавь. Увиденное не обрадовало – каменная гряда, постепенно понижаясь, ныряла в спокойную голубую воду километрах в двух от берега. Строить плот и вверять свою жизнь в руки непредсказуемой горной погоде совсем не хотелось, и он решил подняться повыше и поискать перевал или, хотя бы более менее удобный способ преодолеть каменную стену.
Воспоминания полностью захватили его, и сознание незаметно разделилось на две неравные части: большая постоянно пребывала в прошлом, а меньшая чисто автоматически помогала продвигаться вперед в настоящем, изредка включаясь и привлекая к себе повышенное внимание.
От той второй или третьей своей жизни, в теле рыбака, не осталось ничего, кроме ощущения спокойствия и тихой радости. Все было размеренно и предсказуемо. Ему нужна была эта передышка, и он получил ее. Все последующие перевоплощения воспринимал уже как должное, но, все еще волнуясь в ожидании – какой новый сюрприз приготовила его необычная Судьба. Каждая следующая жизнь не отличалась особой продолжительностью – лет пятнадцать, не больше, он веселился или отдыхал, не успевая пресытиться и мнил себя божеством, случайно оказавшимся среди простых смертных, но старался ничем не выдавать свою особенность и постепенно преуспел в этом. Но не до конца – кто-то словно подталкивал его к размышлениям, мягко, но настойчиво, задавая одни и те же вопросы и терпеливо ждал простых и понятных ответов. Почему он не может по-настоящему умереть, и каждый раз возрождается в новом теле? Почему это тело всегда принадлежит мужчине – молодому или уже пожившему, но только мужчине? Что происходит с его предшественником? И, наконец, за какие такие подвиги он получил этот подарок? Относительно последнего вопроса, кстати, стали появляться сомнения – подарок ли это?
- Да, все те же вопросы – подумал Матвей, придирчиво разглядывая едва заметный путь наверх и, призывая весь свой опыт в надежде оценить неизбежный спуск на той стороне.
Он поднимался в гору уже третий день, все чаще размышляя: не стоило ли плюнуть на свою осторожность и все-таки построить плот.
- Впрочем, нет. На один вопрос я уже ответил: не подарок, совсем не подарок. Застрял – точное слово.
|
|
|
|
28.08.2012, 01:11
|
#14
|
Безнадёжный случай
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522
|
Re: Плотина
(и еще чуть - чуть)
Он опустился на колени, потом привалился спиной ко все еще теплому валуну, вытянул ноги и закрыл глаза. Снова перед ним появились картинки, только теперь они не мелькали в хаотичном порядке, а медленно проплывали перед его мысленным взором. Одна из них привлекла внимание, и он погрузился в нее целиком, ощутил другие совсем не таежные запахи и услышал голоса. Люди, кто поодиночке, кто парами выходили из приземистого католического храма. Слышалась французская речь. Он сидел на ступеньках, как сейчас, прислонившись к изъеденной временем каменной колонне и отстраненно наблюдал за выходящими. Один из нескольких попрошаек, но в отличие от них настоящий калека – урод. Урод с самого детства. Мощный торс, длинные сильные руки и детские маленькие скрюченные ножки, и вечно лысая голова без одного уха.
И эта лысая безухая голова сейчас вся была налита болью. Нет, не болела, а раскалывалась и гудела при этом как растревоженный улей, и он боялся даже пошевелить ею – так сильно было ощущение, что достаточно одного движения и она взорвется. А все это пойло, что притащили вчера подельники по ремеслу – такие же как он попрошайки на ступенях церкви. Устав, опустил взгляд на брусчатую мостовую и спустя время обнаружил подле себя дорогие башмаки с позолоченными пряжками. Любопытство преодолело боль и дурноту, и теперь он разглядывал обладателя башмаков целиком: дорогой костюм, изрядное брюхо и надменный, чуть брезгливый взгляд обращенный к нему.
- Чего уставился? - просипел калека. Сейчас ему не нужны были подаяния, потому и говорил без обычных просящих и униженных ноток в голосе, а наоборот с плохо скрываемым раздражением.
Нарядный господин, судя по всему преуспевающий торговец, снизошел до ответа и, как будто удивляясь этому спросил:
- Ты, говорят, блаженный. С самим Господом разговариваешь?
- Всякое брешут от безделья. А тебе что за интерес?
- Спросить у тебя кое-что хочу, только сомневаюсь, что ответить сумеешь.
Торговец старательно подчеркивал всю разницу между ними - принял расслабленную позу и ронял слова как можно небрежнее и словно с неохотой, но тем очевиднее для попрошайки был страх, который буквально сочился из каждой поры тучного тела его надменного собеседника.
- А ты спроси, а там и поглядим - кто что умеет, - произнес с усмешкой калека, удивляясь тому, что головная боль постепенно стихает и окружающий мир снова наполняется привычными красками.
|
|
|
|
28.08.2012, 23:56
|
#15
|
Безнадёжный случай
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522
|
Re: Плотина
(поправил последний отрывок и опять добавил)
Он опустился на колени, потом привалился спиной ко все еще теплому валуну, впадины которого образовывали удобные ступени, вытянул ноги и закрыл глаза. Снова перед ним появились картинки, только теперь они не мелькали в хаотичном порядке, а медленно проплывали перед его мысленным взором. Одна из них привлекла внимание, и он погрузился в нее целиком, ощутил другие совсем не таежные запахи и услышал голоса….
