Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка

Вернуться   Стихи, современная поэзия, проза - литературный портал Неогранка, форум > Лечебный корпус > Амбулатория



Ответ
 
Опции темы

Плотина

Старый 14.08.2012, 21:47   #11
Безнадёжный случай
 
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522

Re: Плотина


(продолжаем разговор)

- Застрял.
Он решил попробовать это слово на вкус. Пожевал губами, покрутил языком, прижал к верхнему небу и сделал вывод:
- Точное слово. На одной из этих согласных нет нет, да и споткнешься и застрянешь.
Ему стало немного любопытно. Откуда вдруг этот интерес к словам, к звукам.
- Ну, слово и слово. Миллион раз произнесено и одобрено в качестве наиболее подходящего. Хорошее слово. Вот только чего это я взялся за старое?
Подошел к воде, присел, потрогал рукой и задумался:
- Как я себя назвал в этот раз? Матвей? Почему Матвей?
Он еще не до конца свыкся с этим телом, не успел еще приспособить под себя этот мозг и потому испытывал определенные трудности. Впрочем, вполне привычные.
Чтобы отвлечься, он встал и огляделся:
- Красивое озеро, но какое-то неправильное. Не должно быть здесь такого озера.
Шумная горная река, вдоль которой он спускался уже второй день вдруг резко замедлила свой бег, разлилась и успокоилась. Где-то впереди была преграда. Но какая? В этих старых горах вода давно бы уже преодолела любое препятствие.
- Значит, пойдем вперед и узнаем, что это за озеро такое любопытное – произнес он вслух и улыбнулся.
Ему опять подвернулось удачное слово. Именно любопытство, чистое отстраненное не направленное ни на что конкретно, двигало им в этот раз. Он ощущал себя ребенком, с явным удовольствием изучающим окружающий мир и себя самого.
- Такое со мной впервые, - подумал он осторожно пробираясь по крутому берегу, - или нет?
Опять заныла память, закружились калейдоскопом перед глазами картинки, он споткнулся, помотал головой стараясь отогнать наваждение и понял, что сегодня будет вечер воспоминаний. Снял рюкзак, открыл, вывалил на пожухлую осеннюю траву нехитрое содержимое и начал готовиться к ночлегу ….
Небольшой костерок догорал, изредка потрескивая и бросая в темное небо медленные ленивые искры, а он сидел с закрытыми глазами, немного покачиваясь, негромко мычал что-то заунывно мелодичное и снова проживал свои бесчисленные жизни.
Первая из них почему-то не запомнилась, а вот первая смерть - навсегда: подлый воровской нож в спину в пьяной драке в темном углу южного порта привел приговор в исполнение. Слева в груди жарко запекло, ноги подломились и он, корчась в агонии, пытался выплюнуть вместе с кровью посмертное проклятие, но вдруг очнулся в незнакомом доме, судорожно ощупал себя, вдохнул со всхлипом густой морозный воздух и понял – живой. Ему сразу захотелось поделиться своей радостью и неважно с кем. Вскочил, удивился мимоходом, что ложе было практически на полу, двинулся к выходу и остановился. То, что ему показалось вначале домом, на самом деле было остроконечным шатром, образованным длинными жердями с пришпиленными к ним шкурами каких-то животных. Верхушка шатра отсутствовала, служа, судя по всему дымоходом – очаг находился внутри строения. То, что кромешная ночь сменилась вдруг ранним утром его тоже смутило, но не сильно. Он вышел из этой странной хижины и замер – вокруг него, сколько хватало глаз, расстилалась белая холодная пустыня. Еще несколько десятков строений неотличимых друг от друга, низкорослые рогатые животные и люди одетые по погоде в меховые накидки. Его заметили, окликнули на незнакомом языке и это стало последней каплей. Радость от чудесного воскрешения испарилась как дыхание из его рта, и он понял – радоваться нечему. Все было чуждым, особенно язык. Ни единого знакомого звука. Это не могло быть человеческой речью, но, тем не менее, говорили люди.
Не рискуя произнести хотя бы слово в ответ, он улыбнулся как можно приветливее и, видимо, тоже сильно удивил окружающих. Несколько человек стали осторожно приближаться, не дойдя несколько шагов остановились пытливо глядя ему прямо в глаза и один из них снова произнес несколько слов, уже пугая не только звуками, но и интонациями. Единственное, что пришло ему на ум – еще раз улыбнуться, на этот раз, как будто извиняясь, похлопать себя рукой по голове, скорчить болезненную гримасу и юркнуть обратно в шатер ….
Тело. Новое тело отказалось слушаться и он, нелепо взмахнув руками, растянулся прямо на входе и уже ползком забрался внутрь. В прошлой жизни, от которой не осталось никаких воспоминаний, он был крепышом роста существенно ниже среднего, а сейчас предстал долговязым переростком. Сами руки и ноги знали, как надо двигаться, но это было так необычно, что он пытался контролировать каждый шаг и жест и только мешал своим участием.
Весь день он провел в своей хижине не рискуя хотя бы высунуться наружу и чувствовал себя не то зверем, пойманным в хитроумную ловушку, не то воином, попавшим в осаду. Ночь не принесла облегчения – стало еще хуже. В шатер зашла женщина, по хозяйски огляделась, приветливо улыбнулась и без предисловий молча стала раздеваться, подошла почти уже голая произнося нараспев какие-то слова на все том же диком языке, присела рядом глядя на него и взяла за руку. Все в ней говорило за то, что она сочувствует, переживает и хочет помочь и утешить по-простому, по-женски. Он тоже все понял, его новое тело откликнулось, но кроме ужаса не испытал ничего. За прошедший день он немного освоился и уже знал, что внешне мало отличается от местных жителей, но эта женщина, судя по всему жена доставшаяся в наследство, ничего кроме омерзения, в смысле физической близости, не вызывала. Круглое плоское лицо, маленькие узкие как будто заплывшие глазки, отсутствие воды для элементарного умывания, общий шок от пережитого – все слилось для него в нескрываемый ужас, и женщина поняла, а он укрылся, как мог плохо выделанными шкурами, забился в дальний угол и тихо заскулил от отчаяния.
Так началась для него вторая человеческая жизнь.
Весь следующий день становище бурлило: то и дело местные жители собирались по нескольку человек и что-то громко обсуждали. Иногда выглядывая наружу сквозь небольшие щели, сделал очевидный вывод - причиной всей этой суматохи был он.
А сам находился уже на грани помешательства. Слишком стремительно все поменялось. Люди, предметы, сама природа - чужие, враждебные, непредставимые.
Молодое сильное тело хотело еды. Он начал рыться в припасах, нашел то, что вызывало наименьшее отвращение и кое-как насытился. За весь день никто не посетил его новое жилище.
Сон никак не приходил и только под утро он забылся, но тут же был разбужен – трое мужчин в цветастых одеяниях поставили его на ноги, молча указали на приличных размеров кучу все тех же шкур и с достоинством удалились. Плохо соображая, что к чему, машинально оделся, вяло удивился - все детали одежды оказались на своих местах, прошелся взад вперед и все так же отстраненно отметил, что одежда удобная.
На улице его ожидала целая процессия. Впереди стояли четверо старейшин. Их лица, словно маски высеченные из старого светло-коричневого дерева, не выражали никаких эмоций. Чуть сзади мужчины помоложе. Вот эти не скрывали своей радости: видать не задались у его предшественника отношения с соплеменниками. Еще дальше женщины разных возрастов. Среди них он узнал свою «жену», она стояла, опустив голову и краска стыда то и дело набегала на ее лицо.
Один из первой четверки сделал короткий шаг вперед, чуть приподнял кривой посох, на который опирался пока длилась пауза и отрывисто произнес несколько слов. Трое других старейшин согласно кивнули, а «молодежь» откровенно разулыбалась. Женщины скорбно вздохнули, вожди степенно удалились, «недруги» зашли с боков и отрезали путь в хижину. «Жена» быстро подскочила к нему, что-то произнесла и, предупредив возможный ответ, поднесла к его лицу раскрытую ладонь, после чего поспешно прошла в шатер и, буквально через полминуты вернулась, держа в одной руке странные широкие короткие доски с загнутыми концами, а в другой плотно набитый кожаный узелок.
Сцена прощания получилась скомканной: женщина прилаживала к его ногам эти доски, боясь поднять на него взгляд, потом распрямилась, ткнулась в плечо зареванным лицом, оттолкнула и показала рукой куда-то в направлении «юга», как ему показалось, а он наконец-то улыбнулся – от него отстали, пусть даже и выгнали, и теперь сможет не спеша обо всем подумать и разобраться: что же с ним произошло.
Добрый Гном вне форума   Ответить с цитированием
Старый 14.08.2012, 23:42   #12
Безнадёжный случай
 
