Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка

Вернуться   Стихи, современная поэзия, проза - литературный портал Неогранка, форум > Лечебный корпус > Приёмный покой

Приёмный покой Лечим таланты без фанатизма: Градусник. Грелка. Лечебная клизма.



Ответ
 
Опции темы

Иноходец

Старый 06.03.2015, 11:33   #11
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


Когда Саша вернулся, Мирон сменил тон:
- Ты зла на меня не держи, Енохов, виноват, погорячился, с кем не бывает. За тебя же волнуюсь… Да, побалакал я тут кое с кем. В общем, всё на мази! Давай паспорт, аттестат, права, всё, что у тебя есть.
Саша прикинулся дурачком, мол, документы с собой не взял в спешке, надо съездить за ними, вещички кое-какие собрать, с мамой попрощаться. Поворчал Мирон, поворчал, а куда ему деваться – согласился:
- Два дня отсидись, - велел он, - а в воскресенье вечерком езжай, дачников много будет, не так заметно. И сразу назад, слышишь?! В понедельник надо будет показать твои документы – и в путь, вперёд и с песней! Только смотри, не ляпни там чего. Мамаше наври что-нибудь, скажи, что выгодную шабашку предложили в Вологде, месяца на три-четыре, чтобы сдуру в розыск не подала. На вот тебе на первое время, он протянул Денису пять пятисотрублёвых купюр. Подумал и добавил ещё две тысячных.
– Купи там себе камуфляж, пригодится. А я пока утрясу кое-что.
«Щаз, уже побежал покупать».
Мирон наконец уехал. Саша с трудом дождался. Ему было тошно, всё в тренере раздражало - и тон его приятельский, и глазки бегающие. На Скучина Мирон смотрел совсем по-другому, как на холуя. И обращался к нему короткими рубленными фразами. Но сейчас, когда за поворотом стих рокот двигателя, стало ещё хуже, не было сил оставаться наедине с собой. Саша стал собираться домой.
Сосед, насвистывая и щурясь на солнечные зайчики, отражающиеся от лаковых боков авто, мыл новенький «Renault Duster».
- Вот, Саня, машину поменял.
Евгений отступил на шаг, полюбовался железным скакуном и вдруг, выразив на лице озабоченность, наклонился и смахнул тряпкой крошечную травинку с колёсного диска.
- Дача у меня тёплая, машина новая, баньку вот построю - и сам чёрт мне не брат! Решил здесь зимовать. Хорошо здесь, вольно. Город я не люблю.
Он вздохнул полной грудью:
- Веришь, Саня, все сорок лет, с армии, - в кабине. А вернёшься из рейса, сутки пьёшь, а потом двое лежишь и слушаешь, как капает в раковину, будто жизнь из тебя вытекает… Та командировка на Донбасс мне до сих пор снится. Среди ночи в поту просыпаюсь! Заплатили, правда, хорошо, грех обижаться…
Он подул на лобовое стекло и вытер ещё одно пятнышко:
- Но страшно-то как, Саня, было. Не рассказать… Ведь мог и не вернуться, ядрён-батон… Жалко людей, спору нет, но, если по совести разобраться, они и сами ведь виноваты. Надо было ехать в Киев, на майдан, когда всё ещё начиналось, и наводить там порядок. А теперь Россия помогай, давай корми! У нас что, своих бед мало? Вон санкции собираются наложить, всё подорожает, люди говорят, могут пенсию срезать. А мне ещё баню достраивать. Хочу, Саня, на старости лет пожить в тишине.
Саша молчал.
- А ты что, никак в город собрался? – Евгений, наконец, заметил Сашину спортивную сумку. – Айда, со мной!
- Спасибо, дядя Женя, я пока не поеду.

Настроение у Саши испортилось окончательно. Он Евгения героем считал, а и тот - как и все: моя хата с краю.
Саша поплёлся на станцию в третий раз за этот долгий-долгий день. Одуванчики к вечеру потеряли свой праздничный вид, съёжились, готовясь ко сну. Он подобрал с обочины палку и стал яростно сшибать их поникшие головки. Если бы юношу сейчас спросили, на кого он злится, вряд ли получили бы от него разумный ответ. Он в сердцах врезал по неосторожно высунувшему из травы лысую башку камню, и палка сломалась. Саша чертыхнулся, бросил своё импровизированное оружие и прибавил ходу.
Он вспоминал, как возвращался на станцию со Светой по этой же дорожке. Вот – поворот, вот – собранный из шпал мостик через заросший ирисами ручей. У самой воды тогда сидела смешная толстенькая ондатра с травинкой во рту. Света скользнула по зверьку равнодушным взглядом. Саша протянул девушке руку, но она сделала вид, что не заметила. Только на платформе Света наконец повернулась к нему и спросила что-то о военном училище. Он в ответ пожал плечами, чувствовалось, что она говорила без интереса, просто так, чтобы прервать тягостное молчание. В этот момент по соседнему пути загрохотал товарный состав, и Саша не расслышал, что девушка ещё сказала.

Вечерняя электричка выбилась из графика и мчалась мимо перелесков и заросших бурьяном полей, предупреждая о своём приближении протяжным гудком. Вагон был полон, и пришлось стоять. Два хмельных мужичка, расположившиеся на последнем сиденье, заспорили об Украине и чуть было на кулачки не схватились.
Один кричал:
- Там всю гуманитарку разворовывают. Роддом – без медикаментов, а у главврача в гараже - целый склад!..
Другой:
- Ты кого слушаешь, бендеровскую пропаганду, мой батька убит этой бендерой проклятой под Ровно. Да я тебе…
Петухов разняли. Они замолчали, но так до города и сидели, отвернувшись друг от друга. Один в окно смотрел, второй – под ноги.

Мама заплакала - обняла Сашу, руки не разжать. Потом заставила себя успокоиться и принялась кормить сына.
- Мам, полицаи не заглядывали? - спросил он с набитым ртом.
- Заходил участковый, я сказала, что с друзьями в поход ушёл на Карельский перешеек, как ты велел. Сынок, что случилось?
- Это из-за армии, призыв скоро. Пацанов навещали, вот я и спросил.
- Саша, у нас гости, - объявила мама, когда он насытился.
Вот так сюрприз: Оксана Павловна, тётка с Украины приехала. Сухонькая, личико съёжилось в кулачок, вся в чёрном - она бросилась племяннику на шею:
- Ой, лихонько, Сашко, сыночек. Всех поубывали: и Наталку, дочурку мою ненаглядную, и зятя Павло. Хату, ироды, спалили…
- Кто, кто поубивал, тётя Ксана?
- Хунта… бендеры эти Варваровку нашу расстреляли. Вот с Галой приехала к вам. Пустите, люди добрые, больше нам некуда…
Белобрысая девчонка лет шести, забравшись с ногами на диван, рисовала фломастером танк с белой свастикой на башне.
Тоненько зазвенело в больном ухе. Кровь бросилась в голову Саше. Он схватил телефонную трубку и набрал номер тренера:
- Здрасте, Мирон Григорьевич, это Саша Енохов. Знаете… я решил остаться дома…
- А чего так? – поинтересовался Мирон.
- Ищите дурачков в другом месте, - начал раздражаться Саша.
- Не понял, - помолчав секунд десять, сказал тренер, - я к тебе пришёл или ты ко мне? А кто вернёт деньги, которые на тебя потрачены?
- Я рассчитаюсь, Мирон Григорьевич, заработаю и отдам.
- Вот соберёшь гроши, тогда и побалакаем… Времени у тебя сутки. А пока твоя подружка у меня погостит… В полицию ты не ходи, Енохов, закроют они тебя, кхе-кхе, – и себе и ей навредишь.
- Какая подружка, Света?! – Саша не верил своим ушам. - Слушай ты, козлина, отпусти девчонку… Если с ней что случится, я тебе кадык вырву…

Конец первой части

(продолжение последует)
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Старый 06.03.2015, 18:22   #12
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


Часть вторая

За


Отчим болел за «Зенит». Живот свешивался с дивана.
- Кирилл Петрович, я машину возьму? Ну очень надо.
- О чём разговор, Саша, – Кирилл приглушил звук. - Не умеют играть!
Он потянулся:
- Бери, до понедельника мне не нужно. Бак полный, вчера как раз заправился… Документы не забудь, Саша, в шкатулке… И не гони, слышишь, не гони!
Кирилл взялся за пульт.
- Ма, я телефон твой возьму?

Уаз «отдыхал» на открытой стоянке, в пяти минутах от дома.

«Ну и учудила Светка! Я сам, конечно, виноват, не предупредил, что собираюсь домой, думал сюрприз сделать. И она думала – сюрприз, - корил себя Саша, мчась по трассе. А Мирон-то, Мирон… Всё рассчитал, гадюка: Светкины родители в отъезде, мне в полицию нельзя. А если и рискну, меня и слушать там не будут. Кто я такой? У, бандера недобитая!..»
В голове юноши раз за разом всплывало то, чему их учил на тренировках Мирон.
«Отними ресурс у слабого, но не хнычь, если придёт сильный и заберёт всё у тебя».
У Саши будто глаза открылись. «Отбери!» Всё им мало, уродам.
Нога сама давила на газ, и Саша то и дело заставлял себя притормаживать. «Остановят гайцы за превышение, больше времени потеряешь».
В садоводство он влетел «на четвёртой». На ухабе так тряхнуло, Саша чуть было язык не прикусил. Он притормозил у домика Евгения. На двери - замок, машины во дворе нет, видно, ещё не вернулся. Придётся самому…
Уаз Саша бросил на обочине и что есть духу припустил по линии. Ноги после полуторачасовой поездки затекли, служить отказывались, но, пробежав первый десяток метров, налились силой. Метров за двадцать до участка Мирона он увидел, что Скучин – надо же, Скунс, подлюка! - возится с замком. На плече – сумка.
«Успел! Закрывает дверь, ещё чуть, и опоздал бы».
Саша налетел как вихрь, зажал Скучину шею локтевым сгибом, перегнул через бедро:
- Где Светка? Удавлю!
Тот захрипел и закатил глаза. Саша чуть ослабил захват, и в самом деле ещё задохнётся...
- Отпусти, я всё расскажу, - просипел Скучин.
Саша поставил его на ноги, развернул к себе и встряхнул, как следует.
- Говори!
- Бабаево, - выдавил из себя Скучин и закашлялся. Изо рта потекли слюни.
«Ну и воняет от него, блин!» - поморщился Саша.
- Не слышу! – ещё раз рыкнул он.
- Бабаево, улица Лесная, дом семь.
- Он что, насильно её увёз?
- Сама поехала. Он сказал, что ты там от полицаев прячешься.
Скучин, похоже, уже продышался и говорил связно.
- Ты там был? Как на машине добраться? Быстро!
- По Вологодской трассе… переедешь Волхов - сразу направо, на Иссад. А за Тихвином, по стрелке, - на Вологду. Километров триста будет. Увидишь табличку слева.
- Как же ты, Вова, своих сдал? – спросил Саша, отпустив бывшего приятеля. Тот обмяк, будто тряпичная кукла, и сполз, цепляясь за Сашу, на землю. По щекам потекли злые слёзы:
- Мной всегда помыкали! А хотел быть с вами… Я люблю Светку, ты разве не знал? А она и не смотрит… Будто нет меня.
Саше стало жалко Скучина и противно одновременно. Будто наступил ненароком на лягушку.
- Не будь бабой, Вова. Ты же знаешь, я к тебе всегда хорошо относился.
- Да, ты – всегда, Саня… Ты один! - он поднял голову, по-собачьи заглядывая в Сашины глаза.
«Тьфу ты, слизняк. Ещё чего доброго ноги начнёт целовать», - ругнулся про себя Саша.
Он брезгливо попятился, но жалость взяла верх – поднял Скучина, помог сесть на крыльцо и прислонил к перилам.
«Как мешок с дерьмом», - подумал Саша. Захотелось вымыть руки.
- Давно они уехали? – спросил он как можно мягче.
- Час назад. Саня, прости меня.
«Нет, он не может сейчас обманывать», - убеждал себя Саша.
- Ладно-ладно. Дай-ка свой телефон…
Саша взял, торопливо протянутый Скучиным мобильный. Самая дешёвая нокия – крошечный чёрно-белый дисплей, потёртый корпус. В сердце опять шевельнулась жалость. Наверное, купил на распродаже, подумал Саша, Телефон он ломать не стал, и спрятав в карман аккумулятор, отдал бесполезный теперь аппарат растерянно моргающему Скучину:
- Бережёного бог бережёт! Вернусь, отдам.
Надо было спешить…