Люди, кто поодиночке, кто парами выходили из приземистого католического храма. Слышалась французская речь. Он сидел на ступеньках, как сейчас, прислонившись к изъеденной временем каменной колонне и отстраненно наблюдал за выходящими. Один из нескольких попрошаек, но в отличие от них настоящий калека – урод. Урод с самого рождения. Мощный торс, длинные сильные руки и детские маленькие скрюченные ножки, и вечно лысая голова без одного уха.
И эта лысая безухая голова сейчас вся была налита болью. Нет, не болела, а раскалывалась и гудела при этом как растревоженный улей, и он боялся даже пошевелить ею – так сильно было ощущение, что достаточно одного движения и она взорвется. А все это пойло, что притащили вчера подельники по ремеслу – такие же как он попрошайки на ступенях церкви. Устав, опустил взгляд на брусчатую мостовую и спустя время обнаружил подле себя дорогие башмаки с позолоченными пряжками. Любопытство преодолело боль и дурноту, и теперь он разглядывал обладателя башмаков целиком: дорогой костюм, изрядное брюхо и надменный, чуть брезгливый взгляд обращенный к нему.
- Чего уставился? - просипел калека. Сейчас ему не нужны были подаяния, потому и говорил без обычных просящих и униженных ноток в голосе, а наоборот с плохо скрываемым раздражением.
Нарядный господин, судя по всему преуспевающий торговец, снизошел до ответа и, как будто удивляясь этому спросил:
- Ты, говорят, блаженный. С самим Господом разговариваешь?
- Всякое брешут от безделья. А тебе что за интерес?
- Спросить у тебя кое-что хочу, только сомневаюсь, что ответить сумеешь.
Торговец старательно подчеркивал всю разницу между ними - принял расслабленную позу и ронял слова как можно небрежнее и словно с неохотой, но тем очевиднее для попрошайки был страх, который буквально сочился из каждой поры тучного тела его надменного собеседника.
- А ты спроси, а там и поглядим - кто что умеет, - произнес с усмешкой калека, радуясь тому, что головная боль постепенно стихает и окружающий мир снова наполняется привычными красками.
- Расскажи мне про загробную жизнь, - наконец собрался с духом торговец.
- Значит, я расскажу, а ты мне возьмешь и сразу поверишь? – попрошайка уже не скрывал иронию.
- Эээ … - не нашелся, что ответить богато одетый господин. Он никак не мог выбрать правильную линию поведения. Беседа вдруг приняла для него доверительный характер, а зевак собравшихся вокруг становилось все больше.
- Но ты же знаешь, что все слова – ложь, - уродец стал хозяином положения и не скрывал своего превосходства. Вот ты задаешь мне сейчас глупые вопросы и сам это знаешь, а спросить о том, что для тебя по-настоящему важно не хочешь и все ходишь вокруг да около, все юлишь и врешь, только бестолку, потому что вижу я тебя насквозь. А вот ты меня не видишь. Как же ты поймешь, где я соврал, а где сказал правду? – нищий неожиданно, даже для себя самого заговорил как образованный человек, правильно строя фразы и избегая просторечивых оборотов.
Торговец низко наклонился к единственному уху своего собеседника и почти неслышно, одними губами произнес:
- Я тебе верю. Скажи, что такое Ад?
Калека громко расхохотался и театральным голосом, громко, чтобы все слышали прокричал:
- Нашему падре сегодняшняя проповедь удалась! Теперь он будет бояться страшного суда не в одиночку!
Схватил торговца за шею, еще больше приблизил к себе и прошептал ему прямо в ухо:
- Тебе сейчас так страшно, что мечтаешь ты только об одном – оказаться на коленях у матери и услышать, что дурной сон закончится, ты проснешься, и все станет хорошо, как было. Зачем тебе знать про Ад? Церкви много жертвуешь? – отстранил от себя, вперился немигающим взглядом, а потом неожиданно ласково погладил по голове.
- Все, что зарабатываю. И еще добавляю.
- Да ты совсем дурак, - все также тихо произнес попрошайка, а потом оглядел собравшихся зевак и опять повысил голос:
- Посмотрите на него, он пытается подкупить Господа!
Обладателю дорогих башмаков стало совсем плохо, он грузно опустился рядом и закрыл лицо руками.
Нищему стал совсем неинтересен этот собеседник и он заговорил, обращаясь уже ко всей толпе, что собралась вокруг:
- Смерти боитесь? А знаете почему? Нет? А я знаю. Страшно вам, потому, что не знаете, что дальше с вами будет. Верите в сказки про сковородки и котлы с кипящей смолой и еще больше боитесь, и друг дружке рассказываете, чтобы вместе бояться. А когда вместе – уже не так страшно. Только нет никаких сковородок. Вот этот, - и кивнул в сторону торговца, очень хотел узнать, что такое ад. А почему? Потому, что душа его испугалась. Не хочет его душа в ад попасть, но все равно попадет. Плохую жизнь она прожила, все заповеди нарушила. И нет ей места там, - и показал поднятой рукой куда-то вверх. Вот помрет он, а душа снова сюда вернется, в новое тело поселится, только помнить ничего не будет про эту жизнь и про остальные жизни тоже помнить не будет - специально, чтобы подсказок не было. Потому, что здесь и есть настоящий ад. Да, здесь на земле. И не вырваться отсюда никому ….
