в поисках статуса
Регистрация: 17.12.2016
Сообщений: 1,724
|
Перед сном
Перед сном.
Семья Сидоровых отходит ко сну. Отходит, как небольшой круизный пароходик от надоевшего суетного причала. Пароходик деловито отдаёт швартовы, поднимает якоря и басовито гундосит, важно покачивая белыми бортами, на которых синеет размашистая надпись - «Сидоровы». Команда - «По местам стоять» - выполнена безукоризненно. Все члены экипажа лежат по койкам и готовы заводить глаза.
Самый младший Сидоров - Вовка, девяти лет от роду - конченный игроман и раздолбай - невыносимо страдает. Буквально только что, глава клана Сидоровых - дед Фёдор Иванович - спалил его со смартфоном. Как ребёнка от матери, грубо разделил неделимое и оторвал гаджет от Вовки, сопроводив сие действо издевательской тирадою:
- Ах ты ж Урюпинск мелкотравчатый! - тонким противным голосом протянул Фёдор Иванович. Толстые усы его - а,ля Семён Будённый, хищно раздвинулись, неприятно обнажив крупные лошадиные зубы вставной челюсти. - Ты мне, что обещал? А?! Я ж тебе поверил. Ну теперя всё-ё-ё... не хочешь Ессентуки, так я тебе такой Нарьян-Мар устрою, что у тебя из Биробиджана Гусь-Хрустальный полезет!
- Ладно... - глотая злые слёзы, думает Вовка. - Я тебе сам Нарьян-Мар устрою. Ты у меня очки будешь год искать. Будешь слепошарить свою газету и букв не увидишь, хоть вверх ногами держи... - он представляет, как дед сидит в кресле и тупо смотрит в перевёрнутую газету. Вовка злорадно прыскает и тихо, сквозь слёзы, смеётся в темноту. Он ворочается на постели, и устроившись на левом боку, вытирает глаза краем пододеяльника.
- Ничего... Скоро закончу эту проклятую школу, пойду в армию. В армии хорошо - оружие дают и стреляй, хоть весь день. - Вовка тут же воображает себя солдатом - большим и сильным. Весь в шрамах и орденах, он устало скидывает с дюжего плеча автомат и басит вконец одряхлевшему деду:
- Ну что, старый ты Кагалым? Вверх ногами научился читать? -
Вовка улыбается и засыпает. Там, во сне, он остервенело, от живота чешет по супостатам из дёргающегося АКМа, держа его в могучей правой руке. В левой, не менее могучей руке, Вовка нежно и с восторгом сжимает айфон последней, двенадцатой модели, золотистого цвета, как у Петьки Ветрова из 9 «А» класса.
В спальне, в мансарде, готовятся ко сну родители Вовки - Сидоров Николай Фёдорович и Сидорова Алевтина Афанасьевна. Напротив двухспального супружеского ложа висит на стене работающий телевизор, в экран которого одним голубым выпуклым глазом смотрит Алевтина. Другим, голубым и выпуклым, она смотрит в свой смартфон. Смартфон демонстрирует ролик по взращиванию фиалки рогатой многолетней в комнатных условиях. Одновременно Алевтина накладывает на лицо ночной крем и привычно жалуется мужу:
- Ты представляешь, что мне твой узурпатор сегодня заявил... ты меня слышишь, Коль?
- Ммм...
- Говорит, ты мол, Алька, свои цветы больше любишь, чем Вовку. Мол, смартфоном откупилась, а с дитём заниматься надо. Ты слышишь?
- Ммм... - Николай, как и жена, тоже смотрит в свой смартфон, только обоими глазами и ролик не о фиалках, а о выуживании громадного сазана ростом с Вовку.
- Да брось ты уже свою рыбалку, в конце-то концов. - Алевтина в сердцах откладывает свой смартфон и фокусирует оба глаза на муже. Тот показывает лицом вселенскую скуку, кладёт смартфон на тумбочку и, сложив руки на груди, слушает.
На самом деле, суть конфликта ему известна. Небольшой семейный междусобойчик вспыхнул часа три назад, на кухне, как раз в то самое время, когда Николай делал вид, что страшно занят ремонтом семейного средства передвижения. Старенькая «девятка» стояла с распахнутым капотом во дворе дома, прямо под кухонным окном.
- Я в своём дому этот Лангепас терпеть не намерен! - орал Фёдор Иванович. - Я этот дом не для того строил, чтоб из него дендрарий делали! - далее прозвучал невнятный и очень короткий взвизг Алевтины.
- А девай куда хошь! - не сбавлял децибелов Фёдор Иванович. - По мне, так только в компост твои фиалки и годятся. Чтоб завтра же всё тут было Дюссельдорф! А то устроила тут клумбу на подоконниках, понимаешь... Чистая Бугульма, прости, господи... - в ответ что-то неразборчиво провизжала Алевтина, как будто отрезали пару досок на циркулярной пиле.
- Ты мне не груби! - загремел Фёдор Иванович. - А то я вас так нагрею, что вы у меня втроём до Апатитов бежать будете. Неблагодарные! Я им и Ялту, и Анапу, а они мне - Улан-Удэ-э-э-э...! - он сделал паузу, выслушал, как на циркулярке изготовили с пяток брусков, и уже сдержанно-презрительно отозвался: - Меня слезами не возьмёшь, я этот ваш Кисловодск ещё с упокойницей изучил, царство ей небесное. Ты лучше внуком займись, а то растёт, как последний Кингисепп...
Телевизор бубнит, супруга многословно и монотонно жалуется, а где-то там, на большой воде, человек в рыбацкой амуниции тащит пудовую рыбину из мутной зелёной глыби. Чешуя, размером с пятирублёвую монету, бликует на солнце, чудовище наотмашь бьёт скользким русалочьим хвостом по мелкой речной ряби, а лодка опасно кренится от непомерных усилий и штучного мужского счастья. Николай прикрывает отяжелевшие веки, роняет голову на подушку, сопит и вдруг кричит спёртым азартным голосом: - Подсачек тащи, Кирюха!Заводи, заводи же... Э-э-эх, да не так, дай я...
Алевтина прервает свой многослойный плач, разочарованно смотрит на спящего мужа и, сладострастно зевнув, жмёт на выключатель торшера.
А в маленькой, как келья, комнатке лежит на кровати Фёдор Иванович Сидоров - дед, отец, узурпатор и капитан круизного пароходика. Он зорко наблюдает за горизонтом из-под лохматых седых бровей и нет-нет поглядывает на палубу.
- Эй там, на баке... Мистификаторы! Шевелите поршнями! А то я из вас весь Павловский Посад вытряхну!
Мистификаторы - Николай и Вовка, лениво возят по палубе растрёпанными пеньковыми швабрами и вполголоса клянут осточертевшее начальство. Фёдор Иванович, величественно протягивает руку и даёт долгий прощальный гудок. Пароходик уверенно режет морскую прогретую воду и торжественно входит в сонную голубую муть, за которой суетится, подпрыгивает и в предвкушении машет руками новый день.
(с) олдшуз
|