Уаз чинно проследовал мимо поста ГИБДД у развилки на Новую Ладогу. Чувствуя спиной внимательный взгляд гаишника, Саша не спеша пересёк узкий мост через Волхов, заложил руль круто вправо и «нырнул» с насыпи на Вологодскую трассу.
Теперь стоило попытаться дозвониться до Светки.
«Абонент в настоящий момент находится вне зоны действия сети, или телефон отключен», - проворковал приятным женским голосом автоответчик оператора.
Нужно гнать, если паче чаяния и засечёт камера, разбор полётов будет потом, а сейчас каждая секунда дорога.
Дождь хлынул из казалось бы безобидной тучки, которая, разрастаясь на глазах, затянула полнеба. На мокром асфальте машина завиляла, а как только колёса попадали в промятую большегрузами колею, переставала слушаться руля.
- Эх, дороги… - пропел Саша первые слова любимой фронтовой песни деда. Действительно, как после бомбёжки. Пришлось подключить передний мост и немного сбавить скорость. Всё же водитель он неопытный. «Честно говоря, слабенький водитель!» - признался себе Саша. И не мудрено - тридцать часов стажировки в автошколе и десяток самостоятельных поездок. А тут - разбитая трасса, дождь, спешка. Только моргни - и ты в кювете. И что тогда делать?
Машина пошла ровнее. Саша чуть прибавил газу… Он следил за дорогой и в то же время прокручивал пред внутренним взором сцены тренировок, когда в перерывах физрук наставлял пацанов.
Мирон в дорогом красном с нашивками спортивном костюме и белоснежных адидасовских кроссовках прохаживался перед кучкой запыхавшихся мальчишек и раз за разом повторял, будто гвозди вколачивал: «Не жалеть себя! Готовность убить – залог победы. Добивай, всегда добивай!»
Саша потёр лицо: «Не уснуть бы».
На дорогу опускались сумерки, дождь заливал лобовое стекло. Дворники уже не справлялись. Встречные фуры неслись по осевой и слепили фарами. Километрах в тридцати за Тихвином, пропуская встречный грузовик, Саша прижал машину к обочине, и сразу же загудели правые баллоны. Съехав на раскисшую бровку, он дёрнул на себя рычаг ручного тормоза, включил «аварийку» и с минуту сидел без движения.
Оба колеса были спущены. Вымокнув и перемазавшись, Саша с трудом поставил запаску на передок. Стал подкачивать задний баллон. Нога то и дело срывалась с педали насоса в лужу. Брызги летели в лицо. Саша посмотрел с тоской на пускающую пузыри покрышку и в ярости пнул её ногой. Сил не было совсем, ни капельки, даже на самом донышке души. Поднявшись сегодня ни свет ни заря, Саша три раза сбегал на станцию, допросил Скунса и вот уже четвёртый час давил педаль газа, вглядываясь в напитанные водой сумерки, стекающие по лобовому стеклу. Медленно, не обращая внимания на дождь, он опустился на хромированный боковой отбойник уазика.
«А как же Светка?» - кольнуло в сердце.
- Не раскисать! – приказал Саша самому себе, как бывало делал на соревнованиях, и упрямо взялся за насос.
Выход был один – останавливаться через каждые два километра и подкачивать колесо.
Фары осветили машину, скрипнули тормоза.
- Загораешь, брат?
Саша прикрыл глаза грязной со сбытыми в кровь костяшками рукой – старенькая «четвёрка» пыхтела сзади на обочине, а водила, мужик лет пятидесяти в расстёгнутой до пупа клетчатой рубахе, стоял в луже, подбоченившись, и улыбался, несмотря на дождь, во всю зубастую пасть. Сигарету он прятал в ладони.
- Да вот поймал гвоздь, не знаю, что и делать, - ответил Саша, невольно заразившись весёлостью шофёра.
Раздавив ногой намокший окурок, мужик улыбнулся ещё шире:
- Почекай хвилинку!
Он открыл багажник своего одра, покопался там и протянул Саше набор для ремонта покрышек. Такой тот видел в универсаме.
- У тебя же бескамерная? Ага, вижу - гвоздь вытащил, молодца!
Водитель достал оранжевый жгутик, обильно смазал его из тюбика и при помощи штуковины, похожей на штопор, законопатил отверстие. Зачерпнув из лужи горсть воды, плеснул на покрышку.
- Порядок! Подкачай трошки - и вперёд.
- Спасибо, друг, - поблагодарил Саша.
- Нема за що!
- Ты с Украины?
- А як жешь, сейчас украинцы всюду. Самая известная нация.
Улыбку водителя будто кто-то смахнул с лица мокрой тряпкой.
- Как там сейчас? – поинтересовался Саша.
- Похано! – покачал головой мужик. - Жинку с дочкой вывез, а сын в ополчении…
- Сочувствую.
- Спасибо, брат.
- Я же москаль.
- Вот я и говорю, брат. До побаченья.
У Саши зачесались глаза.

Он прозевал-таки в темноте поворот на Бабаево, пришлось разворачиваться. Дождь утих, но светлее от этого не стало. Фонари, спрятавшись в листве разросшихся тополей, горели через два на третий. Саша, чтобы не заблудиться в незнакомом месте, спросил дорогу у тётки, бредущей к водоразборной колонке.
Днём времени за водой сходить, что ли не было, удивился Саша.
Тётка звякнула белеющими в темноте эмалированными ведрами и охотно показала, куда ехать. Здесь всё было близко.
УАЗ тронулся, и женщина ещё долго провожала машину глазами.
С пустыми вёдрами, чертыхнулся Саша и сразу же удивился себе: это надо же! вспомнил бабулину примету. Потом он подумал, что эта разговорчивая тётка наверняка хорошо рассмотрела незнакомого парня, разъезжавшего в неурочный час на большущей машине. Свидетель, подумал Саша и тут же на себя озлился. Я что, убивать сюда приехал? Он постарался успокоиться. Лишь бы только Скунс не обманул, и со Светкой было бы всё в порядке! Улица Лесная, как и сказала тётка, была недалеко – третий поворот направо.
Машину он, как и прошлый раз, оставил на центральной улице и пошёл по скрытому тенью деревьев тротуару, вглядываясь в номера на калитках частных домов. Сашу пошатывало от усталости. Дом номер семь, где по рассказам Скунса скрывался Мирон, был крайним от леса. За ним темнел сосновый бор.


(продолжение последует)
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Старый 06.03.2015, 18:23   #13
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