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522

Re: Плотина


Господа, о чем молчание? Начали так хорошо, конструктивно, можно сказать. А теперь - как воды в рот набрали. Сорри за горячность.)))
Добрый Гном вне форума   Ответить с цитированием
Старый 23.08.2012, 22:01   #13
Безнадёжный случай
 
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522

Re: Плотина


(Еще чуть чуть поправил и продолжил. Жду комментов)

- Застрял.
Он решил попробовать это слово на вкус. Пожевал губами, покрутил языком, прижал к верхнему небу и сделал вывод:
- Точное слово. На одной из этих согласных нет нет, да и споткнешься и застрянешь.
Ему стало немного любопытно. Откуда вдруг этот интерес к словам, к звукам.
- Ну, слово и слово. Миллион раз произнесено и одобрено в качестве наиболее подходящего. Хорошее слово. Вот только чего это я взялся за старое?
Подошел к воде, присел, потрогал рукой и задумался:
- Как я себя назвал в этот раз? Матвей? Почему Матвей?
Он еще не до конца свыкся с этим телом, не успел еще приспособить под себя этот мозг и потому испытывал определенные трудности. Впрочем, вполне привычные.
Чтобы отвлечься, он встал и огляделся:
- Красивое озеро, но какое-то неправильное. Не должно быть здесь такого озера.
Шумная горная река, вдоль которой он спускался уже второй день вдруг резко замедлила свой бег, разлилась и успокоилась. Где-то впереди была преграда. Но какая? В этих старых горах вода давно бы уже преодолела любое препятствие.
- Значит, пойдем вперед и узнаем, что это за озеро такое любопытное – произнес он вслух и улыбнулся.
Ему опять подвернулось удачное слово. Именно любопытство, чистое отстраненное не направленное ни на что конкретно, двигало им в этот раз. Он ощущал себя ребенком, с явным удовольствием изучающим окружающий мир и себя самого.
- Такое со мной впервые, - подумал он осторожно пробираясь по крутому берегу, - или нет?
Опять заныла память, закружились, заплясали калейдоскопом перед глазами картинки, он споткнулся, помотал головой стараясь отогнать наваждение и понял, что сегодня будет вечер воспоминаний. Снял рюкзак, открыл, вывалил на пожухлую осеннюю траву нехитрое содержимое и начал готовиться к ночлегу ….
Небольшой костерок догорал, изредка потрескивая и бросая в темное небо медленные ленивые искры, а он сидел с закрытыми глазами, немного покачиваясь, негромко мычал что-то заунывно мелодичное и снова проживал свои бесчисленные жизни.
Первая из них почему-то не запомнилась, а вот первая смерть - навсегда: подлый воровской нож в спину в пьяной драке в темном углу южного порта привел приговор в исполнение. Слева в груди жарко запекло, ноги подломились и он, корчась в агонии, пытался выплюнуть вместе с кровью посмертное проклятие, но вдруг очнулся в незнакомом доме, судорожно ощупал себя, вдохнул со всхлипом густой морозный воздух и понял – живой. Ему сразу захотелось поделиться своей радостью и неважно с кем. Вскочил, удивился мимоходом, что ложе было практически на полу, двинулся к выходу и остановился. То, что ему показалось вначале домом, на самом деле было остроконечным шатром, образованным длинными жердями с пришпиленными к ним шкурами каких-то животных. Верхушка шатра отсутствовала, служа, судя по всему дымоходом – очаг находился внутри строения. То, что кромешная ночь сменилась вдруг ранним утром его тоже смутило, но не сильно. Он вышел из этой странной хижины и замер – вокруг него, сколько хватало глаз, расстилалась белая холодная пустыня. Еще несколько десятков строений неотличимых друг от друга, низкорослые рогатые животные и люди одетые по погоде в меховые накидки. Его заметили, окликнули на незнакомом языке и это стало последней каплей. Радость от чудесного воскрешения испарилась как дыхание из его рта, и он понял – радоваться нечему. Все было чуждым, особенно язык. Ни единого знакомого звука. Это не могло быть человеческой речью, но, тем не менее, говорили люди.
Не рискуя произнести хотя бы слово в ответ, он улыбнулся как можно приветливее и, видимо, тоже сильно удивил окружающих. Несколько человек стали осторожно приближаться, не дойдя несколько шагов остановились пытливо глядя ему прямо в глаза и один из них снова произнес несколько слов, уже пугая не только звуками, но и интонациями. Единственное, что пришло ему на ум – еще раз улыбнуться, на этот раз, как будто извиняясь, похлопать себя рукой по голове, скорчить болезненную гримасу и юркнуть обратно в шатер ….
Тело. Новое тело отказалось слушаться и он, нелепо взмахнув руками, растянулся прямо на входе и уже ползком забрался внутрь. В прошлой жизни, от которой не осталось никаких воспоминаний, он был крепышом роста существенно ниже среднего, а сейчас предстал долговязым переростком. Сами руки и ноги знали, как надо двигаться, но это было так необычно, что он пытался контролировать каждый шаг и жест и только мешал своим участием. Кое – как забравшись в это причудливое строение, он тщательно закрыл за собой вход, отодвинулся в темный угол и стал ждать дальнейших неприятностей. Мысли роем крутились в голове, но никак не хотели складываться в слова. Было очень одиноко и тоскливо.
Весь день он провел в своей хижине не рискуя хотя бы высунуться наружу и чувствовал себя не то зверем, пойманным в хитроумную ловушку, не то воином, попавшим в осаду. Ночь не принесла облегчения – стало еще хуже. В шатер зашла женщина, по хозяйски огляделась, приветливо улыбнулась и без предисловий молча стала раздеваться, подошла почти уже голая произнося нараспев какие-то слова на все том же диком языке, присела рядом глядя на него и взяла за руку. Все в ней говорило за то, что она сочувствует, переживает и хочет помочь и утешить по-простому, по-женски. Он тоже все понял, его новое тело откликнулось, но кроме ужаса не испытал ничего. За прошедший день он немного освоился и уже знал, что внешне мало отличается от местных жителей, но эта женщина, судя по всему жена доставшаяся в наследство, ничего кроме омерзения, в смысле физической близости, не вызывала. Круглое плоское лицо, маленькие узкие как будто заплывшие глазки, отсутствие воды для элементарного умывания, общий шок от пережитого – все слилось для него в нескрываемый ужас, и женщина поняла, а он укрылся, как мог плохо выделанными шкурами, забился в дальний угол, тихо заскулил от отчаяния и уже не слышал как «жена» выскользнула на улицу и громко с обидой что-то сказала.
Так началась для него вторая человеческая жизнь.
Весь следующий день становище бурлило: то и дело местные жители собирались по нескольку человек и что-то обсуждали. Иногда выглядывая наружу сквозь небольшие щели, сделал очевидный вывод - причиной всей этой суматохи был он.
А сам находился уже на грани помешательства. Слишком стремительно все поменялось. Люди, предметы, сама природа - чужие, враждебные, непредставимые.
Молодое сильное тело хотело еды. Он начал рыться в припасах, нашел то, что вызывало наименьшее отвращение и кое-как насытился. За весь день никто не посетил его новое жилище.
Сон никак не приходил и только под утро он забылся, но тут же был разбужен – трое мужчин в цветастых одеяниях поставили его на ноги, молча указали на приличных размеров кучу все тех же шкур и с достоинством удалились. Плохо соображая, что к чему, машинально оделся, вяло удивился - все детали одежды оказались на своих местах, прошелся взад вперед и все так же отстраненно отметил, что одежда удобная.
На улице его ожидала целая процессия. Впереди стояли четверо старейшин. Их лица, словно маски высеченные из старого светло-коричневого дерева, не выражали никаких эмоций. Чуть сзади мужчины помоложе. Вот эти не скрывали своей радости: видать не задались у его предшественника отношения с соплеменниками. Еще дальше женщины разных возрастов. Среди них он узнал свою «жену», она стояла, опустив голову и краска стыда то и дело набегала на ее лицо.
Один из первой четверки сделал короткий шаг вперед, чуть приподнял кривой посох, на который опирался пока длилась пауза и отрывисто произнес несколько слов. Трое других старейшин согласно кивнули, а «молодежь» откровенно разулыбалась. Женщины скорбно вздохнули, вожди степенно удалились, «недруги» зашли с боков и отрезали путь в хижину. «Жена» быстро подскочила к нему, что-то произнесла и, предупредив возможный ответ, поднесла к его лицу раскрытую ладонь, после чего поспешно прошла в шатер и, буквально через полминуты вернулась, держа в одной руке странные широкие короткие доски с загнутыми концами, а в другой плотно набитый кожаный узелок.
Сцена прощания получилась скомканной: женщина прилаживала к его ногам эти доски, боясь поднять на него взгляд, потом распрямилась, ткнулась в плечо зареванным лицом, оттолкнула и показала рукой куда-то в направлении «юга», судя по расположению Солнца, а он наконец-то улыбнулся – от него отстали, пусть даже и выгнали, и теперь можно не спеша обо всем подумать и разобраться: что же с ним произошло.
Длинные тренированные ноги быстро уносили его от становища. Он был слишком занят своими эмоциями, чтобы вмешиваться в процесс ходьбы на лыжах, и скоро превратился в едва различимую темную точку на фоне искрящегося снега.
На месте прощания остались двое, судя по внешности – ровесники. Один, коренастый и плотный, заслонив глаза рукой произнес:
- Всю жизнь был ненормальным, а теперь и вовсе лишился рассудка.
Помолчал и закончил:
- Вовремя духи покинули его. Теперь всем станет спокойней.
Второй, повыше и потоньше, не разделяя мнения собеседника, печально возразил:
- Жалко его. Не выживет.
Крепыш вскинулся:
- А стал бы он вождем? Ведь все к этому шло. Сам подумай. Все правильно и справедливо. Дары готовить надо. Праздник у нас.
Невысокое холодное Солнце клонилось к закату, голод все больше одолевал и он, не останавливаясь, прямо на ходу снял с плеч туго набитый кожаный узелок и, держа в зубах меховые рукавицы, расслабил завязки. Внутри была еда. На мгновение ему стало жаль свою новоявленную жену – зря он так обошелся с ней, но потом сразу забыл и стал запихивать в рот все без разбору. Минут через пять остановился, зачерпнул пригоршню снега, немного подержал в руке, зябко ежась от неприятного и незнакомого ощущения, и «запил» свой сухой паек.
Всю ночь шел без остановок, повинуясь звериному чутью своего нового тела, и в который уже раз пытался собрать вместе обрывки мыслей, чтобы сделать хоть какой-нибудь вывод, чтобы хоть как-то осознать все происходящее. Ничего не получалось. Он радовался тому, что вырвался из враждебного окружения, что предоставлен самому себе и на этом каждый раз спотыкался и останавливался в своих рассуждениях.
Ближе к полудню следующего дня мешочек с едой опустел, и легкая паника то и дело стала посещать его расслабленный разум. Но тут он заметил темную полоску прямо по ходу движения и как мог, ускорил шаг. Солнце уже зашло за горизонт, когда он добрался, наконец, до опушки низкорослого, как будто прибитого к земле леса. Сделав по инерции еще сотню шагов, остановился, присел, не снимая лыжи и понял, что больше всего на свете хочет спать. Ни голод, ни холод не занимали его чувства в такой степени. Только спать, прямо сейчас. Он помнил, что во сне всегда согревался, как бы холодно до этого не было, а пропитание он себе добудет потом, когда выспится. Свернувшись калачиком вокруг чахлой сосны он закрыл глаза и представил себе море, белый песок и жаркое южное Солнце. На заснеженном лице проступила блаженная улыбка, дыхание стало ровным, а потом и оно прекратилось….
Не открывая глаз пошевелил пальцами рук, ног, перевернулся на спину и почуял знакомый запах. Запах моря, рыбы и еще чего-то сладкого, неуловимого. Захотел было вскочить, броситься куда-то, но вместо этого осторожно поднялся, огляделся вокруг, осмотрел себя и крадучись подошел к выходу из деревянной лачуги, сколоченной из грубых неотесанных досок. Осторожно открыл дверь, выставил наружу голову, покрутил ею туда-сюда, и только потом вышел на каменистый берег. В полусотне шагов от него ленивые невысокие волны не спеша набегали на гладкую гальку укрытую то здесь, то там небольшими кучками гниющих водорослей, чуть ближе стояла добротная рыбацкая лодка, а правее сушились рыболовные снасти.
Вокруг не было ни души. Он расхохотался, сделал несколько шагов вперед и с удовольствием потянулся, до хруста в суставах….