Он не мог вспомнить, что говорил дальше - ему были уже безразличны все эти люди, он кричал о своем, жаловался, негодовал, но безо всякой надежды – просто, чтобы выговориться после долгого молчания. Ярость покинула его, временное безумие больше не спасало, и потому он просто швырял в толпу свою боль, веря, что так ее станет меньше.
Над площадью повисла тишина. Никто ничего не понял в этой странной проповеди, но каждый ухватился за какое-то слово или фразу, услышал в этом ответ на свои вопросы и обрадовался тому, что появилась надежда.
К нищему выстроилась очередь. К его ногам посыпались подношения: кусок хлеба, початая бутыль вина, мелкие деньги. Торговец наконец очнулся, не вставая обнял, расцеловал в обе щеки, а потом поднялся, припечатал со стуком к ногам калеки тугой кошель и уверенной походкой двинулся прочь.
|
|
|
|
29.08.2012, 02:14
|
#16
|
тощий злюка
Регистрация: 10.04.2007
Адрес: Москва
Сообщений: 7,897
|
Re: Плотина
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
Все в ней говорило за то, что она сочувствует, переживает и хочет помочь и утешить по-простому, по-женски.
|
о том - иначе звучит "местечково", неверно.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
Круглое плоское лицо, маленькие узкие как будто заплывшие глазки, отсутствие воды для элементарного умывания, общий шок от пережитого – все слилось для него в нескрываемый ужас,
|
Забавно выглядит перечисление "разномастных" понятий.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
а «молодежь» откровенно разулыбалась.
|
Как фикса не на своём месте, лезет в глаза это слово. Просторечное слишком на общем фоне.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
Сделав по инерции еще сотню шагов, остановился, присел, не снимая лыжи
|
кого? чего? - род. падеж. А то он будто на одной лыже шёл...
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
Сделав по инерции еще сотню шагов, остановился, присел, не снимая лыжи и понял, что больше всего на свете хочет спать.
|
Как-то сомнительно, что желание спать навалилось на ЛГ внезапно - ведь есть и такое выражение: "спать на ходу"...
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
Свернувшись калачиком вокруг чахлой сосны
|
ЛГ засыпает на холоде, верно? Он, скорее всего, привалился бы спиной к дереву, от ветра. А так странная картинка получается...
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
продолжал свое неторопливое путешествие вдоль озера, чуть отдалившись от него, но не слишком.
|
"Слишком". Здесь это слово не очень подходит. Предложение можно ужать почти вдвое, без ущерба для информативности.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
- Да, все те же вопросы – подумал Матвей, придирчиво разглядывая едва заметный путь наверх и, призывая весь свой опыт в надежде оценить неизбежный спуск на той стороне.
|
Прямую речь ЛГ, если он размышляет (т.е. внутренний монолог), лучше отграничивать кавычками.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
Слышалась французская речь. Он сидел на ступеньках, как сейчас, прислонившись к изъеденной временем каменной колонне и отстраненно наблюдал за выходящими. Один из нескольких попрошаек, но в отличие от них настоящий калека – урод.
|
Покрутить надо этот фрагмент, чтобы появилась согласованность между предложениями, а то ЛГ будто наблюдает своё тело со стороны, он и урод - разные люди.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
А все это пойло, что притащили вчера подельники по ремеслу
|
Это всё пойло - так лучше будет выглядеть начало предложения, во всяком случае, более связно.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном
Он никак не мог выбрать правильную линию поведения.
|
Сухой язык, словно из учебника по психологии.
Вот диалогу нищего и торговца поверил, будто у сцены в театре сидел)) Живо, достоверно, однако в начале этот фрагмент, будто поезд, набирал ход.)
Общо: чрезмерно затянуто, избыточное внимание уделено деталям (автор ударился в другую крайность: от увлечения чисто сюжетной линией - к прорисовке мелочей, вплоть до подробного описания действий ЛГ в коротких отрезках времени, что утомило меня даже как читателя (сугубо субъективное ощущение); "рваность", рывки действия, когда жизни героя, практически не связанные текстовыми переходами, перепрыгивают одна в другую. Длинноты, длинноты... Сжимать надо, обязательно! А так снова выглядит сыро, ещё сырее, нежели вначале. Язык повествования разный (ощущение такое, будто автор садился за работу и в разном настроении, и в разное время суток, даже, наверное, в разной степени насыщения - настолько неровность ощутима)). Работы здесь полно. Откачивайте "воду", которую налили - Интернет не любит таких длиннот. Если только это не предназначено для электронных "читалок", чтобы это читалось в метро и прочих местах "между делом" (по прихоти судьбы вынужден последнее время часто ездить в метро, так там у большинства читающих в лэптопах именно подобное - или фэнтези, или детективы, или фантастика, причём, ещё худшего качества))) Нет, не работать - тут пахать надо. Удачи в труде.