Тренер так быстро его не ожидал. Водительская дверца его машины была открыта, и Мирон, наполовину забравшись в салон, копался под пассажирским сиденьем. Похоже, собирался в дорогу.
Как только Саша увидел врага, усталость прошла. Мирон, несомненно, был опытнее. Но в бою, как правило, побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кому нечего терять. Сейчас разыгрывался не кубок первенства города по рукопашному бою - на кону стояла безопасность возлюбленной, попавшей, кстати, в неприятность по его, Сашиной, вине.
Время, как и всегда за секунду до схватки, перестало для него существовать. Саша нашарил подрагивающей от нетерпения рукой в проёме штакетника щеколду и тихонечко отворил калитку. И всё равно она, зараза, скрипнула на всю притихшую улицу. Так, по крайней мере, показалось Саше. Он что есть духу помчался к машине. Саше представлялось, что каждый его шаг длился вечность.
Саша отталкивался, взмывал в воздух и, прежде чем нога опускалась на землю, успевал в подробностях рассмотреть и саму покрытую не испарившимися ещё лужами дорожку, и площадку перед домом, где стоял хундай его врага, и самого Мирона, который, услышав скрип калитки, замер, прислушиваясь.
Следующий толчок от земли, и Мирон медленно-медленно попятился, выползая из салона.
Ещё прыжок - тренер, держась за распахнутую дверку, стал выпрямляться.
Последний скачок, Сашина нога в прыжке припечатала по дверце авто, та невыносимо медленно толкнула так и не успевшего распрямиться Мирона, и он опустился на колени. Дверца, наткнувшись на препятствие, откатилась назад. Тренер, рухнув на дорожку, сунулся башкой в салон.
Удар пришёлся по сонной артерии. Саша чуть было сгоряча не отрубил Мирону голову. Тот обмяк, звякнули о порог хундая выпавшие из руки тренера нунчаки.
Убедившись, что противник дышит, Саша выдернул из его штанов ремень, захлестнул затягивающейся петлёй кисти рук, ноги стянул висящей во дворе бельевой верёвкой и затащил волоком, как куль с картошкой, бесчувственное тело в дом. Пришлось в сенях вылить на тренера ведро воды. Дожидаться, пока тот придёт в себя сам, у Саши не было времени.
- Молодец… не ожидал. Не зря я учил тебя этим штучкам, - прохрипел Мирон.
- Где Света? – в горле пересохло, и Саша дал петуха.
- А если не скажу, пытать будешь? Ты же, Енохов, не бьёшь лежачих, - лицо Мирона исказила гримаса. Он осторожно подвигал головой:
- Чёрт, ты мне чуть шею не сломал.
«Крепкий мужик, - подумал Саша, - как держится».
- Говори быстро, где Света! Или я сейчас напою тебя кипяточком, - Саша щёлкнул клавишей электрочайника. – А когда ты сдохнешь, гадина, развяжу и запалю избушку. Меня здесь никто не видел. Ментам пофигу, очень надо им разбираться… Сгорел по пьянке дачник, и все дела. И хоронить тебя не придётся. Сэкономишь.
Мирон судорожно сглотнул и прикрыл на секунду глаза. Саша до хруста сжал челюсти, ожидая, как тот себя поведёт. Вдруг упрётся, волчара? Не будешь же его и в самом деле пытать.
- Ну!
Саша постарался вложить в окрик как можно больше ярости.
По тому, как Мирон, открыв глаза, тут же отвел их в сторону, стало ясно, что он заговорит. Его же наука: опустил глаза - проиграл.
- Как адрес узнал, Скучин продал? - спросил Мирон и сам себе ответил: - А кто ещё мог знать кроме него… Я никогда не доверял этому слизняку.
- Где?! – заорал Саша, поднимая над тренером парящий чайник.
- На втором этаже твоя краля, ключ в кармане, в брюках… - Мирон повернулся на бок.
Саша обшарил его карманы, забрал связку ключей и свой телефон. Бумажник бросил ему на грудь, а мобильный Мирона шарахнул о порог. Осколки полетели во все стороны.
Света сидела в кресле, основательно примотанная к нему широким скотчем, рот был тоже закрыт липкой лентой. Саша разрезал путы валявшимися тут же, на полу, ржавыми ножницами, аккуратно отклеил скотч ото рта.
Света была не в себе. Она смотрела в пространство сухими глазами и молчала. Саша вынес её на руках.
Мирон так и лежал на проходе. Глаза его были закрыты, но веки подрагивали.
Чтобы не перешагивать через тренера со Светкой на руках – ещё, чего доброго, ударит связанными ногами, - Саша, подойдя вплотную, врезал ему кроссовкой по мышце бедра:
- Дорогу!
Мирон, охнув, перекатился.
- Послушай, Енохов, я всё рассказал, долг тебе прощаю, давай разбежимся, - быстро, захлёбываясь, проговорил он. У меня стара мати дома.
Саша поднял глаза. В красном углу, там, где обычно висят образа, на выгоревших обоях резало глаз светлое пятно. Иконку, видать, сняли. А чуть ниже, похоже, оставшаяся от умершей хозяйки избы – застёклённая, чуть тронутая лаком самодельная рама с фотографиями. Девка в нарядном платке и полушалке; бабушка в плюшевой шубке; скуластый парень в косоворотке улыбается в объектив; тот же парень, но уже в морской форменке, на груди - медали, чем-то похож на деда Ивана. И поверх фотографий подоткнута под рамку ксерокопия портрета молодого Степана Бандеры в костюме, галстуке, коротко стриженного с залысинами, упрямо сжавшего брови. Такое фото Саша видел на Википедии.
Саша опустил Свету на скамью - она так и оставалась безучастной к происходящему, – сорвал и скомкал чуждый этому дому листок, бросил Мирону в лицо:
- Что же ты, мразь, поганишь русское жилище? Мало Украины? Кто вам мешал пахать, сеять хлеб, детишек растить, жильё строить? Русские?.. - А Светка зачем тебе понадобилась? Меня хотел заманить, заработать на мне? Так вот он я, явился не запылился.
В Сашиных глазах потемнело:
- Ты её трогал? – он пнул Мирона ногой и бросился к Светке.
Она так же безучастно сидела, красные с отекшими запястьями руки – на коленях, глаза смотрят в пустоту.
- Саша встряхнул девушку за плечи:
- Он тебя трогал?..
Светка не отводила глаз от окна, за которым совсем стемнело.
Саша бросился в сени и вернулся с топором в руке. Света, очнувшись, смотрела на Сашу широко-открытыми глазами. Бледное лицо её было неподвижно и только быстро-быстро дергалось правое веко.
Света бросилась к нему, обхватила сзади:
- Не надо!.. Сашенька, родной, не надо!
Топор глухо стукнулся о половицу. Мирон смотрел на Сашу остановившимися глазами.
Тот, обессилев, опустился на пол. Всё вдруг стало безразлично, он чувствовал, что злость уходит, оставляя вместо себя свинцовую усталость. Ещё секунду назад он был готов вцепиться зубами в глотку врага, мучить его, терзать, цедить кровь по капле. А сейчас уже жалел поверженного противника, этого, в общем-то, несчастного человека, скитающегося на чужбине. Его страна пылает в огне, а он здесь, за тысячи километров от дома валяется на грязном полу, как падаль.
- Страшно? – спросил он чуть слышно. - А когда меня запугивал и вербовал, не страшно было? Вот и езжай сам, там как раз мобилизация. Хотел моей головушкой откупиться? Или заработать думал? Сколько тебе за меня пообещали?
Саша достал из кармана мятые купюры, которые Мирон выдал на обмундирование, и бросил на пол.
Мирон молчал.
Себя не жалеть! - повторил Саша слова тренера, стараясь вложить в них как можно больше сарказма. - Ты же знаешь, я лежачих не бью. Отдохни, Мирон Григорьевич. Что ты, как пацан, суетишься? Полежи, подумай… Утром люди на работу пойдут, шумни - развяжут. И смотри, чтобы твоим бандеровским духом больше в Питере не пахло. Следующий раз тебе с рук так просто не сойдёт. Появишься на глаза – берегись!
- Москаль поханый, - услышал Саша в уже дверях.
- Мы за наших… вам уши отрежем! – пообещал он, вспомнив нашумевший роман Захара Прилепина.
Проходя мимо хундая, Саша аккуратно прикрыл дверцу машины.

Обратная дорога показалась ему адом. Возбуждение прошло, и Сашу клонило в сон. По-хорошему, надо было остановиться и подремать хотя бы часок, а потом, со свежей головой, ехать дальше. Но утром должны вернуться из Швеции родители Светы, и Саша решил ехать, несмотря на изнеможение.
Света, напротив, очнулась от прострации и говорила без остановки. Саша, преодолевая усталость, вел машину на предельно возможной скорости, и будто сквозь вату, слушал лихорадочный шёпот девушки:
- Он противный… у него глаза масляные… если бы он меня тронул, я покончила бы с собой… я знала, что ты меня спасёшь… Сашенька, милый, как я тебя люблю… Ничего мне не нужно, только чтобы ты был всегда рядом… Только ты…
Света с неожиданной для хрупкой девушки силой обнимала Сашу, сковывая его движения. Его правая щека, шея и футболка промокли от её слёз. Он, не отрывая взгляда от дороги, деликатно освобождался от объятий, и тогда Света на какое-то время замолкала. А потом она вдруг заснула, откинувшись на подголовник. В одно мгновение. Вот только что лихорадочно шептала, обжигая дыханием, – и уже спит. На её щёчках проступил румянец. Губы сложились в обиженную подковку, меж бровей застыла упрямая вертикальная морщинка. Саша дотянулся до девушки, потянул, проверяя, ремень безопасности, и нежно погладил судорожно сжатую в кулачок ладошку Светы. Она улыбнулась во сне.

(продолжение последует)
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Старый 06.03.2015, 18:25   #14
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