Матвей продолжал свое неторопливое путешествие вдоль озера, чуть отдалившись от него, но не слишком. Осень полностью вступила в свои права, радуя теплым Солнцем недлинными днями и бодря легким морозцем тихими прозрачными ночами. Ночной мороз совсем не беспокоил. С его опытом выживания в любых условиях это был сущий пустяк. Попади сейчас в ту самую лютую тундру, что встретилась в самом начале его жизненного пути, он тоже не испытал бы никаких трудностей.
То тут, то там на пути стали попадаться огромные валуны и наконец, дорогу преградил отрог, почти вертикально вздымавшийся в небо. Прикинув его высоту, решил спуститься к воде в надежде преодолеть нежданное препятствие вплавь. Увиденное не обрадовало – каменная гряда, постепенно понижаясь, ныряла в спокойную голубую воду километрах в двух от берега. Строить плот и вверять свою жизнь в руки непредсказуемой горной погоде совсем не хотелось, и он решил подняться повыше и поискать перевал или, хотя бы более менее удобный способ преодолеть каменную стену.
Воспоминания полностью захватили его, и сознание незаметно разделилось на две неравные части: большая постоянно пребывала в прошлом, а меньшая чисто автоматически помогала продвигаться вперед в настоящем, изредка включаясь и привлекая к себе повышенное внимание.
От той второй или третьей своей жизни, в теле рыбака, не осталось ничего, кроме ощущения спокойствия и тихой радости. Все было размеренно и предсказуемо. Ему нужна была эта передышка, и он получил ее. Все последующие перевоплощения воспринимал уже как должное, но, все еще волнуясь в ожидании – какой новый сюрприз приготовила его необычная Судьба. Каждая следующая жизнь не отличалась особой продолжительностью – лет пятнадцать, не больше, он веселился или отдыхал, не успевая пресытиться и мнил себя божеством, случайно оказавшимся среди простых смертных, но старался ничем не выдавать свою особенность и постепенно преуспел в этом. Но не до конца – кто-то словно подталкивал его к размышлениям, мягко, но настойчиво, задавая одни и те же вопросы и терпеливо ждал простых и понятных ответов. Почему он не может по-настоящему умереть, и каждый раз возрождается в новом теле? Почему это тело всегда принадлежит мужчине – молодому или уже пожившему, но только мужчине? Что происходит с его предшественником? И, наконец, за какие такие подвиги он получил этот подарок? Относительно последнего вопроса, кстати, стали появляться сомнения – подарок ли это?
- Да, все те же вопросы – подумал Матвей, придирчиво разглядывая едва заметный путь наверх и, призывая весь свой опыт в надежде оценить неизбежный спуск на той стороне.
Он поднимался в гору уже третий день, все чаще размышляя: не стоило ли плюнуть на свою осторожность и все-таки построить плот.
- Впрочем, нет. На один вопрос я уже ответил: не подарок, совсем не подарок. Застрял – точное слово.
Добрый Гном вне форума   Ответить с цитированием
Старый 28.08.2012, 01:11   #14
Безнадёжный случай
 