Последний раз редактировалось Peccator; 29.08.2012 в 02:19.
|
|
|
|
29.08.2012, 11:39
|
#17
|
Безнадёжный случай
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522
|
Re: Плотина
Peccator, Сразу большое спасибо за помощь. Большинство замечаний принимаю, но (автор ударился в другую крайность: от увлечения чисто сюжетной линией - к прорисовке мелочей, вплоть до подробного описания действий ЛГ в коротких отрезках времени, что утомило меня даже как читателя (сугубо субъективное ощущение); "рваность", рывки действия, когда жизни героя, практически не связанные текстовыми переходами, перепрыгивают одна в другую. Длинноты, длинноты... Сжимать надо, обязательно!) приведенное выше без комментария оставить не могу. Итак, на настоящий момент мы имеем два отрывка говорящих про ЛГ в настоящем, т.е. описание его путешествия. Длиннот здесь не увидел. Далее два эпизода из его прошлых жизней. Эти эпизоды, как и последующие нужны для того, чтобы подвести читателя к развязке. Чтобы ЛГ в его нынешнем состоянии был логичен, т.е. было понятно почему он такой. Поэтому, если можно поконкретней - где "вода", да еще в таком количестве, что "утомила".
Далее, разное настроение (и наверно стиль) продиктованы разными ситуациями, в которые попадает ЛГ и тем, что от эпизода к эпизоду меняется он сам. Мне как автору тоже приходится вживаться в каждую "картинку". Может это минус, но пока я на нем не спотыкаюсь.
Еще раз спасибо. Будем продолжать.
|
|
|
|
04.09.2012, 01:13
|
#18
|
Безнадёжный случай
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522
|
Re: Плотина
(поправил пользуясь помощью, немного добавил и вот это добавленное смущает. Кто поможет еще?)
- Застрял.
Он решил попробовать это слово на вкус. Пожевал губами, покрутил языком, прижал к верхнему небу и сделал вывод:
- Точное слово. На одной из этих согласных нет нет, да и споткнешься и застрянешь.
Ему стало немного любопытно. Откуда вдруг этот интерес к словам, к звукам.
- Ну, слово и слово. Миллион раз произнесено и одобрено в качестве наиболее подходящего. Хорошее слово. Вот только чего это я взялся за старое?
Подошел к воде, присел, потрогал рукой и задумался:
- Как я себя назвал в этот раз? Матвей? Почему Матвей?
Он еще не до конца свыкся с этим телом, не успел еще приспособить под себя этот мозг и потому испытывал определенные трудности. Впрочем, вполне привычные.
Чтобы отвлечься, он встал и огляделся:
- Красивое озеро, но какое-то неправильное. Не должно быть здесь такого озера.
Шумная горная река, вдоль которой он спускался уже второй день вдруг резко замедлила свой бег, разлилась и успокоилась. Где-то впереди была преграда. Но какая? В этих старых горах вода давно бы уже преодолела любое препятствие.
- Значит, пойдем вперед и узнаем, что это за озеро такое любопытное – произнес он вслух и улыбнулся.
Ему опять подвернулось удачное слово. Именно любопытство, чистое отстраненное не направленное ни на что конкретно, двигало им в этот раз. Он ощущал себя ребенком, с явным удовольствием изучающим окружающий мир и себя самого.
- Такое со мной впервые, - подумал он осторожно пробираясь по крутому берегу, - или нет?
Опять заныла память, закружились, заплясали калейдоскопом перед глазами картинки, он споткнулся, помотал головой стараясь отогнать наваждение и понял, что сегодня будет вечер воспоминаний. Снял рюкзак, открыл, вывалил на пожухлую осеннюю траву нехитрое содержимое и начал готовиться к ночлегу ….
Небольшой костерок догорал, изредка потрескивая и бросая в темное небо медленные ленивые искры, а он сидел с закрытыми глазами, немного покачиваясь, негромко мычал что-то заунывно мелодичное и снова проживал свои бесчисленные жизни.
Первая из них почему-то не запомнилась, а вот первая смерть - навсегда: подлый воровской нож в спину в пьяной драке в темном углу южного порта привел приговор в исполнение. Слева в груди жарко запекло, ноги подломились и он, корчась в агонии, пытался выплюнуть вместе с кровью посмертное проклятие, но вдруг очнулся в незнакомом доме, судорожно ощупал себя, вдохнул со всхлипом густой морозный воздух и понял – живой. Ему сразу захотелось поделиться своей радостью и неважно с кем. Вскочил, удивился мимоходом, что ложе было практически на полу, двинулся к выходу и остановился. То, что ему показалось вначале домом, на самом деле было остроконечным шатром, образованным длинными жердями с пришпиленными к ним шкурами каких-то животных. Верхушка шатра отсутствовала, служа, судя по всему дымоходом – очаг находился внутри строения. То, что кромешная ночь сменилась вдруг ранним утром его тоже смутило, но не сильно. Он вышел из этой странной хижины и замер – вокруг него, сколько хватало глаз, расстилалась белая холодная пустыня. Еще несколько десятков строений неотличимых друг от друга, низкорослые рогатые животные и люди одетые по погоде в меховые накидки. Его заметили, окликнули на незнакомом языке и это стало последней каплей. Радость от чудесного воскрешения испарилась как дыхание из его рта, и он понял – радоваться нечему. Все было чуждым, особенно язык. Ни единого знакомого звука. Это не могло быть человеческой речью, но, тем не менее, говорили люди.