Родители Светы, вернувшись из скандинавского турне, так и не узнали о злоключениях дочери. Светлана сдавала экзамены в университет. Саша с ней встретился всего лишь пару раз, и то на бегу, больше они общались по телефону. А потом Света вдруг перестала отвечать на его звонки. Саша сначала не придал этому особого значения. Понятное дело, поступает человек в универ - собеседования, консультации, каждая минута на счету. А что поздно вечером не дозвониться, так спать ложится, выматывается, бедняжка. Соскучился Саша по Светке ужасно и в один прекрасный вечер позвонил в её квартиру. Он терпеть не мог какой бы то ни было неопределённости. Не буду отвлекать от занятий, взгляну только на неё, прикоснусь губами к щеке, вдохну запах волос, думал он.
Дверь открыл отец девушки. Саша учился со Светой одном классе и с детства знал её родителей. А уж Филиппа Сергеевича – тем паче. Тот когда-то был заместителем директора школы, заведовал учебно-воспитательной работой с учащимися и преподавал в старших классах историю. Он был среднего роста, коренастым и склонным к полноте, носил очки с дымчатыми стёклами, его широкий лоб обрамляла похожая на подкову лысина. То ли за круглые очки, напоминающие тёмные круги у глаз хищной птицы, то ли за крючковатый нос, нависавший над верхней губой, школьники прозвали завуча Филином. Вполне возможно, что тут сыграло свою роль и имя, созвучное с прозвищем, или его серое «оперение». Всё у Филина было серым: костюм, галстук, носовой платок, уголок которого выглядывал из верхнего кармана пиджака, лицо и волосы – русые с проседью. Зимой и летом он носил однотонные серые носки. Скорее всего, Филин ходил бы и в серых туфлях, будь такие в продаже. Саша опустил глаза – как он и предполагал, тапки у Светкиного отца были серого цвета.
Завуч он был неплохой, вежливый, не слишком строгий, тем не менее школяры боялись попасть ему на заметку. Филин был занудой. Вернее сказать, супер-занудой, чемпионом среди зануд! Ну, натворил чего мальчишка, стекло, скажем, разбил мячом или толкнул невзначай учителя на перемене, на урок, к примеру, опоздал… Поговори ты с ним, прикрикни, если надо, дай подзатыльник, наконец. Нет, Филин заводил нарушителя в кабинет, усаживал на жесткий стул и часа три вёл с ним воспитательную беседу. Говорил завуч о патриотизме, любви к отчизне и прочих высоких материях. Всю душу, бывало, вытянет.
Из школы он ушёл давно, и сейчас работал в шведском представительстве известной косметической фирмы. «Oriflame», вроде бы. Светка когда-то называла, но Саша не запомнил.
Светкин отец остановился на пороге, перекрыв дверной проём грузным телом, и уставился на юношу сквозь непроницаемые стёкла очков.
- Здрасте, Филипп Сергеевич, - поздоровался вежливый Саша, – Светлана дома?
Филин промолчал. Он или на самом деле не помнил бывшего ученика, или сделал вид, что не узнаёт. Пауза затягивалась. Саша переступил с ноги на ногу:
- Я Саша Енохов, - решил подсказать он. - Мы со Светланой в одном классе учимся. То есть, простите, учились… - поправился он.
Филин продолжал молча изучать юношу безглазыми очками.
«Ещё возьмёт и клюнет», - Саша постарался перевести ситуацию в смешное русло.
- Светлана, спрашиваю, дома?
Филин наконец соизволил открыть рот.
- Дочь занимается, - произнёс он таким тоном, будто Светка сейчас принимала участие в пленарном заседании парламента страны, и потянул на себя дверь.
Саша рефлекторно поставил ногу в дверной проём, так как терпеть не мог пренебрежительного к себе отношения. Кроссовка мокрая, на носок прилип прошлогодний дубовый листок.
В этот момент из-за спины мужа неожиданно, будто она стояла за углом и слушала разговор, появилась Светкина мама. Её стройную, несмотря на возраст, фигуру облегало чёрное вечернее платье. Голову украшала модная стрижка. На ногах – туфли на высоких каблуках.
- Александр! – словно сто лет не видела одноклассника дочери и безмерно рада его приходу воскликнула Алла Иосифовна. Она мягко отстранила супруга и, распахнув дверь, отступила в прихожую:
- Проходи-проходи, Александр, что ты, в самом деле, на пороге встал?
Саша посмотрел под ноги, его на порог пока и не пустили.
Филин, ни слова не говоря, развернулся и величественно удалился.
- Света в университетской библиотеке, а мы с тобой, Александр, сейчас чайку попьём - шелестя платьем и оставляя за собой шлейф духов, улыбнулась незваному гостю Алла Иосифовна. – Да ты не разувайся, я сегодня не убиралась. Мы с Филиппом Сергеевичем сейчас в БДТ идём, но… - она посмотрела на изящные часики, - минут пятнадцать ещё в запасе имеется. Филипп Сергеевич вызвал такси.
«Такси» Светкина мама произнесла так, будто это был, по меньшей мере, экипаж.
Она была домохозяйкой, в школе вела на общественных началах кружок самодеятельности и всех одноклассников дочери знала в лицо. Саша как-то раз поддался на уговоры и дебютировал в поставленном Аллой Иосифовной спектакле. Ему досталась роль Данко. Саше очень шёл героический образ цыганского предводителя, но играть на сцене он больше никогда не соглашался. Пафос великого произведения Горького здесь, в полупустом актовом зале, казался надуманным. Школьники, игравшие угнетённых соплеменников Данко, жались в кучу, украдкой толкали друг друга, хихикали, щипали девчонок. Те строили глазки зрительному залу и забывали реплики. В глубине сцены на затянутой кумачом тумбе белел бюст В.И.Ленина. Но больше всего Саше мешало то обстоятельство, что в первом ряду сидела Светка Сорокина и ехидно, как ему казалось, улыбалась. С той поры он просто органически не переносил лицедейства. Но старую легенду, рассказанную Горьким, Саша во время подготовки к спектаклю перечитал внимательно и был потрясён словами героя: «Что сделаю я для людей!?»
«Старуха Изергиль» с тех пор стала Сашиной настольной книгой.
- Садись, Александр, не стесняйся. Тебе, наверно, зелёного? Или, может быть, кофейку заварить? – спросила Алла Иосифовна, ставя на плиту чайник. – Честное слово, я не знаю, что можно спортсменам, какая у вас диета. Я пью травяной…
Алла Иосифовна улыбнулась уголками губ, оберегая ухоженное лицо от мимических морщинок. Саша подумал, что Светкина мама не так просто обмолвилась о диете. Похоже, она знала в ней толк.
- Спасибо, я, наверное, не вовремя… Я, собственно говоря, - на одну минутку. Надеялся застать Свету дома.
Саша изо всех сил старался говорить правильно, как его учила мама-библиотекарь.
- Света готовится к экзаменам. Она записалась в «публичку» и дома почти не бывает. Сейчас, в принципе, всё можно найти в Интернете. Хотя я дочь понимаю: уходящий в полумрак ряд полированных столов, на них - настольные лампы под зелёными абажурами, тяжёлые шторы на окнах… Вся атмосфера читального зала способствует занятиям. Хочется впитать в себя мудрость веков, насытиться знаниями…
Мечтательно прикрыла глаза Алла Иосифовна. Она была натурой утончённой, в своё время окончила Ленинградский институт культуры и не пропускала ни одной театральной премьеры в городе. Похоже, и сейчас выпускница театрального факультета репетировала роль интеллигентной мамы, чья дочь готовится поступать в университет.
Саша украдкой разглядывал женщину. Уж очень она манерна. Ни одного естественного слова, каждый жест заучен. Он невольно представил Светку с её мальчишеской причёской и неизменными джинсами. Неужели и та станет такой со временем?
Он выбрал более привычный для него растворимый кофе и сам насыпал в крошечную чашечку ложечку «Nescafe Kulta». Хозяйка пила несладкий чай, и сахар Саша попросить постеснялся. Кофе был горьким.
- Какие у тебя планы на будущее, Александр? Я слышала, ты собираешься поступать в военно-морскую академию? Прости, но Света со мной поделилась.
- Да, собираюсь, - буркнул Саша под нос, забыв о правилах этикета.
Он чувствовал себя неловко на этой стерильной кухне. Да ещё эти кроссовки, чёрт бы их побрал! Саша, воспользовавшись тем, что Алла Иосифовна отвернулась к плите, незаметно наклонился, снял с обуви лист и спрятал его в карман.
Алла Иосифовна украдкой бросила взгляд на часы. – И чего там, Александр, хорошего, в казарме? Хочешь, я поговорю с Филиппом Сергеевичем? Он сможет устроить тебя в фирму. Поработаешь, оглядишься, поступишь в торговый институт… Можно даже заочно. Сейчас всё так удобно, будут высылать задания на электронный адрес. В наше время просто неприлично, если мужчина не имеет высшего образования и мало зарабатывает. Время романтиков закончилось, наступает эпоха прагматиков.
Светкина мама поднесла чашку ко рту и бросила оценивающий взгляд на Сашу.
«Заодно и прозвище сменю, - усмехнулся про себя он. – Парфюмером пацаны будут звать, Иноходец звучит всё же вызывающе».
Он допил кофе одним глотком. В чашечке и был-то всего один глоток.
- Извините, Алла Иосифовна, мне пора.
- Да-да, я понимаю, Александр.
Наверное, Светкиной мамы ждала от приятеля дочери каких-то слов, обещаний. На её лице, остававшемся внешне любезным, читалась досада.


(продолжение последует)
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Старый 06.03.2015, 18:26   #15
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


В прихожей раздался звонок.
- Прости бога ради, Александр. Алла Иосифовна отодвинула от себя полупустую чашечку, от которой пахло сеном, и направилась в коридор. Саша последовал за ней.
Вошёл высокий тридцатилетний мужчина, по виду иностранец, патлатый, бледнокожий, лоб и шея усыпаны веснушками.
- Здравствуйте, Триггве. Проходите, пожалуйста, вы как всегда пунктуальны, сейчас подъедет таксомотор.
«Таксомотор» Алла Иосифовна зачем-то произнесла с французским прононсом. Наверное, по всегдашней русской привычке коверкать язык во время разговора с иностранцами.
Гость протянул Алле Иосифовне букетик гербер.
- Ой, какой вы внимательный, Триггве, - порозовела женщина.
Она повернулась к Саше:
- Триггве из Швеции, он работает с Филиппом Сергеевичем. - Сложное имя гостя Алла Иосифовна произнесла без запинки, похоже, репетировала.
- Карлсон, - представился посетитель.
- Енохов, - назвал себя Саша и, подумав, добавил: - Одноклассник Светланы.
На слове «одноклассник» белесые брови Карлсона поползли вверх.
- Зэ скул, - пояснил Саша, который перед поступлением в академию, подтягивал английский.
Швед радостно закивал в ответ. Бескровные губы его раздвинулись, явив на свет белоснежную полоску идеально ровных зубов – гордость шведской стоматологии.
«Зачем они их так отбеливают? Некрасиво же, как в рекламе зубной пасты», - поморщился Саша.
Прощаясь с приятелем дочери, Алла Иосифовна произнесла обязательные в таких случаях слова:
- Заходи, Александр, запросто. Не стесняйся.

Дома Саша запустил компьютер и отыскал в Интернете раздел «Шведские мужские имена». Триггве означало «надёжный».

Мама была счастлива. Сын теперь дома, можно за него не волноваться. Кот Енох каждое утро, едва пробудившись, шёл в Сашину комнату проверять, на месте ли хозяин.
То, что мама настраивает себя на серьёзный разговор, Саша понял загодя. Оставшись с ним наедине, она ни с того ни с сего вдруг начинала теребить поясок халата, украдкой вздыхать, заглядывать в глаза сына.
«К выходному сподобится», - загадал Саша. Он жалел маму, сочувствовал ей, понимая, как нелегко быть матерью великовозрастного отпрыска, да ещё обладающего таким несносным характером. И тем не менее Саша не мог примириться с её желанием опекать его, заслонять от жизни, «подстилать соломку» на его пути. Он имеет право принимать все решения сам, если надо, совершать ошибки, набивать шишки и синяки.
В воскресенье, едва Саша после обеда завалился с жизнеописанием легендарного Маринеску на диван, мама тихонько, но в то же время настойчиво, как только она одна умела, постучалась в дверь его комнаты.
- Сынок, выслушай меня, пожалуйста, - попросила мама.
Она села на краешек стула - руки на коленях, спина прямая - и ожидающе взглянула на Сашу.
Пришлось отложить книжку.
- Сашуля, я всё знаю, Вова Скучин мне рассказал о том, что с тобой… гм, произошло. Он добрый отзывчивый мальчик и очень хорошо к тебе относится.
Мама робко улыбнулась:
- Сынок, ты только не психуй, пожалуйста… - она подбирала слова. - Кирилл Петрович побеседовал с начальником полиции. Разговор, как ты сам догадываешься, был непростой, но полковник Егоров хорошо относится к нашей семье, помнит твоего дедушку и обещает эту историю замять. Ты понимаешь? Предприниматель, с которым ты э… подрался, находится под следствием за махинации. Ему сейчас не до тебя – уголовное преследование, машину конкуренты сожгли. В общем, потерпевший, так его назвали в полиции, отозвал своё заявление… - мама замялась. – Как бы это сказать? Его убедили, что будет лучше забыть об инциденте.
Его безумно влюблённая в Мандельштама и Ахматову мама так и сказала «об инциденте».
- Мама, сколько раз тебе нужно повторять, что я вырос?!
Саша в душе знал, что мама была абсолютно права. Раз он такой независимый, и решал бы свои проблемы сам. А то в бега подался, герой. Оттого он и злился, что был неправ. Интересно, приврал Мирон про черепно-мозговую травму? Что-то уж быстро собаковод встал на ноги.
- Хорошо-хорошо, сынок…
Мама вздохнула, собираясь приступить к сути разговора.
- Саша, ты ещё не передумал в училище поступать? Ну, чего там хорошего, в армии, а? Что ты там не видел, портянок?.. Кирилл Петрович всю жизнь прослужил, рассказывал, какие там условия.
«Кирилл Петрович - у неё через слово», - подумал Саша, но вслух ничего не сказал.
- А может, всё же лучше - в ЛИСИ? Пока учишься, в армию не возьмут. Боюсь я, сынок, за тебя, сам знаешь, что в мире творится. А ты у меня всё геройствуешь. – Мама глубоко вздохнула. - Строители сейчас хорошо зарабатывают. Вон Кириллу Петровичу от фирмы две путёвки в Египет оплатили. Так хочется съездить, хотя бы раз в жизни. Все знакомые уже за границей побывали…
Если бы Саше ещё пару лет тому назад кто-то сказал, что у его хлюпающей носом над томиком романтических стихов мамы в предвкушении пляжного ничегонеделанья так загорятся глаза, он в ответ покрутил бы пальцем у виска.
- В бананово-лимонном Сингапуре, в буре, когда поёт и плачет окиян… - пропел, кривляясь, Саша. Он специально исказил слова знаменитого Танго «Магнолия». Вертинского Саша просто не мог терпеть.
Дети сначала возносят родителей на пьедестал, а потом, чуть повзрослев, делаются к ним чудовищно жестокими, не в силах простить недавним кумирам невинные человеческие слабости.