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522

Re: Плотина


(и еще чуть - чуть)

Он опустился на колени, потом привалился спиной ко все еще теплому валуну, вытянул ноги и закрыл глаза. Снова перед ним появились картинки, только теперь они не мелькали в хаотичном порядке, а медленно проплывали перед его мысленным взором. Одна из них привлекла внимание, и он погрузился в нее целиком, ощутил другие совсем не таежные запахи и услышал голоса. Люди, кто поодиночке, кто парами выходили из приземистого католического храма. Слышалась французская речь. Он сидел на ступеньках, как сейчас, прислонившись к изъеденной временем каменной колонне и отстраненно наблюдал за выходящими. Один из нескольких попрошаек, но в отличие от них настоящий калека – урод. Урод с самого детства. Мощный торс, длинные сильные руки и детские маленькие скрюченные ножки, и вечно лысая голова без одного уха.
И эта лысая безухая голова сейчас вся была налита болью. Нет, не болела, а раскалывалась и гудела при этом как растревоженный улей, и он боялся даже пошевелить ею – так сильно было ощущение, что достаточно одного движения и она взорвется. А все это пойло, что притащили вчера подельники по ремеслу – такие же как он попрошайки на ступенях церкви. Устав, опустил взгляд на брусчатую мостовую и спустя время обнаружил подле себя дорогие башмаки с позолоченными пряжками. Любопытство преодолело боль и дурноту, и теперь он разглядывал обладателя башмаков целиком: дорогой костюм, изрядное брюхо и надменный, чуть брезгливый взгляд обращенный к нему.
- Чего уставился? - просипел калека. Сейчас ему не нужны были подаяния, потому и говорил без обычных просящих и униженных ноток в голосе, а наоборот с плохо скрываемым раздражением.
Нарядный господин, судя по всему преуспевающий торговец, снизошел до ответа и, как будто удивляясь этому спросил:
- Ты, говорят, блаженный. С самим Господом разговариваешь?
- Всякое брешут от безделья. А тебе что за интерес?
- Спросить у тебя кое-что хочу, только сомневаюсь, что ответить сумеешь.
Торговец старательно подчеркивал всю разницу между ними - принял расслабленную позу и ронял слова как можно небрежнее и словно с неохотой, но тем очевиднее для попрошайки был страх, который буквально сочился из каждой поры тучного тела его надменного собеседника.
- А ты спроси, а там и поглядим - кто что умеет, - произнес с усмешкой калека, удивляясь тому, что головная боль постепенно стихает и окружающий мир снова наполняется привычными красками.
Добрый Гном вне форума   Ответить с цитированием
Старый 28.08.2012, 23:56   #15
Безнадёжный случай
 
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522

Re: Плотина


(поправил последний отрывок и опять добавил)

Он опустился на колени, потом привалился спиной ко все еще теплому валуну, впадины которого образовывали удобные ступени, вытянул ноги и закрыл глаза. Снова перед ним появились картинки, только теперь они не мелькали в хаотичном порядке, а медленно проплывали перед его мысленным взором. Одна из них привлекла внимание, и он погрузился в нее целиком, ощутил другие совсем не таежные запахи и услышал голоса….
Люди, кто поодиночке, кто парами выходили из приземистого католического храма. Слышалась французская речь. Он сидел на ступеньках, как сейчас, прислонившись к изъеденной временем каменной колонне и отстраненно наблюдал за выходящими. Один из нескольких попрошаек, но в отличие от них настоящий калека – урод. Урод с самого рождения. Мощный торс, длинные сильные руки и детские маленькие скрюченные ножки, и вечно лысая голова без одного уха.
И эта лысая безухая голова сейчас вся была налита болью. Нет, не болела, а раскалывалась и гудела при этом как растревоженный улей, и он боялся даже пошевелить ею – так сильно было ощущение, что достаточно одного движения и она взорвется. А все это пойло, что притащили вчера подельники по ремеслу – такие же как он попрошайки на ступенях церкви. Устав, опустил взгляд на брусчатую мостовую и спустя время обнаружил подле себя дорогие башмаки с позолоченными пряжками. Любопытство преодолело боль и дурноту, и теперь он разглядывал обладателя башмаков целиком: дорогой костюм, изрядное брюхо и надменный, чуть брезгливый взгляд обращенный к нему.
- Чего уставился? - просипел калека. Сейчас ему не нужны были подаяния, потому и говорил без обычных просящих и униженных ноток в голосе, а наоборот с плохо скрываемым раздражением.
Нарядный господин, судя по всему преуспевающий торговец, снизошел до ответа и, как будто удивляясь этому спросил:
- Ты, говорят, блаженный. С самим Господом разговариваешь?
- Всякое брешут от безделья. А тебе что за интерес?
- Спросить у тебя кое-что хочу, только сомневаюсь, что ответить сумеешь.
Торговец старательно подчеркивал всю разницу между ними - принял расслабленную позу и ронял слова как можно небрежнее и словно с неохотой, но тем очевиднее для попрошайки был страх, который буквально сочился из каждой поры тучного тела его надменного собеседника.
- А ты спроси, а там и поглядим - кто что умеет, - произнес с усмешкой калека, радуясь тому, что головная боль постепенно стихает и окружающий мир снова наполняется привычными красками.
- Расскажи мне про загробную жизнь, - наконец собрался с духом торговец.
- Значит, я расскажу, а ты мне возьмешь и сразу поверишь? – попрошайка уже не скрывал иронию.
- Эээ … - не нашелся, что ответить богато одетый господин. Он никак не мог выбрать правильную линию поведения. Беседа вдруг приняла для него доверительный характер, а зевак собравшихся вокруг становилось все больше.
- Но ты же знаешь, что все слова – ложь, - уродец стал хозяином положения и не скрывал своего превосходства. Вот ты задаешь мне сейчас глупые вопросы и сам это знаешь, а спросить о том, что для тебя по-настоящему важно не хочешь и все ходишь вокруг да около, все юлишь и врешь, только бестолку, потому что вижу я тебя насквозь. А вот ты меня не видишь. Как же ты поймешь, где я соврал, а где сказал правду? – нищий неожиданно, даже для себя самого заговорил как образованный человек, правильно строя фразы и избегая просторечивых оборотов.
Торговец низко наклонился к единственному уху своего собеседника и почти неслышно, одними губами произнес:
- Я тебе верю. Скажи, что такое Ад?
Калека громко расхохотался и театральным голосом, громко, чтобы все слышали прокричал:
- Нашему падре сегодняшняя проповедь удалась! Теперь он будет бояться страшного суда не в одиночку!
Схватил торговца за шею, еще больше приблизил к себе и прошептал ему прямо в ухо:
- Тебе сейчас так страшно, что мечтаешь ты только об одном – оказаться на коленях у матери и услышать, что дурной сон закончится, ты проснешься, и все станет хорошо, как было. Зачем тебе знать про Ад? Церкви много жертвуешь? – отстранил от себя, вперился немигающим взглядом, а потом неожиданно ласково погладил по голове.
- Все, что зарабатываю. И еще добавляю.
- Да ты совсем дурак, - все также тихо произнес попрошайка, а потом оглядел собравшихся зевак и опять повысил голос:
- Посмотрите на него, он пытается подкупить Господа!
Обладателю дорогих башмаков стало совсем плохо, он грузно опустился рядом и закрыл лицо руками.
Нищему стал совсем неинтересен этот собеседник и он заговорил, обращаясь уже ко всей толпе, что собралась вокруг:
- Смерти боитесь? А знаете почему? Нет? А я знаю. Страшно вам, потому, что не знаете, что дальше с вами будет. Верите в сказки про сковородки и котлы с кипящей смолой и еще больше боитесь, и друг дружке рассказываете, чтобы вместе бояться. А когда вместе – уже не так страшно. Только нет никаких сковородок. Вот этот, - и кивнул в сторону торговца, очень хотел узнать, что такое ад. А почему? Потому, что душа его испугалась. Не хочет его душа в ад попасть, но все равно попадет. Плохую жизнь она прожила, все заповеди нарушила. И нет ей места там, - и показал поднятой рукой куда-то вверх. Вот помрет он, а душа снова сюда вернется, в новое тело поселится, только помнить ничего не будет про эту жизнь и про остальные жизни тоже помнить не будет - специально, чтобы подсказок не было. Потому, что здесь и есть настоящий ад. Да, здесь на земле. И не вырваться отсюда никому ….
Он не мог вспомнить, что говорил дальше - ему были уже безразличны все эти люди, он кричал о своем, жаловался, негодовал, но безо всякой надежды – просто, чтобы выговориться после долгого молчания. Ярость покинула его, временное безумие больше не спасало, и потому он просто швырял в толпу свою боль, веря, что так ее станет меньше.
Над площадью повисла тишина. Никто ничего не понял в этой странной проповеди, но каждый ухватился за какое-то слово или фразу, услышал в этом ответ на свои вопросы и обрадовался тому, что появилась надежда.
К нищему выстроилась очередь. К его ногам посыпались подношения: кусок хлеба, початая бутыль вина, мелкие деньги. Торговец наконец очнулся, не вставая обнял, расцеловал в обе щеки, а потом поднялся, припечатал со стуком к ногам калеки тугой кошель и уверенной походкой двинулся прочь.
Добрый Гном вне форума   Ответить с цитированием
Старый 29.08.2012, 02:14   #16
тощий злюка
 