Не рискуя произнести хотя бы слово в ответ, он улыбнулся как можно приветливее и, видимо, тоже сильно удивил окружающих. Несколько человек стали осторожно приближаться, не дойдя несколько шагов остановились пытливо глядя ему прямо в глаза и один из них снова произнес несколько слов, уже пугая не только звуками, но и интонациями. Единственное, что пришло ему на ум – еще раз улыбнуться, на этот раз, как будто извиняясь, похлопать себя рукой по голове, скорчить болезненную гримасу и юркнуть обратно в шатер ….
Тело. Новое тело отказалось слушаться и он, нелепо взмахнув руками, растянулся прямо на входе и уже ползком забрался внутрь. В прошлой жизни, от которой не осталось никаких воспоминаний, он был крепышом роста существенно ниже среднего, а сейчас предстал долговязым переростком. Сами руки и ноги знали, как надо двигаться, но это было так необычно, что он пытался контролировать каждый шаг и жест и только мешал своим участием. Кое – как забравшись в это причудливое строение, он тщательно закрыл за собой вход, отодвинулся в темный угол и стал ждать дальнейших неприятностей. Мысли роем крутились в голове, но никак не хотели складываться в слова. Было очень одиноко и тоскливо.
Весь день он провел в своей хижине не рискуя хотя бы высунуться наружу и чувствовал себя не то зверем, пойманным в хитроумную ловушку, не то воином, попавшим в осаду. Ночь не принесла облегчения – стало еще хуже. В шатер зашла женщина, по хозяйски огляделась, приветливо улыбнулась и без предисловий молча стала раздеваться, подошла почти уже голая произнося нараспев какие-то слова на все том же диком языке, присела рядом глядя на него и взяла за руку. Все в ней говорило о том, что она сочувствует, переживает и хочет помочь и утешить по-простому, по-женски. Он тоже все понял, его новое тело откликнулось, но кроме ужаса не испытал ничего. За прошедший день он немного освоился и уже знал, что внешне мало отличается от местных жителей, но эта женщина, судя по всему жена доставшаяся в наследство, ничего кроме омерзения, в смысле физической близости, не вызывала. Круглое плоское лицо, маленькие узкие как будто заплывшие глазки, отсутствие воды для элементарного умывания, общий шок от пережитого – все слилось для него в нескрываемый ужас, и женщина поняла, а он укрылся, как мог плохо выделанными шкурами, забился в дальний угол, тихо заскулил от отчаяния и уже не слышал как «жена» выскользнула на улицу и громко с обидой что-то сказала.
Так началась для него вторая человеческая жизнь.
Весь следующий день становище бурлило: то и дело местные жители собирались по нескольку человек и что-то обсуждали. Иногда выглядывая наружу сквозь небольшие щели, сделал очевидный вывод - причиной всей этой суматохи был он.
А сам находился уже на грани помешательства. Слишком стремительно все поменялось. Люди, предметы, сама природа - чужие, враждебные, непредставимые.
Молодое сильное тело хотело еды. Он начал рыться в припасах, нашел то, что вызывало наименьшее отвращение и кое-как насытился. За весь день никто не посетил его новое жилище.
Сон никак не приходил и только под утро он забылся, но тут же был разбужен – трое мужчин в цветастых одеяниях поставили его на ноги, молча указали на приличных размеров кучу все тех же шкур и с достоинством удалились. Плохо соображая, что к чему, машинально оделся, вяло удивился - все детали одежды оказались на своих местах, прошелся взад вперед и все так же отстраненно отметил, что одежда удобная.
На улице его ожидала целая процессия. Впереди стояли четверо старейшин. Их лица, словно маски высеченные из старого светло-коричневого дерева, не выражали никаких эмоций. Чуть сзади мужчины помоложе. Вот эти не скрывали своей радости: видать не задались у его предшественника отношения с соплеменниками. Еще дальше женщины разных возрастов. Среди них он узнал свою «жену», она стояла, опустив голову и краска стыда то и дело набегала на ее лицо.
Один из первой четверки сделал короткий шаг вперед, чуть приподнял кривой посох, на который опирался пока длилась пауза и отрывисто произнес несколько слов. Трое других старейшин согласно кивнули, а «молодежь» возбужденно загомонила. Женщины скорбно вздохнули, вожди степенно удалились, «недруги» зашли с боков и отрезали путь в хижину. «Жена» быстро подскочила к нему, что-то произнесла и, предупредив возможный ответ, поднесла к его лицу раскрытую ладонь, после чего поспешно прошла в шатер и, буквально через полминуты вернулась, держа в одной руке странные широкие короткие доски с загнутыми концами, а в другой плотно набитый кожаный узелок.
Сцена прощания получилась скомканной: женщина прилаживала к его ногам эти доски, боясь поднять на него взгляд, потом распрямилась, ткнулась в плечо зареванным лицом, оттолкнула и показала рукой куда-то в направлении «юга», судя по расположению Солнца, а он наконец-то улыбнулся – от него отстали, пусть даже и выгнали, и теперь можно не спеша обо всем подумать и разобраться: что же с ним произошло.
Длинные тренированные ноги быстро уносили его от становища. Он был слишком занят своими эмоциями, чтобы вмешиваться в процесс ходьбы на лыжах, и скоро превратился в едва различимую темную точку на фоне искрящегося снега.
На месте прощания остались двое, судя по внешности – ровесники. Один, коренастый и плотный, заслонив глаза рукой произнес:
- Всю жизнь был ненормальным, а теперь и вовсе лишился рассудка.