(продолжение последует)
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Старый 06.03.2015, 18:28   #16
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


Готовясь к медкомиссии, Саша отрастил волосы, и синих порошинок, поселившихся навечно под кожей виска, было не заметно. Ну, если только приглядеться как следует. Ухо почти не болело и, кажется, стало различать громкие звуки. Саша настраивал себя на победу – правое ухо ведь слышит идеально, но червячок сомнения всё-таки терзал юношу. А вдруг врачи его все же забракуют? И что тогда делать?
Все до одного эскулапы заинтересовались причиной ожога, взрывной травмой, как они писали в заключении, но тем не менее противопоказаний к службе не выявили. Оставалось пройти ЛОРа и терапевта - председателя комиссии.
Ушник, пожилой сутулый грузин с жёсткой щёткой усов под внушительным носом, тоже расспрашивал о петарде, морщился, качал головой, пускал зайчики закреплённым на лбу зеркальцем. Врач раза три заставил Сашу повторять за ним цифры, которые шептал, отвернувшись к окну, потом включил пикающий то громче, то тише прибор.
- Левосторонняя тугоухость третьей степени – подытожил обследование медик, заполняя медкарту. – К воинской службе не годен!
- Доктор, а что-нибудь можно сделать? Подлечиться как-то?
Тот пожал плечами:
- Уж очень вы запустили, молодой человек. Барабанная перепонка заросла, но, во-первых, на месте разрыва образовался рубец; а, во-вторых… всё говорит о воспалении слуховых косточек. Требуется длительное лечение, молодой человек. Антибиотики, физиотерапия, - врач грустно посмотрел на Сашу из-под кустистых бровей. – Очень даже возможно, придётся оперировать.
- Доктор, а на действительную меня возьмут?
Эскулап покачал головой:
- Нет, молодой человек. С третьей степенью в армию не берут.
Саша шёл домой, пошатываясь. Его будто обухом по голове ударили. Он раз за разом закрывал правое ухо ладонью, слушал левым шум проносящихся мимо машин, пытаясь различить отдельные звуки. Всё никак не желал верить в крах своей мечты. Что теперь, идти работать в супермаркет, продавать лохам китайский ширпотреб, который им и нафиг не нужен? Или и в самом деле – в «Лисичку», чтобы потом проектировать канализацию? Допрыгался, блин! Доскакался!

Мирон во дворе не показывался. Школа стояла в двух шагах от дома, и Саша бы появление физрука засёк непременно. Скучин, судя по рассказам мамы, забегал, но и о нём ничего слышно не было. Саша начал склоняться к мысли, что, Вовка, соблазнённый рассказами о казацкой вольнице, отбыл с тренером в Днепропетровск.
На пятый день после своего возвращения Саша позвонил Борзому. Тот обрадовался, и приятели договорились встретиться. Саша спустился во двор, присел на качели. Хорошо дома, чёрт побери! Даже качели скрипят по-домашнему.
Борзый появился через пару минут.
- Санёк, - заорал он на весь двор, - где был, что делал, брателло? Пропал, ни слуху о тебе, ни духу. Как сам-то?
Борзого было не узнать. Он вырядился в новенький с иголочки костюм, белую рубашку, галстук, лаковые туфли… на чёрной от загара шее – зенитовский шарф. Саша с трудом сдержал улыбку.
- Нормалёк, - ответил он, - ты Сорокину не видал?
- Здесь твоя Сорокина, - пожал плечами Борзый. Звонила мне на днях - поговори, мол, Боря, с Еноховым. Что он как ребёнок заладил: «армия, армия…», пусть в институт идёт поступать.
- А ты ей что сказал?
Борзый захлопал по карманам в поисках сигарет:
- Я сказал, что Иноходец пойдёт туда, куда захочет! Родаки её вообще-то уезжали за границу, но сейчас уже вернулись. Закрыли, наверное, Пташку в клетку.
Борька вдруг загоготал, да так заразительно, что и Саша рассмеялся с ним за компанию. Борзый был всё такой же.
- Мы, Санёк, с Сидиромом продавцами в «Эльдорадо» пойдём. – Борзый стряхнул с рукава соринку. - Ромка в технике сечёт, обещал подсказать мне, если что… Хорошо бы в одну смену попасть! Двадцатку на первое время положили. Потом, говорят, добавим. Хочу тачку прикупить, Санёк. Давай, и ты с нами! А чо? Кусать что-то нужно…
Саша улыбнулся:
- Менеджмент - это вам не маркетинг, - сорвалась у него с языка расхожая фраза. Саша не мог себе представить в торговом зале супермаркета Борзого. Тот же своим железобетонным затылком всех покупателей распугает.
- Не, я в «Лисичку» нацелился, на архитектурный. У Кирилла там блат. Буду новым русским дворцы строить. Шутка!.. А как же армия, Боб? Осенний призыв на носу.
- Отмажемся, - ухмыльнулся Борзый. - Бабки заработаем и отмажемся. Как все, так и мы.
- Как все… - повторил за Борзым Саша.
Жировые складки на лбу Борьки собрались в комок. Саше почудилось, что он сквозь бронебойный череп приятеля видит, как лениво колышутся его мозговые извилины. Что уж говорить, Борзый никогда не отличался сообразительностью. Но Саша знал Борьку Борзова с детства. Тот всегда был верный друг и надёжный, как бейсбольная бита, боец. Если Борзый находился рядом, за свою спину можно было не опасаться.
- Это ты к чему? – насторожился Борзый.
- Да я про себя, не бери в голову… Где же, блин, Сорокина?
- Да ты чо, брателло? Найдётся твоя Сорокина. Расскажи лучше, где был, что видел?
- От ментов скрывался. А сейчас вот видишь, вернулся, тот мэн заявление забрал.
- Образумился, что ли? – развеселился Борзый. – Понял, что нехорошо в ментовку бегать?
- Типа того, – улыбнулся Саша.

(продолжение последует)

Добавлено через 49 секунд

Мама с отчимом укатили в Египет, оставив деньги на пропитание. На Сашином письменном столе лежал «случайно забытый» мамой справочник для поступающих в ВУЗы с закладкой на странице Санкт-Петербургского государственного архитектурно-строительного университета.
Тетя Ксана варила вкуснейшие украинские борщи с пампушками и пекла пироги. Саша ходил в магазин за продуктами.
В двух шагах от дома, через дорогу, открылся сетевой универсам – чуть дороже, зато близко и можно купить всё сразу. До пешеходного перехода пакеты с продуктами Саша обычно довозил, как и большинство не имеющих авто покупателей, в тележке. Специально нанятые магазином служащие, в массе своей выходцы из Таджикистана, собирали коляски в длиннющий поезд и, сгибаясь до земли, толкали этот состав в тамбур супермаркета.
И в этот раз Саша довёз покупки до самого места сбора тележек. Худощавый тонкокостный таджик скользнул по нему робким взглядом. Саша взялся за пакеты. Ого! В этот раз тетя Ксана просила помимо обычного набора купить картошки, и Саша явно перестарался.
- Ну что, чебурек, много сегодня заработал? – услышал Саша гнусавый голос и оглянулся.
Три одетых по-реперски подростка, в штанах бананах и, несмотря на жару, в ярких вязаных шапочках, обступили таджика.
- Что молчишь, деньги давай!
Азиат стоял у вереницы тележек и смотрел сквозь подростков.
- Ты чо, не понял? – самый низкорослый и расхлябанный надвинулся на таджика.
Саша поставил пакеты:
- Эй, малолетки, валите отсюда!
- Чи-во-о? – пацаны развернулись к Саше.
- Валите, я вам сказал, и по-быстрому.
Тинейджеры изучали мускулистые руки Саши, набитые костяшки, спокойный взгляд и чуть заметную улыбку. Саша покачал головой. Дескать, не стоит! Парни, видимо, поняли, что действительно - не стоит. Они как по команде развернулись и направились прочь, шаркая обтрёпанными снизу штанами по асфальту. Последний из троицы хотел было поддать ногой Сашин пакет, но тот сделал угрожающее движение, и подросток, скакнув козлом, бросился догонять приятелей.
Таджик грустно улыбнулся юноше.
«Семья, наверное, голодает, - подумал Саша. - Не от хорошей жизни они сюда едут».

Дома пахло жареной курицей. Тётя Ксана время от времени открывала духовку и смазывала тушку сметаной. Кура получалась золотистой, с румяной корочкой. Мама так готовить не умела.
Осмелевшая Гала повязала огромный белый бант и, стоя на табурете, декламировала незамысловатые патриотические стихи, привёзённые из пылающего Донбасса:
- …мы сила! Мы не быдло! Мы народ!..

Саша, не в силах мириться с бездельем, с самого утра уезжал в центр, часами бродил по улицам и набережным, глотая невский ветер. Однажды случайно оказавшись на Седьмой линии В.О., он наткнулся у памятника бомбардиру Василию на пикет ребят из «Другой России». Мальчишки с суровыми лицами вытянулись у алого, перечёркнутого синим крестом знамени Новороссии. Один из них держал перед собой фотографию погибшего на Донбассе юного добровольца.
- Пройдут пионеры - салют Мальчишу! - прошептал Саша слова из любимой сказки.
Со страницы партийной газеты буравил глазами прохожих Эдуард Лимонов.
Девчушки лет пятнадцати раздавали прохожим листовки с перечнем необходимых Донбассу медикаментов и адресами приёмных пунктов.
Саша выгреб всё, что у него было в карманах. Стало вдруг невыносимо стыдно - они, совсем ещё детишки, делом заняты, а он, великовозрастный лоботряс, гуляет, видите ли, размышляет о смысле жизни.
«Завтра же пойду устраиваться на работу. Хватит болтаться», - пообещал он себе.