Аватар для Peccator
 
Регистрация: 10.04.2007
Адрес: Москва
Сообщений: 7,897
Записей в дневнике: 40

Re: Плотина


Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
Все в ней говорило за то, что она сочувствует, переживает и хочет помочь и утешить по-простому, по-женски.
о том - иначе звучит "местечково", неверно.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
Круглое плоское лицо, маленькие узкие как будто заплывшие глазки, отсутствие воды для элементарного умывания, общий шок от пережитого – все слилось для него в нескрываемый ужас,
Забавно выглядит перечисление "разномастных" понятий.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
а «молодежь» откровенно разулыбалась.
Как фикса не на своём месте, лезет в глаза это слово. Просторечное слишком на общем фоне.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
Сделав по инерции еще сотню шагов, остановился, присел, не снимая лыжи
кого? чего? - род. падеж. А то он будто на одной лыже шёл...
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
Сделав по инерции еще сотню шагов, остановился, присел, не снимая лыжи и понял, что больше всего на свете хочет спать.
Как-то сомнительно, что желание спать навалилось на ЛГ внезапно - ведь есть и такое выражение: "спать на ходу"...
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
Свернувшись калачиком вокруг чахлой сосны
ЛГ засыпает на холоде, верно? Он, скорее всего, привалился бы спиной к дереву, от ветра. А так странная картинка получается...
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
продолжал свое неторопливое путешествие вдоль озера, чуть отдалившись от него, но не слишком.
"Слишком". Здесь это слово не очень подходит. Предложение можно ужать почти вдвое, без ущерба для информативности.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
- Да, все те же вопросы – подумал Матвей, придирчиво разглядывая едва заметный путь наверх и, призывая весь свой опыт в надежде оценить неизбежный спуск на той стороне.
Прямую речь ЛГ, если он размышляет (т.е. внутренний монолог), лучше отграничивать кавычками.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
Слышалась французская речь. Он сидел на ступеньках, как сейчас, прислонившись к изъеденной временем каменной колонне и отстраненно наблюдал за выходящими. Один из нескольких попрошаек, но в отличие от них настоящий калека – урод.
Покрутить надо этот фрагмент, чтобы появилась согласованность между предложениями, а то ЛГ будто наблюдает своё тело со стороны, он и урод - разные люди.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
А все это пойло, что притащили вчера подельники по ремеслу
Это всё пойло - так лучше будет выглядеть начало предложения, во всяком случае, более связно.
Цитата:
Сообщение от Добрый Гном Посмотреть сообщение
Он никак не мог выбрать правильную линию поведения.
Сухой язык, словно из учебника по психологии.
Вот диалогу нищего и торговца поверил, будто у сцены в театре сидел)) Живо, достоверно, однако в начале этот фрагмент, будто поезд, набирал ход.)
Общо: чрезмерно затянуто, избыточное внимание уделено деталям (автор ударился в другую крайность: от увлечения чисто сюжетной линией - к прорисовке мелочей, вплоть до подробного описания действий ЛГ в коротких отрезках времени, что утомило меня даже как читателя (сугубо субъективное ощущение); "рваность", рывки действия, когда жизни героя, практически не связанные текстовыми переходами, перепрыгивают одна в другую. Длинноты, длинноты... Сжимать надо, обязательно! А так снова выглядит сыро, ещё сырее, нежели вначале. Язык повествования разный (ощущение такое, будто автор садился за работу и в разном настроении, и в разное время суток, даже, наверное, в разной степени насыщения - настолько неровность ощутима)). Работы здесь полно. Откачивайте "воду", которую налили - Интернет не любит таких длиннот. Если только это не предназначено для электронных "читалок", чтобы это читалось в метро и прочих местах "между делом" (по прихоти судьбы вынужден последнее время часто ездить в метро, так там у большинства читающих в лэптопах именно подобное - или фэнтези, или детективы, или фантастика, причём, ещё худшего качества))) Нет, не работать - тут пахать надо. Удачи в труде.

Последний раз редактировалось Peccator; 29.08.2012 в 02:19.
Peccator вне форума   Ответить с цитированием
Старый 29.08.2012, 11:39   #17
Безнадёжный случай
 
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522

Re: Плотина


Peccator, Сразу большое спасибо за помощь. Большинство замечаний принимаю, но (автор ударился в другую крайность: от увлечения чисто сюжетной линией - к прорисовке мелочей, вплоть до подробного описания действий ЛГ в коротких отрезках времени, что утомило меня даже как читателя (сугубо субъективное ощущение); "рваность", рывки действия, когда жизни героя, практически не связанные текстовыми переходами, перепрыгивают одна в другую. Длинноты, длинноты... Сжимать надо, обязательно!) приведенное выше без комментария оставить не могу. Итак, на настоящий момент мы имеем два отрывка говорящих про ЛГ в настоящем, т.е. описание его путешествия. Длиннот здесь не увидел. Далее два эпизода из его прошлых жизней. Эти эпизоды, как и последующие нужны для того, чтобы подвести читателя к развязке. Чтобы ЛГ в его нынешнем состоянии был логичен, т.е. было понятно почему он такой. Поэтому, если можно поконкретней - где "вода", да еще в таком количестве, что "утомила".
Далее, разное настроение (и наверно стиль) продиктованы разными ситуациями, в которые попадает ЛГ и тем, что от эпизода к эпизоду меняется он сам. Мне как автору тоже приходится вживаться в каждую "картинку". Может это минус, но пока я на нем не спотыкаюсь.
Еще раз спасибо. Будем продолжать.
Добрый Гном вне форума   Ответить с цитированием
Старый 04.09.2012, 01:13   #18
Безнадёжный случай
 