Помолчал и закончил:
- Вовремя духи покинули его. Теперь всем станет спокойней.
Второй, повыше и потоньше, не разделяя мнения собеседника, печально возразил:
- Жалко его. Не выживет.
Крепыш вскинулся:
- А стал бы он вождем? Ведь все к этому шло. Сам подумай. Все правильно и справедливо. Дары готовить надо. Праздник у нас.
|
|
|
|
04.09.2012, 01:16
|
#19
|
Безнадёжный случай
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522
|
Re: Плотина
Невысокое холодное Солнце клонилось к закату, голод все больше одолевал и он, не останавливаясь, прямо на ходу снял с плеч туго набитый кожаный узелок и, держа в зубах меховые рукавицы, расслабил завязки. Внутри была еда. На мгновение ему стало жаль свою новоявленную жену – зря он так обошелся с ней, но потом сразу забыл и стал запихивать в рот все без разбору. Минут через пять остановился, зачерпнул пригоршню снега, немного подержал в руке, зябко ежась от неприятного и незнакомого ощущения, и «запил» свой сухой паек.
Всю ночь шел без остановок, повинуясь звериному чутью своего нового тела, и в который уже раз пытался собрать вместе обрывки мыслей, чтобы сделать хоть какой-нибудь вывод, чтобы хоть как-то осознать все происходящее. Ничего не получалось. Он радовался тому, что вырвался из враждебного окружения, что предоставлен самому себе и на этом каждый раз спотыкался и останавливался в своих рассуждениях.
Ближе к полудню следующего дня мешочек с едой опустел, и легкая паника то и дело стала посещать его расслабленный разум. Но тут он заметил темную полоску прямо по ходу движения и как мог, ускорил шаг. Солнце уже зашло за горизонт, когда он добрался, наконец, до опушки низкорослого, как будто прибитого к земле леса. Сделав по инерции еще сотню шагов, остановился, присел, не снимая лыж, и тут из него как будто выпустили воздух. Он понял, что смертельно устал, проголодался, уже замерзает, но больше всего на свете хочет спать. Ни голод, ни холод не занимали его чувства в такой степени. Только спать, прямо сейчас. Он помнил, что во сне всегда согревался, как бы холодно до этого не было, а пропитание он себе добудет потом, когда выспится. Прислонившись чахлой сосне он закрыл глаза и представил себе море, белый песок и жаркое южное Солнце. На заснеженном лице проступила блаженная улыбка, дыхание стало ровным, а потом и оно прекратилось….
Не открывая глаз пошевелил пальцами рук, ног, перевернулся на спину и почуял знакомый запах. Запах моря, рыбы и еще чего-то сладкого, неуловимого. Захотел было вскочить, броситься куда-то, но вместо этого осторожно поднялся, огляделся вокруг, осмотрел себя и крадучись подошел к выходу из деревянной лачуги, сколоченной из грубых неотесанных досок. Осторожно открыл дверь, выставил наружу голову, покрутил ею туда-сюда, и только потом вышел на каменистый берег. В полусотне шагов от него ленивые невысокие волны не спеша набегали на гладкую гальку укрытую то здесь, то там небольшими кучками гниющих водорослей, чуть ближе стояла добротная рыбацкая лодка, а правее сушились рыболовные снасти.
Вокруг не было ни души. Он расхохотался, сделал несколько шагов вперед и с удовольствием потянулся, до хруста в суставах….
Матвей продолжал свое неторопливое путешествие вдоль озера, чуть отдалившись от него, но отчетливо ощущая близость воды. Осень полностью вступила в свои права, радуя теплым Солнцем недлинными днями и бодря легким морозцем тихими прозрачными ночами. Ночной мороз совсем не беспокоил. С его опытом выживания в любых условиях это был сущий пустяк. Попади сейчас в ту самую лютую тундру, что встретилась в самом начале его жизненного пути, он тоже не испытал бы никаких трудностей.
То тут, то там на пути стали попадаться огромные валуны и наконец, дорогу преградил отрог, почти вертикально вздымавшийся в небо. Прикинув его высоту, решил спуститься к воде в надежде преодолеть нежданное препятствие вплавь. Увиденное не обрадовало – каменная гряда, постепенно понижаясь, ныряла в спокойную голубую воду километрах в двух от берега. Строить плот и вверять свою жизнь в руки непредсказуемой горной погоде совсем не хотелось, и он решил подняться повыше и поискать перевал или, хотя бы более менее удобный способ преодолеть каменную стену.
Воспоминания полностью захватили его, и сознание незаметно разделилось на две неравные части: большая постоянно пребывала в прошлом, а меньшая чисто автоматически помогала продвигаться вперед в настоящем, изредка включаясь и привлекая к себе повышенное внимание.