(продолжение последует)

Последний раз редактировалось diadiamiha; 06.03.2015 в 18:28. Причина: Добавлено сообщение
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Старый 06.03.2015, 18:30   #17
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


С утра Саша направил стопы в отдел кадров расположенного неподалёку завода. «Северный пресс», как и большинство питерских оборонных предприятий в приснопамятные девяностые впал в кому. В последнее же время был реанимирован и, судя по всему, вставал на ноги.
- Не поступили в институт, молодой человек? – поинтересовался инспектор отдела кадров. Очки в изящной импортной оправе совершенно ему не шли и казались чужеродной деталью на обожжённом, стянутом шрамами лице.
«В танке горел, или – авария. Герой, наверное», - подумал Саша.
- Люди нужны. Но ведь вам осенью в армию идти? - так и не дождавшись ответа, задал вопрос кадровик.
- Меня не возьмут. Проблемы со слухом.
- А что, если возьмут? Не так всё просто, молодой человек. Годен или не годен, решает медицинская комиссия. – Кадровик потрогал изуродованное лицо и вздохнул. - Пока я не вижу в военном билете записи об отсрочке.
Инспектор ещё раз перелистал документы.
- У нас военное производство, придётся допуск оформлять, учить вас профессии. А вы раз - и в армию! Подсобником же не согласитесь? - кадровик блеснул очками.
- Я хочу начать строгальщиком, как дед.
- Крепкая надёжная специальность, - инспектор протянул документы Денису, и добавил на прощание: - Получите военный билет с отметкой об освобождении от службы, приходите. Поговорим предметно, направлю вас на медкомиссию.

Дня через три позвонила Света, нужно, мол, встретиться. Уже при первых аккордах синтезатора мелодий откуда-то снизу, из подвздошной области, поднялась горячая волна и растеклась по груди Саши. Для вызовов Светланы он запрограммировал отдельную тему – мотив из кинофильма «Мужчина и женщина». Все остальные «контакты» информировали Сашу о желании с ним пообщаться мелодией марша «Прощание славянки». Под эти звуки провожают корабль в боевой поход.
На Светлане была чёрная кожаная блузка с воротничком стоечкой и шнуровкой на груди, и такая же юбка-карандаш. На спине - рюкзачок в тон блузке. Белокурые пряди свободно падали на плечи. В этом заграничном наряде любимая показалась ему незнакомой.
- Енохов, давай немножко погуляем, погода классная, - Светлана взяла Сашу под руку, на высоких каблуках она ещё ходить как следует не научилась. – Прикинь, Енохов,, я не прошла по конкурсу в универ…
Саша развёл руками.
- Папа готов оплатить мою учёбу в Швеции, - ошарашила вдруг Света.
Саша чуть не споткнулся.
- Класс! Увидишь Ходорковского… Постой, он вроде бы, в Швейцарии? Помню, что на «ша».
- Енохов, ты можешь быть серьезным?
- Куда уж серьёзнее, - вздохнул он. - Хорошо, и что ты собираешься там изучать? В Швеции.
- Экономику, юриспруденцию… я не знаю, - смутилась Светлана. - У меня по- английскому – пять, это главное. Ну и деньги, конечно.
- Не уверен, что шведские профессора что-либо понимают в нашей экономике или юриспруденции. Или ты собираешься шведскую экономику поднимать?
- Енохов!
- Хорошо-хорошо… И почём сейчас европейское образование, если не секрет?
- От восьмидесяти до ста сорока тысяч крон за год, плюс проживание в общежитии – это где-то - триста евро в месяц, плюс питание… В общем, приблизительно двадцать- двадцать пять тысяч за год обучения.
- У меня дед получал как инвалид войны двадцать тысяч в месяц, только в рублях.
- Ой, Енохов, я тебя умоляю, что ты сравниваешь?
- А с чем мне сравнивать, с доходами Рокфеллера, или кто там сейчас у них?..
- Енохов, ну почему ты такой бука, неужели тебе не хочется жить нормально? – в голосе Светы появилось раздражение. - Посмотри вокруг: убожество, люди злые…
- Я здесь родился, здесь мой дом. В этой земле похоронен мой дед. И не злые они. Наоборот – доверчивые, наивные. И против хорошей жизни я ничего не имею, Пташечка. Я и фуагре ваше ещё не пробовал, - кисло улыбнулся Саша. – Сейчас всё о фуагре говорят… Но не это же главное, не фуагре, во всяком случае…
Саша сейчас мог бы сказать Светке, что русскому человеку жить за границей заказано, что захандрит он в том изобилии, растеряет себя. Обруби у дерева корни лопатой, и крона засохнет. Неспроста на Руси говорят: чужая сторона, чужбина. И сытнее там, и кусок слаще, а всё равно домой сердце тянется. Тоскуют эмигранты по родной земле. Толкутся на русскоязычных сайтах всё свободное время. Живут этим. А другой, глядишь, и поругает «рашку». Всё не так тоскливо. Трудно же себе признаться, что ошибся, напрасно уехал. И книги на русском, едва те выйдут в свет, сметают эмигранты с букинистических прилавков, и детей учат родному языку, а умирать, если есть такая возможность, возвращаются туда, где родились. Умирать нужно дома. Вот кажется, в лучшей клинике лежит больной, и палата у него отдельная, и уход соответствующий. А постучится смерть в окошко - домой просится… Саша это слышал от деда, в редкие минуты откровенности делились с ним тоской по дому сетевые друзья, живущие за границей, об этом же читал в мемуарах эмигрантов. Саша много читал и размышлял о прочитанном, особенно в последнее время.
Хотелось ещё рассказать любимой, как ездили они прошлой осенью с мамой на экскурсию по заброшенным усадьбам Ленинградской области. Как посетили Губаницы – есть такая деревня в Волосовском районе. В конце восьмидесятых там отреставрировали лютеранскую кирху. Дважды в месяц из Финляндии приезжает пастор и проводит богослужения. Дело было в воскресенье, проповедь закончилась, и прихожане закусывали. Прямо в храме – столовая, и после богослужения приглашают всех желающих присоединиться к трапезе. Ничего особенного - чай, кофе, бутерброды.
Все экскурсанты набросились тогда на дармовщинку, будто только что вырвались из блокадного Ленинграда. Бабушки-гипертонички - и те кофейком оскоромились.
На десерт пастор спел молитву на цыганском. В деревне полно цыган, и проповедник учит язык ромалэ, чтобы соответствовать. Свободолюбивых соплеменников Данко заманивают в кирху бутербродами.
В автобусе только и говорили о том, какие культурные эти иностранцы, как они по-доброму относятся к людям. Ах! Ах!..
Немного погодя проезжали деревню Большое Заречье, вернее, то, что от неё осталось. Деревня была спалена немцами дотла в сорок третьем, все сто восемьдесят дворов. Жителей, тех, кто не успел убежать, согнали в избу и сожгли заживо. Шестьдесят шесть человек, среди них – девятнадцать детей.
В завершении экскурсии осматривали усадьбу Демидовых на территории психиатрической больницы имени Кащенко. Там оккупанты расстреляли больных, а заодно - и медиков. Врачей, медсестёр, санитаров… Всех до единого.
У фашистов на пряжках ремней было написано «Бог с нами». Дед Иван привёз одну такую бляху - орёл держит в когтях свастику, а сверху надпись. Красиво написано, готическим шрифтом.
Саша специально покопался в Интернете. Оказывается, и в Первую Мировую на бляхах германцев была та же надпись. Только не орёл со свастикой, а корона. А ещё раньше - это был девиз шведского короля Густава. Похоже, их лютеранский Бог любит «пулять» в сторону Руси.
Повздыхали туристы, посокрушались, и уже через десять минут вновь вспомнили те бутерброды, заговорили о внимательности и гостеприимстве лютеран.
Образованная Сашина мама так ничего тогда и не поняла. А простой строгальщик Иван Енохов вмиг бы разобрался.
Много чего мог бы Саша поведать любимой. Но стеснялся он говорить громкие слова, наслушался на митингах и знал им цену. Да и чувствовал, не нужны были сейчас эти слова Светлане. Она сейчас была далеко, за тридевять земель, в тридесятом шведском королевстве, – кричи не докричишься!
- Кстати, спросил Саша, - а что у вас забыл этот лютеранин? Ну, который живёт на крыше…
- Карлсон? – рассмеялась Света.
- Он, родимый.
- Никак ты ревнуешь? Вау! Иноходец ревнует! Какое сегодня число? Надо записать.
Саша глядел в сторону.
- Триггве – внучатый племянник владельца фирмы, где работает папа. Знаешь, он такой прикольный. Ой, ты сейчас умрёшь, Енохов. Прикинь, на Триггве в школе упала классная доска. Представляешь, в шведской школе сорвалась со стены доска! В такое вообще трудно поверить. Но более того, упала она именно в тот момент, когда мимо проходил Триггве.
Света прыснула, заглядывала в Сашино лицо. В её глазах играли смешинки.
- Триггве очень осторожный человек. Когда видит на пути бродячую собаку, переходит на другую сторону дороги.
Света вдруг погрустнела.
Разве поймёшь этих девчонок – то они дуются, то веселятся. А пройдёт минута – и опять глаза на мокром месте.
Саша притворно зевнул.
- Богатый? – поинтересовался он.
- О! У Карлсонов – семнадцать процентов акций компании и три дома в Стокгольме. Триггве у родителей один.
Девушка быстро взглянула на Сашу. Он повернулся к Свете и растерялся – та вдруг стала удивительно похожей на свою маму, Аллу Иосифовну.
- Саня, папа сказал: «Положишь на мой стол диплом магистра, выходи замуж за кого хочешь, хоть за своего солдафона».
Светка, наконец-то, произнесла «Саня».
Он прекрасно знал, какие слова ждёт от него сейчас любимая. Девочки растут быстро, пришла пора и Пташке вить гнездо. Всего лишь и надо сейчас ей сказать: я завтра же попрошу Филиппа Сергеевича пристроить меня на хорошее место и в торговый ВУЗ поступлю. Скорее возвращайся, я буду ждать. И больше не придётся мучиться с выбором. Потерпеть, привыкнуть, стать таким, как все… А если не будет мочи терпеть, выпить водки, как делает отец. И опять терпеть.
- Ты уже всё сама решила, Пташечка. Езжай, учись… Только Выборг не отдавайте лютеранам, пожалуйста. Нарву с Полтавой уже профукали. Или что они там просят, шведы, Кемску волость?
Светлана глубоко вздохнула.
Они подошли к продуктовому магазину. Рядом с водосточной трубой сидел крошечный котёнок и беззвучно открывал алый ротик, мяукать у него, видимо, сил уже не было.
Саша остановился:
- Свет, поинтересуйся у Карлсона, правда ли, что у них мужчины писают сидя? Мне интересно…
- Дурак ты, Енохов, - Светлана отвернулась.
- Чем богаты… - пожал плечами Саша.
- Будешь мир спасать, Енохов? А я, значит, ждать должна? Сколько ждать надо, пять лет, десять, двадцать? Ты скажи, я подожду…
- Подожди для начала три минуты…
- Енохов.
- Я сейчас, - крикнул он на бегу.
- Енохов!