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522

Re: Плотина


(поправил пользуясь помощью, немного добавил и вот это добавленное смущает. Кто поможет еще?)
- Застрял.
Он решил попробовать это слово на вкус. Пожевал губами, покрутил языком, прижал к верхнему небу и сделал вывод:
- Точное слово. На одной из этих согласных нет нет, да и споткнешься и застрянешь.
Ему стало немного любопытно. Откуда вдруг этот интерес к словам, к звукам.
- Ну, слово и слово. Миллион раз произнесено и одобрено в качестве наиболее подходящего. Хорошее слово. Вот только чего это я взялся за старое?
Подошел к воде, присел, потрогал рукой и задумался:
- Как я себя назвал в этот раз? Матвей? Почему Матвей?
Он еще не до конца свыкся с этим телом, не успел еще приспособить под себя этот мозг и потому испытывал определенные трудности. Впрочем, вполне привычные.
Чтобы отвлечься, он встал и огляделся:
- Красивое озеро, но какое-то неправильное. Не должно быть здесь такого озера.
Шумная горная река, вдоль которой он спускался уже второй день вдруг резко замедлила свой бег, разлилась и успокоилась. Где-то впереди была преграда. Но какая? В этих старых горах вода давно бы уже преодолела любое препятствие.
- Значит, пойдем вперед и узнаем, что это за озеро такое любопытное – произнес он вслух и улыбнулся.
Ему опять подвернулось удачное слово. Именно любопытство, чистое отстраненное не направленное ни на что конкретно, двигало им в этот раз. Он ощущал себя ребенком, с явным удовольствием изучающим окружающий мир и себя самого.
- Такое со мной впервые, - подумал он осторожно пробираясь по крутому берегу, - или нет?
Опять заныла память, закружились, заплясали калейдоскопом перед глазами картинки, он споткнулся, помотал головой стараясь отогнать наваждение и понял, что сегодня будет вечер воспоминаний. Снял рюкзак, открыл, вывалил на пожухлую осеннюю траву нехитрое содержимое и начал готовиться к ночлегу ….
Небольшой костерок догорал, изредка потрескивая и бросая в темное небо медленные ленивые искры, а он сидел с закрытыми глазами, немного покачиваясь, негромко мычал что-то заунывно мелодичное и снова проживал свои бесчисленные жизни.
Первая из них почему-то не запомнилась, а вот первая смерть - навсегда: подлый воровской нож в спину в пьяной драке в темном углу южного порта привел приговор в исполнение. Слева в груди жарко запекло, ноги подломились и он, корчась в агонии, пытался выплюнуть вместе с кровью посмертное проклятие, но вдруг очнулся в незнакомом доме, судорожно ощупал себя, вдохнул со всхлипом густой морозный воздух и понял – живой. Ему сразу захотелось поделиться своей радостью и неважно с кем. Вскочил, удивился мимоходом, что ложе было практически на полу, двинулся к выходу и остановился. То, что ему показалось вначале домом, на самом деле было остроконечным шатром, образованным длинными жердями с пришпиленными к ним шкурами каких-то животных. Верхушка шатра отсутствовала, служа, судя по всему дымоходом – очаг находился внутри строения. То, что кромешная ночь сменилась вдруг ранним утром его тоже смутило, но не сильно. Он вышел из этой странной хижины и замер – вокруг него, сколько хватало глаз, расстилалась белая холодная пустыня. Еще несколько десятков строений неотличимых друг от друга, низкорослые рогатые животные и люди одетые по погоде в меховые накидки. Его заметили, окликнули на незнакомом языке и это стало последней каплей. Радость от чудесного воскрешения испарилась как дыхание из его рта, и он понял – радоваться нечему. Все было чуждым, особенно язык. Ни единого знакомого звука. Это не могло быть человеческой речью, но, тем не менее, говорили люди.
Не рискуя произнести хотя бы слово в ответ, он улыбнулся как можно приветливее и, видимо, тоже сильно удивил окружающих. Несколько человек стали осторожно приближаться, не дойдя несколько шагов остановились пытливо глядя ему прямо в глаза и один из них снова произнес несколько слов, уже пугая не только звуками, но и интонациями. Единственное, что пришло ему на ум – еще раз улыбнуться, на этот раз, как будто извиняясь, похлопать себя рукой по голове, скорчить болезненную гримасу и юркнуть обратно в шатер ….
Тело. Новое тело отказалось слушаться и он, нелепо взмахнув руками, растянулся прямо на входе и уже ползком забрался внутрь. В прошлой жизни, от которой не осталось никаких воспоминаний, он был крепышом роста существенно ниже среднего, а сейчас предстал долговязым переростком. Сами руки и ноги знали, как надо двигаться, но это было так необычно, что он пытался контролировать каждый шаг и жест и только мешал своим участием. Кое – как забравшись в это причудливое строение, он тщательно закрыл за собой вход, отодвинулся в темный угол и стал ждать дальнейших неприятностей. Мысли роем крутились в голове, но никак не хотели складываться в слова. Было очень одиноко и тоскливо.
Весь день он провел в своей хижине не рискуя хотя бы высунуться наружу и чувствовал себя не то зверем, пойманным в хитроумную ловушку, не то воином, попавшим в осаду. Ночь не принесла облегчения – стало еще хуже. В шатер зашла женщина, по хозяйски огляделась, приветливо улыбнулась и без предисловий молча стала раздеваться, подошла почти уже голая произнося нараспев какие-то слова на все том же диком языке, присела рядом глядя на него и взяла за руку. Все в ней говорило о том, что она сочувствует, переживает и хочет помочь и утешить по-простому, по-женски. Он тоже все понял, его новое тело откликнулось, но кроме ужаса не испытал ничего. За прошедший день он немного освоился и уже знал, что внешне мало отличается от местных жителей, но эта женщина, судя по всему жена доставшаяся в наследство, ничего кроме омерзения, в смысле физической близости, не вызывала. Круглое плоское лицо, маленькие узкие как будто заплывшие глазки, отсутствие воды для элементарного умывания, общий шок от пережитого – все слилось для него в нескрываемый ужас, и женщина поняла, а он укрылся, как мог плохо выделанными шкурами, забился в дальний угол, тихо заскулил от отчаяния и уже не слышал как «жена» выскользнула на улицу и громко с обидой что-то сказала.
Так началась для него вторая человеческая жизнь.
Весь следующий день становище бурлило: то и дело местные жители собирались по нескольку человек и что-то обсуждали. Иногда выглядывая наружу сквозь небольшие щели, сделал очевидный вывод - причиной всей этой суматохи был он.
А сам находился уже на грани помешательства. Слишком стремительно все поменялось. Люди, предметы, сама природа - чужие, враждебные, непредставимые.
Молодое сильное тело хотело еды. Он начал рыться в припасах, нашел то, что вызывало наименьшее отвращение и кое-как насытился. За весь день никто не посетил его новое жилище.
Сон никак не приходил и только под утро он забылся, но тут же был разбужен – трое мужчин в цветастых одеяниях поставили его на ноги, молча указали на приличных размеров кучу все тех же шкур и с достоинством удалились. Плохо соображая, что к чему, машинально оделся, вяло удивился - все детали одежды оказались на своих местах, прошелся взад вперед и все так же отстраненно отметил, что одежда удобная.
На улице его ожидала целая процессия. Впереди стояли четверо старейшин. Их лица, словно маски высеченные из старого светло-коричневого дерева, не выражали никаких эмоций. Чуть сзади мужчины помоложе. Вот эти не скрывали своей радости: видать не задались у его предшественника отношения с соплеменниками. Еще дальше женщины разных возрастов. Среди них он узнал свою «жену», она стояла, опустив голову и краска стыда то и дело набегала на ее лицо.
Один из первой четверки сделал короткий шаг вперед, чуть приподнял кривой посох, на который опирался пока длилась пауза и отрывисто произнес несколько слов. Трое других старейшин согласно кивнули, а «молодежь» возбужденно загомонила. Женщины скорбно вздохнули, вожди степенно удалились, «недруги» зашли с боков и отрезали путь в хижину. «Жена» быстро подскочила к нему, что-то произнесла и, предупредив возможный ответ, поднесла к его лицу раскрытую ладонь, после чего поспешно прошла в шатер и, буквально через полминуты вернулась, держа в одной руке странные широкие короткие доски с загнутыми концами, а в другой плотно набитый кожаный узелок.
Сцена прощания получилась скомканной: женщина прилаживала к его ногам эти доски, боясь поднять на него взгляд, потом распрямилась, ткнулась в плечо зареванным лицом, оттолкнула и показала рукой куда-то в направлении «юга», судя по расположению Солнца, а он наконец-то улыбнулся – от него отстали, пусть даже и выгнали, и теперь можно не спеша обо всем подумать и разобраться: что же с ним произошло.
Длинные тренированные ноги быстро уносили его от становища. Он был слишком занят своими эмоциями, чтобы вмешиваться в процесс ходьбы на лыжах, и скоро превратился в едва различимую темную точку на фоне искрящегося снега.
На месте прощания остались двое, судя по внешности – ровесники. Один, коренастый и плотный, заслонив глаза рукой произнес:
- Всю жизнь был ненормальным, а теперь и вовсе лишился рассудка.
Помолчал и закончил:
- Вовремя духи покинули его. Теперь всем станет спокойней.
Второй, повыше и потоньше, не разделяя мнения собеседника, печально возразил:
- Жалко его. Не выживет.
Крепыш вскинулся:
- А стал бы он вождем? Ведь все к этому шло. Сам подумай. Все правильно и справедливо. Дары готовить надо. Праздник у нас.
Добрый Гном вне форума   Ответить с цитированием
Старый 04.09.2012, 01:16   #19
Безнадёжный случай
 