От той второй или третьей своей жизни, в теле рыбака, не осталось ничего, кроме ощущения спокойствия и тихой радости. Все было размеренно и предсказуемо. Ему нужна была эта передышка, и он получил ее. Все последующие перевоплощения воспринимал уже как должное, но, все еще волнуясь в ожидании – какой новый сюрприз приготовила его необычная Судьба. Каждая следующая жизнь не отличалась особой продолжительностью – лет пятнадцать, не больше, он веселился или отдыхал, не успевая пресытиться и мнил себя божеством, случайно оказавшимся среди простых смертных, но старался ничем не выдавать свою особенность и постепенно преуспел в этом. Но не до конца – кто-то словно подталкивал его к размышлениям, мягко, но настойчиво, задавая одни и те же вопросы и терпеливо ждал простых и понятных ответов. Почему он не может по-настоящему умереть, и каждый раз возрождается в новом теле, сохраняя при этом память? Почему это тело всегда принадлежит мужчине – молодому или уже пожившему, но только мужчине? Что происходит с его предшественником? И, наконец, за какие такие подвиги он получил этот подарок? Относительно последнего вопроса, кстати, стали появляться сомнения – подарок ли это?
«Да, все те же вопросы» – подумал Матвей, придирчиво разглядывая едва заметный путь наверх и, призывая весь свой опыт в надежде оценить неизбежный спуск на той стороне.
Он поднимался в гору уже третий день, все чаще размышляя: не стоило ли плюнуть на свою осторожность и все-таки построить плот.
- Впрочем, нет. На один вопрос я уже ответил: не подарок, совсем не подарок. Застрял – точное слово.
|
|
|
|
04.09.2012, 01:17
|
#20
|
Безнадёжный случай
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522
|
Re: Плотина
Он опустился на колени, потом привалился спиной ко все еще теплому валуну, впадины которого образовывали удобные ступени, вытянул ноги и закрыл глаза. Снова перед ним появились картинки, только теперь они не мелькали в хаотичном порядке, а медленно проплывали перед его мысленным взором. Одна из них привлекла внимание, и он погрузился в нее целиком, ощутил другие совсем не таежные запахи и услышал голоса….
Люди, кто поодиночке, кто парами выходили из приземистого католического храма. Слышалась французская речь. Он сидел на ступеньках, как сейчас, прислонившись к изъеденной временем каменной колонне и отстраненно наблюдал за выходящими. Вокруг него расположились такие же попрошайки, но только он был настоящим калекой – уродом. Уродом с самого рождения. Мощный торс, длинные сильные руки и детские маленькие скрюченные ножки, и вечно лысая голова без одного уха.
И эта лысая безухая голова сейчас вся была налита болью. Нет, не болела, а раскалывалась и гудела при этом как растревоженный улей, и он боялся даже пошевелить ею – так сильно было ощущение, что достаточно одного движения и она взорвется. А все пойло, что притащили вчера подельники по ремеслу. Устав, опустил взгляд на брусчатую мостовую и спустя время обнаружил подле себя дорогие башмаки с позолоченными пряжками. Любопытство преодолело боль и дурноту, и теперь он разглядывал обладателя башмаков целиком: дорогой костюм, изрядное брюхо и надменный, чуть брезгливый взгляд обращенный к нему.
- Чего уставился? - просипел калека. Сейчас ему не нужны были подаяния, потому и говорил без обычных просящих и униженных ноток в голосе, а наоборот с плохо скрываемым раздражением.
Нарядный господин, судя по всему преуспевающий торговец, снизошел до ответа и, как будто удивляясь этому спросил:
- Ты, говорят, блаженный. С самим Господом разговариваешь?
- Всякое брешут от безделья. А тебе что за интерес?
- Спросить у тебя кое-что хочу, только сомневаюсь, что ответить сумеешь.
Торговец старательно подчеркивал всю разницу между ними - принял расслабленную позу и ронял слова как можно небрежнее и словно с неохотой, но тем очевиднее для попрошайки был страх, который буквально сочился из каждой поры тучного тела его надменного собеседника.
- А ты спроси, а там и поглядим - кто что умеет, - произнес с усмешкой калека, радуясь тому, что головная боль постепенно стихает и окружающий мир снова наполняется привычными красками.
- Расскажи мне про загробную жизнь, - наконец собрался с духом торговец.
- Значит, я расскажу, а ты мне возьмешь и сразу поверишь? – попрошайка уже не скрывал иронию.
- Эээ … - не нашелся, что ответить богато одетый господин. Он растерялся и уже не понимал как себя вести. Беседа вдруг приняла для него доверительный характер, а зевак собравшихся вокруг становилось все больше.
- Но ты же знаешь, что все слова – ложь, - уродец стал хозяином положения и не скрывал своего превосходства. Вот ты задаешь мне сейчас глупые вопросы и сам это знаешь, а спросить о том, что для тебя по-настоящему важно не хочешь и все ходишь вокруг да около, все юлишь и врешь, только бестолку, потому что вижу я тебя насквозь. А вот ты меня не видишь. Как же ты поймешь, где я соврал, а где сказал правду? – нищий неожиданно, даже для себя самого заговорил как образованный человек, правильно строя фразы и избегая просторечивых оборотов.
Торговец низко наклонился к единственному уху своего собеседника и почти неслышно, одними губами произнес:
- Я тебе верю. Скажи, что такое Ад?
Калека громко расхохотался и театральным голосом, громко, чтобы все слышали прокричал:
- Нашему падре сегодняшняя проповедь удалась! Теперь он будет бояться страшного суда не в одиночку!