(продолжение последует)
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Старый 06.03.2015, 18:32   #18
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


Когда через минуту он вышел из магазина с пакетиком в руках, Светы на месте не было.
Котёнок, грозно урча, набросился на сосиску.
Саша бросил взгляд на пустую пронизанную светом аллею парка. Солнце слепило глаза, но ему почудилось, что в самом конце дорожки мелькнула одинокая фигурка любимой.
Когда котёнок насытился и стал умываться, Саша взял на руки невесомый мурлыкающий комочек и прижал к повреждённой стороне лица. Боль потихоньку уходила.

Не в силах сидеть в четырёх стенах, Саша спустился в метро, доехал до Гостиного Двора, вышел к Неве, пересёк пешком Дворцовый мост. Ещё месяц назад они с одноклассниками здесь гуляли после выпускного вечера. Светка тогда была такая красивая и совсем взрослая - она впервые уложила волосы в салоне красоты и всё боялась, что ветер растреплет причёску. Здесь, в Гавани, рос и мечтал о дальних морских походах его покойный дед. Здесь, на Седьмой линии Саша встретил пикет ребят из «Другой России». Они стояли со строгими лицами у знамени Новороссии. Со страницы партийной газеты топорщил усы несгибаемый дед Лимон.
Саша остановился. Что это? Неужели и сюда добрались лютеране? Нет, это, вроде бы, мормоны. Впрочем, хрен редьки не слаще.
На стволе единорога сидели два гогочущих американских молокососа – пиндосов сразу узнаёшь по развязности, ни с кем не перепутаешь - с банками «Кока-Колы» в руках. Некрасивая рыжая девушка в растянутой майке их фотографировала.
Слева, в глубине черепа, запульсировала боль, гулко, настойчиво. Стараясь унять дрожь в руках, Саша брезгливо, двумя пальцами, взялся за ворот футболки тинейджера и, стащив его на землю, что есть силы поддал ногой по обтянутому шортами заду. Второй подросток сам соскользнул с памятника, будто тот вдруг стал горячим, в лице парня не было кровинки. Девушка что-то возмущённо залопотала по-английски, но, встретившись взглядом с Сашей, поперхнулась, подхватила камеру и помчалась вслед за ребятами, выкидывая полные ноги в стороны. Отбежав на безопасное расстояние, янки остановились, закричали возмущённо, замахали руками.
- Я вот вам сейчас «пофакаю», - пригрозил Саша.
Он поднял с брусчатки жестяную банку и аккуратно бросил в урну… На душе было мерзко, «похано», как сказал тот отзывчивый донбасский беженец.
Возвращался Саша той же дорогой, на метро. Вот в этом цветочном киоске он месяц назад купил маме на последние деньги белые гвоздики. За прилавком - та самая продавщица-узбечка. Как же это было давно. Тогда казалось, что впереди ждёт счастье. Военно-морская академия. Света в длинном белом платье и фате – невеста, жена. Дальний поход. Возвращение. Ракетоносец - на кронштадтском рейде. Ветер рвёт ленточки с бескозырок выстроившихся на шканцах матросов. На корме перечёркнутый косым крестом полощется Андреевский флаг. Саша в чёрной шинели до пят, фуражке с «крабом», капитан-лейтенантскими погонами на плечах и кортиком у пояса замер по команде смирно. В толпе встречающих машет платком Светлана. За её юбку держатся дети – сын Иван Енохов, он постарше, и девочка Светланка, она ещё совсем маленькая. Рядом с ними – мама, она вытирает платочком предательскую слезинку. Смеётся, мол, это ветер виноват. А чуть в стороне – трезвый посвежевший отец. Он украдкой бросает взгляд на невестку, внуков и незаметно для них показывает Саше большой палец.
Флотский духовой оркестр играет «Встречный марш».

(продолжение последует)

Добавлено через 57 секунд

Домой Саша вернулся совершенно обессиленный. Его никто не встретил. Енох последнее время хворал и не выходил из своего угла. А что же Гала? Она всегда выбегала навстречу вприпрыжку, едва хлопала входная дверь. Саша заглянул в гостиную. Работал телевизор. Тётя Ксана судорожно прижимала к себе притихшую у неё на коленях внучку. На экране президент Украины, брызгая слюной, обещал согражданам:
"…У нас работа будет, а у них не будет. У нас пенсии будут, у них не будет… У нас дети пойдут в школы и детские сады, у них они будут сидеть в подвалах. Они ничего не умеют делать. И так, и только так мы выиграем эту войну…"
"Они" – это жители Донбасса», - сообразил Саша. Не в силах это слушать, он щёлкнул пультом - с экрана пропала сытая морда олигарха, публично приговорившего часть своего народа к истреблению.
Не снимая куртку, Саша прошёл в свою комнату, включил компьютер, дождался загрузки и набрал, сверяясь с листовкой нацболов, адрес сайта «Интербригады». Открыв «Анкету добровольца в ополчение Донбасса», Саша стал быстро её заполнять…

* * *

Солнце клонилось к горизонту. Заметно посвежело, и курившийся из развалин дым смешался с поднимающимся над рекой туманом, затопил противоположный, заросший тальником берег, где лишь час назад перестали выть миномёты, спрятал от глаз быки взорванного моста, зарывшуюся в береговой уступ башню танка, укрыл расположение ополченцев.
Бойцы, минуту назад проводившие с конвоем в Донецк троих раненых товарищей, по знаку командира выстроились в шеренгу у знамени Донецкой Народной Республики.
Комбат, седой коренастый шахтёр, зачитал перед строем приказ о представлении троих бойцов - двоих из них посмертно - к медали «За воинскую доблесть» третьей степени.
В предвечерней тишине звучали торжественные слова:
«…за личное мужество при отражении массированной танковой атаки… удалось удержать господствующую над местностью позицию… эвакуировать из зоны обстрела женщин и детей в количестве тридцати восьми человек...»
Стройный сероглазый ополченец в разгрузке поверх застиранной тельняшки и в бескозырке с потускневшей от времени - золотом по чёрной ленточке - надписью «Днепровская флотилия», сделал три шага из строя:
- Служу народу Новороссии!
Прозвучала команда «Вольно», и ополченцы обступили виновника торжества.
- Так держать, Иноходец. Дай тебе обийму, казаче. Санёк, ёксель-моксель, с тебя, брат, приходится.
Все рассмеялись - в батальоне строго соблюдался «сухой закон».
- После победы, братья, только после победы, - отшутился юноша, обнимая товарищей. Ясная улыбка озарила ещё минуту тому назад застывшее лицо, и стало видно, что ополченец совсем ещё мальчишка.
Он коснулся аккуратно застёгнутого кармана на груди. Там лежала запаянная в пластик фотография его растворившейся на просторах либерально-демократической Европы возлюбленной.
Иноходец огляделся – он был сейчас дома. Его, самого юного, здесь называли сыном, оберегали, радовались его победам. Вокруг стояли утомлённые боем мужчины, одетые кто как: большинство в разномастном камуфляже; трое - в затянутых ремнями гимнастёрках советского образца, галифе и кирзовых сапогах, на головах - пилотки с алыми эмалевыми звёздочками; один - в перечёркнутой красной лентой казацкой папахе. Шахтёры и врачи, украинцы и русские, христиане и мусульмане... И не было здесь ни эллина, ни иудея.

© Copyright: diadiamiha

Последний раз редактировалось diadiamiha; 06.03.2015 в 18:32. Причина: Добавлено сообщение
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Старый 10.03.2015, 08:43   #19
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


Прошу модераторов заменить исходник на нижеследующий текст.

Добавлено через 3 минуты

Мы – безотцовщина в поисках того,
чему мы нужны, как сыновья.
Санькя. Захар Прилепин


Часть первая

Против


Происшествие, случившееся ранним июньским утром две тысячи четырнадцатого года в одном из двориков на северо-восточной окраине Санкт-Петербурга, едва ли привлекло внимание очевидцев.
В середине прошлого века Иосиф Бродский назвал Малую Охту «местностью любви, полуостровом заводов, парадизом мастерских и аркадией фабрик…» Много охтинской водицы утекло с тех пор в Неву. Ленинградцы, став в одночасье петербуржцами, давно притерпелись к грязи, окуркам и окровавленным шприцам на лестничных клетках; катающимся под ногами бутылкам; расставленным по тротуарам, газонам и детским площадкам машинам. Редкую ночь не надрывается под окнами взбесившаяся автосигнализация. Коротающие старость на давно не крашенной скамейке кумушки начинают день, смакуя подробности очередного ограбления зазевавшейся женщины с сумочкой или получившей пенсию бабули. Сегодня никто уже не выскакивает ночью на улицу в пижаме, услышав зов о помощи. Никто не сделает замечание изрыгающим нецензурную брань подросткам. Лежащего на пути бесчувственного мужчину мы брезгливо огибаем стороной, не удосужившись взглянуть: жив ли, бедняга? Куда удобнее принять его за пьяного и забыть о неприятной помехе минуту спустя. Терпимость к образу жизни, высказываниям и поступкам окружающих, именуемая модным ныне словом «толерантность», переродилась в равнодушие к людям.