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522

Re: Плотина


Невысокое холодное Солнце клонилось к закату, голод все больше одолевал и он, не останавливаясь, прямо на ходу снял с плеч туго набитый кожаный узелок и, держа в зубах меховые рукавицы, расслабил завязки. Внутри была еда. На мгновение ему стало жаль свою новоявленную жену – зря он так обошелся с ней, но потом сразу забыл и стал запихивать в рот все без разбору. Минут через пять остановился, зачерпнул пригоршню снега, немного подержал в руке, зябко ежась от неприятного и незнакомого ощущения, и «запил» свой сухой паек.
Всю ночь шел без остановок, повинуясь звериному чутью своего нового тела, и в который уже раз пытался собрать вместе обрывки мыслей, чтобы сделать хоть какой-нибудь вывод, чтобы хоть как-то осознать все происходящее. Ничего не получалось. Он радовался тому, что вырвался из враждебного окружения, что предоставлен самому себе и на этом каждый раз спотыкался и останавливался в своих рассуждениях.
Ближе к полудню следующего дня мешочек с едой опустел, и легкая паника то и дело стала посещать его расслабленный разум. Но тут он заметил темную полоску прямо по ходу движения и как мог, ускорил шаг. Солнце уже зашло за горизонт, когда он добрался, наконец, до опушки низкорослого, как будто прибитого к земле леса. Сделав по инерции еще сотню шагов, остановился, присел, не снимая лыж, и тут из него как будто выпустили воздух. Он понял, что смертельно устал, проголодался, уже замерзает, но больше всего на свете хочет спать. Ни голод, ни холод не занимали его чувства в такой степени. Только спать, прямо сейчас. Он помнил, что во сне всегда согревался, как бы холодно до этого не было, а пропитание он себе добудет потом, когда выспится. Прислонившись чахлой сосне он закрыл глаза и представил себе море, белый песок и жаркое южное Солнце. На заснеженном лице проступила блаженная улыбка, дыхание стало ровным, а потом и оно прекратилось….
Не открывая глаз пошевелил пальцами рук, ног, перевернулся на спину и почуял знакомый запах. Запах моря, рыбы и еще чего-то сладкого, неуловимого. Захотел было вскочить, броситься куда-то, но вместо этого осторожно поднялся, огляделся вокруг, осмотрел себя и крадучись подошел к выходу из деревянной лачуги, сколоченной из грубых неотесанных досок. Осторожно открыл дверь, выставил наружу голову, покрутил ею туда-сюда, и только потом вышел на каменистый берег. В полусотне шагов от него ленивые невысокие волны не спеша набегали на гладкую гальку укрытую то здесь, то там небольшими кучками гниющих водорослей, чуть ближе стояла добротная рыбацкая лодка, а правее сушились рыболовные снасти.
Вокруг не было ни души. Он расхохотался, сделал несколько шагов вперед и с удовольствием потянулся, до хруста в суставах….

Матвей продолжал свое неторопливое путешествие вдоль озера, чуть отдалившись от него, но отчетливо ощущая близость воды. Осень полностью вступила в свои права, радуя теплым Солнцем недлинными днями и бодря легким морозцем тихими прозрачными ночами. Ночной мороз совсем не беспокоил. С его опытом выживания в любых условиях это был сущий пустяк. Попади сейчас в ту самую лютую тундру, что встретилась в самом начале его жизненного пути, он тоже не испытал бы никаких трудностей.
То тут, то там на пути стали попадаться огромные валуны и наконец, дорогу преградил отрог, почти вертикально вздымавшийся в небо. Прикинув его высоту, решил спуститься к воде в надежде преодолеть нежданное препятствие вплавь. Увиденное не обрадовало – каменная гряда, постепенно понижаясь, ныряла в спокойную голубую воду километрах в двух от берега. Строить плот и вверять свою жизнь в руки непредсказуемой горной погоде совсем не хотелось, и он решил подняться повыше и поискать перевал или, хотя бы более менее удобный способ преодолеть каменную стену.
Воспоминания полностью захватили его, и сознание незаметно разделилось на две неравные части: большая постоянно пребывала в прошлом, а меньшая чисто автоматически помогала продвигаться вперед в настоящем, изредка включаясь и привлекая к себе повышенное внимание.
От той второй или третьей своей жизни, в теле рыбака, не осталось ничего, кроме ощущения спокойствия и тихой радости. Все было размеренно и предсказуемо. Ему нужна была эта передышка, и он получил ее. Все последующие перевоплощения воспринимал уже как должное, но, все еще волнуясь в ожидании – какой новый сюрприз приготовила его необычная Судьба. Каждая следующая жизнь не отличалась особой продолжительностью – лет пятнадцать, не больше, он веселился или отдыхал, не успевая пресытиться и мнил себя божеством, случайно оказавшимся среди простых смертных, но старался ничем не выдавать свою особенность и постепенно преуспел в этом. Но не до конца – кто-то словно подталкивал его к размышлениям, мягко, но настойчиво, задавая одни и те же вопросы и терпеливо ждал простых и понятных ответов. Почему он не может по-настоящему умереть, и каждый раз возрождается в новом теле, сохраняя при этом память? Почему это тело всегда принадлежит мужчине – молодому или уже пожившему, но только мужчине? Что происходит с его предшественником? И, наконец, за какие такие подвиги он получил этот подарок? Относительно последнего вопроса, кстати, стали появляться сомнения – подарок ли это?
«Да, все те же вопросы» – подумал Матвей, придирчиво разглядывая едва заметный путь наверх и, призывая весь свой опыт в надежде оценить неизбежный спуск на той стороне.
Он поднимался в гору уже третий день, все чаще размышляя: не стоило ли плюнуть на свою осторожность и все-таки построить плот.
- Впрочем, нет. На один вопрос я уже ответил: не подарок, совсем не подарок. Застрял – точное слово.
Добрый Гном вне форума   Ответить с цитированием
Старый 04.09.2012, 01:17   #20
Безнадёжный случай
 