Схватил торговца за шею, еще больше приблизил к себе и прошептал ему прямо в ухо:
- Тебе сейчас так страшно, что мечтаешь ты только об одном – оказаться на коленях у матери и услышать, что дурной сон закончится, ты проснешься, и все станет хорошо, как было. Зачем тебе знать про Ад? Церкви много жертвуешь? – отстранил от себя, вперился немигающим взглядом, а потом неожиданно ласково погладил по голове.
- Все, что зарабатываю. И еще добавляю.
- Да ты совсем дурак, - все также тихо произнес попрошайка, а потом оглядел собравшихся зевак и опять повысил голос:
- Посмотрите на него, он пытается подкупить Господа!
Обладателю дорогих башмаков стало совсем плохо, он грузно опустился рядом и закрыл лицо руками.
Нищий сначала тихо и вкрадчиво, так что было слышно дыхание, а потом все громче и громче заговорил, обращаясь ко всей толпе, что собралась вокруг:
- Смерти боитесь? А знаете почему? Нет? А я знаю. Страшно вам, потому, что не знаете, что дальше с вами будет. Верите в сказки про сковородки и котлы с кипящей смолой и еще больше боитесь, и друг дружке рассказываете, чтобы вместе бояться. А когда вместе – уже не так страшно. Только нет никаких сковородок. Вот этот, - и кивнул в сторону торговца, очень хотел узнать, что такое ад. А почему? Потому, что душа его испугалась. Не хочет его душа в ад попасть, но все равно попадет. Плохую жизнь она прожила, все заповеди нарушила. И нет ей места там, - и показал поднятой рукой куда-то вверх. Вот помрет он, а душа снова сюда вернется, в новое тело поселится, только помнить ничего не будет про эту жизнь и про остальные жизни тоже помнить не будет - специально, чтобы подсказок не было. Потому, что здесь и есть настоящий ад. Да, здесь на земле. И не вырваться отсюда никому ….
Он не мог вспомнить, что говорил дальше - ему были уже безразличны все эти люди, он кричал о своем, жаловался, негодовал, но безо всякой надежды – просто, чтобы выговориться после долгого молчания. Ярость покинула его, временное безумие больше не спасало, и потому он просто швырял в толпу свою боль, веря, что так ее станет меньше.
Над площадью повисла тишина. Никто ничего не понял в этой странной проповеди, но каждый ухватился за какое-то слово или фразу, услышал в этом ответ на свои вопросы и обрадовался тому, что появилась надежда.
К нищему выстроилась очередь. К его ногам посыпались подношения: кусок хлеба, початая бутыль вина, мелкие деньги. Торговец наконец очнулся, не вставая обнял, расцеловал в обе щеки, а потом поднялся, припечатал со стуком к ногам калеки тугой кошель и уверенной походкой двинулся прочь….
Матвей все сидел на теплом удобном камне, гладил машинально отполированный временем базальт и размышлял:
- Похоже, именно тогда я потерял последнюю надежду. Хотя нет, это случилось раньше.
Мимолетно вспомнился столичный испанский монастырь. Такие как он были тогда в особом почете у монашенской братии.
- Святая инквизиция. Да уж, что было, то было.
Он делал свое кровавое дело методично и ответственно, не утрачивая интереса к самому процессу пыток, потому что каждый раз знал: еще немного и наступит его время. Время, когда он останется наедине с приговоренным и начнет задавать свои вопросы.
Щуплый, среднего роста, блеклый и невыразительный. Водянистый прозрачный взгляд. Никакой выдающейся мускулатуры, да и зачем она, когда придумано столько замечательных хитроумных устройств. Только руки выдавали его – нервные, чувствительные как у слепого, они могли выразить сосредоточенность, заинтересованность, а когда внезапно останавливались – тяжелый немигающий взгляд. Его боялись значительно больше смерти, а еще больше боялись официального окончания допроса, когда палач откладывал в сторону инструменты, вытирал свои замечательные руки грязной тряпкой и слегка шепелявым голосом сам начинал разговаривать с испытуемым.
В этот момент заключенные, все как один, начинали любить его словно отца и мать вместе взятых, готовы были согласиться на все лишь бы порадовать. Во время разговора он гладил своими пальцами лица собеседников, прикрыв глаза, и действительно был похож на слепого. Слепого человека, который очень тоскует о чем-то далеком и несбыточном – так безнадежны и беззащитны были подрагивания его рук. Словно последний вздох умирающего.
Животный страх смешивался с состраданием в готовности сотворить чудо и избавить от мучений своего палача, но тщетно. Никто из этих бедняг так и не понял, что от них требуется.
А вопросы были, казалось, самые простые: сколько раз душа собеседника возрождалась в новом теле, при каких обстоятельствах, какие это были тела, что было в промежутке между смертью и новым рождением, и что удалось запомнить из прошлых воплощений. Несчастные пытались понять смысл этих вопросов, призывали на помощь все, что могли, но каждый раз терялись, вставая перед проблемой: кто более безумен и одолеваем дьяволом – они или палач?
Десятки и сотни разговоров, допросов и даже пыток не дали ничего. Никто ни в чем не сознался, и пришлось принять как данность – он такой один.
Его душили ярость от бессилия и зависть от осознания чего он лишен.
- Да, именно тогда я все понял, а все остальное только вялая отрыжка.
|
|
|
|
|
|
Ваши права в разделе
|
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения
HTML код Выкл.
|
|
|
|
Текущее время: 14:26. Часовой пояс GMT +3.
|
|
|
|