Регистрация: 03.01.2012
Адрес: Московская область
Сообщений: 522

Re: Плотина


Он опустился на колени, потом привалился спиной ко все еще теплому валуну, впадины которого образовывали удобные ступени, вытянул ноги и закрыл глаза. Снова перед ним появились картинки, только теперь они не мелькали в хаотичном порядке, а медленно проплывали перед его мысленным взором. Одна из них привлекла внимание, и он погрузился в нее целиком, ощутил другие совсем не таежные запахи и услышал голоса….
Люди, кто поодиночке, кто парами выходили из приземистого католического храма. Слышалась французская речь. Он сидел на ступеньках, как сейчас, прислонившись к изъеденной временем каменной колонне и отстраненно наблюдал за выходящими. Вокруг него расположились такие же попрошайки, но только он был настоящим калекой – уродом. Уродом с самого рождения. Мощный торс, длинные сильные руки и детские маленькие скрюченные ножки, и вечно лысая голова без одного уха.
И эта лысая безухая голова сейчас вся была налита болью. Нет, не болела, а раскалывалась и гудела при этом как растревоженный улей, и он боялся даже пошевелить ею – так сильно было ощущение, что достаточно одного движения и она взорвется. А все пойло, что притащили вчера подельники по ремеслу. Устав, опустил взгляд на брусчатую мостовую и спустя время обнаружил подле себя дорогие башмаки с позолоченными пряжками. Любопытство преодолело боль и дурноту, и теперь он разглядывал обладателя башмаков целиком: дорогой костюм, изрядное брюхо и надменный, чуть брезгливый взгляд обращенный к нему.
- Чего уставился? - просипел калека. Сейчас ему не нужны были подаяния, потому и говорил без обычных просящих и униженных ноток в голосе, а наоборот с плохо скрываемым раздражением.
Нарядный господин, судя по всему преуспевающий торговец, снизошел до ответа и, как будто удивляясь этому спросил:
- Ты, говорят, блаженный. С самим Господом разговариваешь?
- Всякое брешут от безделья. А тебе что за интерес?
- Спросить у тебя кое-что хочу, только сомневаюсь, что ответить сумеешь.
Торговец старательно подчеркивал всю разницу между ними - принял расслабленную позу и ронял слова как можно небрежнее и словно с неохотой, но тем очевиднее для попрошайки был страх, который буквально сочился из каждой поры тучного тела его надменного собеседника.
- А ты спроси, а там и поглядим - кто что умеет, - произнес с усмешкой калека, радуясь тому, что головная боль постепенно стихает и окружающий мир снова наполняется привычными красками.
- Расскажи мне про загробную жизнь, - наконец собрался с духом торговец.
- Значит, я расскажу, а ты мне возьмешь и сразу поверишь? – попрошайка уже не скрывал иронию.
- Эээ … - не нашелся, что ответить богато одетый господин. Он растерялся и уже не понимал как себя вести. Беседа вдруг приняла для него доверительный характер, а зевак собравшихся вокруг становилось все больше.
- Но ты же знаешь, что все слова – ложь, - уродец стал хозяином положения и не скрывал своего превосходства. Вот ты задаешь мне сейчас глупые вопросы и сам это знаешь, а спросить о том, что для тебя по-настоящему важно не хочешь и все ходишь вокруг да около, все юлишь и врешь, только бестолку, потому что вижу я тебя насквозь. А вот ты меня не видишь. Как же ты поймешь, где я соврал, а где сказал правду? – нищий неожиданно, даже для себя самого заговорил как образованный человек, правильно строя фразы и избегая просторечивых оборотов.
Торговец низко наклонился к единственному уху своего собеседника и почти неслышно, одними губами произнес:
- Я тебе верю. Скажи, что такое Ад?
Калека громко расхохотался и театральным голосом, громко, чтобы все слышали прокричал:
- Нашему падре сегодняшняя проповедь удалась! Теперь он будет бояться страшного суда не в одиночку!
Схватил торговца за шею, еще больше приблизил к себе и прошептал ему прямо в ухо:
- Тебе сейчас так страшно, что мечтаешь ты только об одном – оказаться на коленях у матери и услышать, что дурной сон закончится, ты проснешься, и все станет хорошо, как было. Зачем тебе знать про Ад? Церкви много жертвуешь? – отстранил от себя, вперился немигающим взглядом, а потом неожиданно ласково погладил по голове.
- Все, что зарабатываю. И еще добавляю.
- Да ты совсем дурак, - все также тихо произнес попрошайка, а потом оглядел собравшихся зевак и опять повысил голос:
- Посмотрите на него, он пытается подкупить Господа!
Обладателю дорогих башмаков стало совсем плохо, он грузно опустился рядом и закрыл лицо руками.
Нищий сначала тихо и вкрадчиво, так что было слышно дыхание, а потом все громче и громче заговорил, обращаясь ко всей толпе, что собралась вокруг:
- Смерти боитесь? А знаете почему? Нет? А я знаю. Страшно вам, потому, что не знаете, что дальше с вами будет. Верите в сказки про сковородки и котлы с кипящей смолой и еще больше боитесь, и друг дружке рассказываете, чтобы вместе бояться. А когда вместе – уже не так страшно. Только нет никаких сковородок. Вот этот, - и кивнул в сторону торговца, очень хотел узнать, что такое ад. А почему? Потому, что душа его испугалась. Не хочет его душа в ад попасть, но все равно попадет. Плохую жизнь она прожила, все заповеди нарушила. И нет ей места там, - и показал поднятой рукой куда-то вверх. Вот помрет он, а душа снова сюда вернется, в новое тело поселится, только помнить ничего не будет про эту жизнь и про остальные жизни тоже помнить не будет - специально, чтобы подсказок не было. Потому, что здесь и есть настоящий ад. Да, здесь на земле. И не вырваться отсюда никому ….
Он не мог вспомнить, что говорил дальше - ему были уже безразличны все эти люди, он кричал о своем, жаловался, негодовал, но безо всякой надежды – просто, чтобы выговориться после долгого молчания. Ярость покинула его, временное безумие больше не спасало, и потому он просто швырял в толпу свою боль, веря, что так ее станет меньше.
Над площадью повисла тишина. Никто ничего не понял в этой странной проповеди, но каждый ухватился за какое-то слово или фразу, услышал в этом ответ на свои вопросы и обрадовался тому, что появилась надежда.
К нищему выстроилась очередь. К его ногам посыпались подношения: кусок хлеба, початая бутыль вина, мелкие деньги. Торговец наконец очнулся, не вставая обнял, расцеловал в обе щеки, а потом поднялся, припечатал со стуком к ногам калеки тугой кошель и уверенной походкой двинулся прочь….
Матвей все сидел на теплом удобном камне, гладил машинально отполированный временем базальт и размышлял:
- Похоже, именно тогда я потерял последнюю надежду. Хотя нет, это случилось раньше.
Мимолетно вспомнился столичный испанский монастырь. Такие как он были тогда в особом почете у монашенской братии.
- Святая инквизиция. Да уж, что было, то было.
Он делал свое кровавое дело методично и ответственно, не утрачивая интереса к самому процессу пыток, потому что каждый раз знал: еще немного и наступит его время. Время, когда он останется наедине с приговоренным и начнет задавать свои вопросы.
Щуплый, среднего роста, блеклый и невыразительный. Водянистый прозрачный взгляд. Никакой выдающейся мускулатуры, да и зачем она, когда придумано столько замечательных хитроумных устройств. Только руки выдавали его – нервные, чувствительные как у слепого, они могли выразить сосредоточенность, заинтересованность, а когда внезапно останавливались – тяжелый немигающий взгляд. Его боялись значительно больше смерти, а еще больше боялись официального окончания допроса, когда палач откладывал в сторону инструменты, вытирал свои замечательные руки грязной тряпкой и слегка шепелявым голосом сам начинал разговаривать с испытуемым.
В этот момент заключенные, все как один, начинали любить его словно отца и мать вместе взятых, готовы были согласиться на все лишь бы порадовать. Во время разговора он гладил своими пальцами лица собеседников, прикрыв глаза, и действительно был похож на слепого. Слепого человека, который очень тоскует о чем-то далеком и несбыточном – так безнадежны и беззащитны были подрагивания его рук. Словно последний вздох умирающего.
Животный страх смешивался с состраданием в готовности сотворить чудо и избавить от мучений своего палача, но тщетно. Никто из этих бедняг так и не понял, что от них требуется.
А вопросы были, казалось, самые простые: сколько раз душа собеседника возрождалась в новом теле, при каких обстоятельствах, какие это были тела, что было в промежутке между смертью и новым рождением, и что удалось запомнить из прошлых воплощений. Несчастные пытались понять смысл этих вопросов, призывали на помощь все, что могли, но каждый раз терялись, вставая перед проблемой: кто более безумен и одолеваем дьяволом – они или палач?
Десятки и сотни разговоров, допросов и даже пыток не дали ничего. Никто ни в чем не сознался, и пришлось принять как данность – он такой один.
Его душили ярость от бессилия и зависть от осознания чего он лишен.
- Да, именно тогда я все понял, а все остальное только вялая отрыжка.
Добрый Гном вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 03:52. Часовой пояс GMT +3.



Powered by vBulletin® Version 3.8.6
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Права на все произведения, представленные на сайте, принадлежат их авторам. При перепечатке материалов сайта в сети, либо распространении и использовании их иным способом - ссылка на источник www.neogranka.com строго обязательна. В противном случае это будет расценено, как воровство интеллектуальной собственности.
LiveInternet