Саша Енохов праздновал окончание школы. Сначала было торжественное поздравление в актовом зале и выпускной бал; затем одноклассники полночи гуляли в центре. Они прошлись вдоль многолюдного Невского, покружили по уснувшей Дворцовой. Вчерашние школьники долго стояли на набережной, любуясь дремлющей в объятиях белой ночи Невой и взметнувшимися в небо пролётами мостов, наслаждаясь свободой, которую до конца не могли ещё осознать.
Усталые и притихшие, они на рассвете спустились в открывшееся метро и расстались на пустой гулкой платформе. Вряд ли ещё удастся встретиться вот так, всем вместе. У каждого теперь - своя дорога.
Проводив до самого подъезда живущую на соседней улице Свету, девушку, с которой, будь его воля, никогда бы не расстался, Саша направился домой.
С неба закапало, он поймал губами дождинку, рассмеялся и поспешил нырнуть в подземный переход, огибавший по кругу Заневскую площадь. Здесь торговали круглосуточно цветами. Пошарив в карманах, Саша выбрал три белых с капельками воды на лепестках гвоздики. Хотелось порадовать маму. Она же так ждала этого дня.
Продавщица-узбечка проводила взглядом светловолосого сероглазого молодого человека с необычной танцующей походкой. Пожалуй, излишне худощавый, ещё по-детски порывистый юноша не был хорош собой, но тонкое нервное лицо его приковывало взгляд, а открытая улыбка вызывала доверие.
Уже на подходе к дому Саша услышал истошный женский крик и прибавил шагу.
К стальной, крашеной суриком двери подъезда, заслонившись тяжёлым пакетом с газетами, прижалась пожилая тётка. Над её плечом тревожно горел красный глазок домофона. В шаге от неё била по бокам хвостом собака с мощной шеей и непропорционально большой головой. Пёс грозно рычал и сторожил каждое движение женщины.
Стаффорд - Саша узнал разрекламированную в социальных сетях породу.
В скверике через дорогу, жестикулируя свободной рукой, увлечённо говорил по телефону накрытый дождевиком мужчина:
- А я сказал тебе, нет... нет, говорю.
- Мужик, убери собаку! - крикнул Саша «дождевику», не спуская глаз с стаффордширского терьера. Тот оставил почтальоншу в покое и, развернувшись к юноше, посмотрел на него с любопытством. Это ещё что за фрукт? - читалось в его налитых кровью глазах.
Мужчина, не прекращая разговора, подошёл и взял собаку на поводок.
- Спасибо, мальчик, - зачастила обрадованная женщина. – Дай тебе бог здоровья, сынок! Я вчера не понесла вечернюю газету… давление у меня. Хотела - с утра… пораньше, пока люди не проснулись. Ну, я побежала, мне ещё в седьмой дом почту нести.
Саша разглядывал промокшую насквозь кроссовку. Пятясь от собаки, он оступился в выбоину на тротуаре. Саша ещё первоклассником прыгал через эту яму, мог перешагнуть её тёмной ночью и с закрытыми глазами – и вот, на тебе, обмишурился.
Он резко повернулся к собаководу.
Тот уже спустил пса с поводка и так же, во весь голос, выговаривал что-то телефонному собеседнику. Саша стал «закипать». Ладно, отвлёкся, чего не бывает, но хотя бы извинился, урод. За людей нас не считает. Типа он «новый русский», ему всё можно. Вчера ёщё сидел в своём КБ на окладе, был никем и звали его никак. А теперь, блин, - считает себя хозяином жизни. В этом дворе Санька Енохов вырос. И ему пофиг, кто «новый русский», а кто бывший в употреблении!
- Эй, мужик, ты чего своё чудовище отпускаешь, да ещё без намордника?
Саша направился к собаководу. В кроссовке противно хлюпало. Стаффорд уже куда-то умчался - издалека слышался его весёлый лай. Скорее всего, ворон гоняет.
Хозяин взывал к серой пелене дождя:
- Рэй!.. Рэй, ко мне!..
- Тебя и собака-то не слушается, - миролюбиво упрекнул мужчину Саша. – А если порвёт кого?
- Он свой подъезд охраняет, - сквозь зубы буркнул хозяин, продолжая звать пса.
- Это надо же - свой подъезд, - возмутился Саша. – Тут, между прочим, люди живут, если ты забыл.
- Люди?! Да тут одни гоблины живут! - озлился собаковод. – Замок у тачки сломали на той неделе, «музыку» выдрали из панели… Поймаю ублюдка, ноги переломаю!
- А ты не ставь свою тачку так, что народ пройти не может. Дождёшься, сбросят кирпич с крыши на капот.
- Слушай, ты, советчик сопливый, гуляй отсюда, пока я добрый. А то уши надеру.
От хорошего настроения не осталось и следа. Саша, нагнув голову, шагнул к собаководу. Тот потянулся к поясу, в правой руке блеснула четырёхзарядная травматическая «Оса».
- Убери пушку, идиот! - В голосе Саши прозвучало презрение к человеку, направившему пистолет на безоружного.
Мужчина щёлкнул лазерным указателем цели. Подрагивающая красная точка лениво поползла по Сашиной ветровке вверх. Он проводил её взглядом.
Время для него растянулось, как это происходит в замедленном кино. Такое уже бывало с Сашей на ответственных соревнованиях. Всё, что мешало сосредоточиться на противнике, оставалось где-то там, в другом измерении. Воздух уплотнялся и звенел.
За мгновение до выстрела Саша развернулся левым боком к противнику и, изогнувшись в спине, отклонился назад. Вспышка ослепила его, висок обожгло, будто плеснули кипятком, пахнуло горелым волосом. Но тренированное тело продолжало действовать самостоятельно. Приём был доведён до совершенства, Саша его сто раз отрабатывал и при выключенном в зале свете, и с завязанными глазами.
Тактильный контакт произошёл, Саша коснулся руки собаковода. Всё остальное – дело техники.
Шаг левой – ступня поползла по мокрой траве, ощупывая поверхность. Ноги чуть согнуты в коленях.
Раскрытая левая мягко, почти нежно - не испугать, не дать насторожиться – скользнула по предплечью противника. Работаем с рукой, а не с оружием.
Правая легла сверху на запястье и ствол.
Захват, рывок, сместивший центр тяжести стрелка, рука с пистолетом прижата к себе.
Грудью - вперёд на локтевой сустав.
Треск связок.
Коленом правой ноги с разворотом - в челюсть.
- Йесс! Можно не проверять.
Саша шагнул назад и пальцами развёл веки, сами глаза открываться не желали. Он не на шутку перепугался: как же теперь? кто его такого возьмёт во флот?
Первую секунду перед глазами стояли два ярких радужных пятна. Наконец сквозь слёзы стала проступать «картинка». Глаза целы. Вовремя он отклонился. С левым ухом было хуже. Где-то в глубине черепа вгрызался в мозг крошечный отбойный молоточек. Ухо заложено, похожее ощущение было после посадки самолёта, когда дедушка возил Саньку на летних каникулах в Донбасс.
Баюкая правую руку, сидел на земле собаковод. Похоже, он «поплыл».
- Ну что надрал? – поинтересовался Саша. – Светошумовым стрелял в голову, гад!
Свой голос звучал глухо, незнакомо, отдаваясь болью в барабанную перепонку. Саша прикрыл ладонью здоровое ухо. Мужик беззвучно открывал рот. Саша опустил руку – слух вернулся. Собаковод, оказывается, матерился…
Кинолента побежала с нормальной скоростью. Окружающий поле боя мир стал видимым, удивительно ярким, в нём проступили мельчайшие детали. Дождь перестал, только с разлапистых ладоней клёна с равным интервалом капало на капюшон мужика. Над крышей девятиэтажки, раздвинув облачную хмарь, промелькнула синева.
Саша кинул взгляд на втоптанные в грязь гвоздики и наступил на них ногой.

«Осу» он, предварительно разрядив, выбросил в мусорный бак. Задело-таки Сашу упоминание о той злополучной магнитоле. Он сморщился, как от зубной боли - это Скучин, гнида, плеер из джипа прихватил.

Пацаны тогда оклеивали листовками «Стоп-Хам» припаркованные на разъезженных вдрызг газонах авто. Вовка Скучин отстал... Когда завопила сигнализация бежевого Grand Cherokee, пришлось смываться. Получил бы Скучин тогда по соплям от Борзого за этот плеер, не заступись за него в очередной раз Саша.
Не прижился Скучин в компании. «Мутный» он какой-то, а подростки это всегда чувствуют. Саша его жалел и ничего не мог поделать с этой своей жалостью. Тётя Дуся, Вовкина мама, одна, без мужа, пятерых погодков тянула. Вовка был старший. Сколько Саша помнил, тот всегда хотел есть.

Последний раз редактировалось diadiamiha; 10.03.2015 в 08:45. Причина: Добавлено сообщение
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Старый 10.03.2015, 08:45   #20
Тяжелый случай
 
Регистрация: 16.01.2011
Адрес: Россия, Санкт-Петербург
Сообщений: 382

Re: Иноходец


Саша никогда не брал чужого. Ещё в детские годы дед привил ему иммунитет к воровству. Были они как-то раз в гостях у соседей. Детям, чтобы не путались под ногами у взрослых, дали коробку с домино. Санька, улучив момент пока никто не видит, спрятал в карман костяшку «три-два». Точно такая же косточка затерялась дома, и её никак не могли найти. Гордый – как же, добытчик! – выложил он на стол перед дедом украденную фигуру. Выяснив, как та оказалась у внука, дед Иван протянул ему костяшку:
- Отнеси, где взял и попроси у людей прощения. Пусть все узнают, что у Ивана Енохова внук - вор. - В голосе деда звенел металл.
Мальчик не раз слышал, как может иногда сказать его дед, отставной флотский главстаршина.
Санька на всю жизнь запомнил, как он нёс проклятую костяшку и красный как рак извинялся перед соседями.

Первым Сашу встретил кот Енох, здоровущий лохматый «перс». Крошечного котёнка подбросили в подъезд, и дед Иван принёс его домой. Он и назвал кота Енохом в честь патриарха, покровителя их рода. Котяра к приходу молодого хозяина неизменно оказывался на решётчатой полке вешалки, маскируясь среди головных уборов. Едва Саша делал шаг от входной двери, Енох тянулся и трогал лапой хозяина за макушку. Саша притворно пугался и нарочито-строго выговаривал коту. Это у них игра была такая.
- Он всегда чувствует, когда ты придёшь, - вышла в прихожую мама. - Если Енох помчался к двери, я уже знаю – скоро!
Никто не давал Марии Ивановне её сорока двух лет. Случайные люди не верили, что у неё уже такой взрослый сын. Это была невысокая яркая шатенка, с тонким интеллигентным лицом, хрупкая, очень сдержанная. Она родила Сашу в двадцать четыре, рано примерила на себя чепец соломенной вдовы и долгие годы ничем, кроме работы, сына и дома, не интересовалась.
– Как погуляли, сынок? Ой, что у тебя с лицом?!
Мама принялась вертеть сына. От её халата чуть слышно пахло лавандой.
- Ой, у тебя, сынок, из уха кровь сочится, - вскрикнула мама. – Стой на месте, сейчас я перекись принесу. Надо срочно ехать в травматологию!
- Да ничего страшного, ма. Петардой обожгло. - Завтра уже пойду, спать хочется, - поморщился Саша. Ему совсем не улыбалась перспектива тащиться за три автобусных остановки в травматологический пункт на Шаумяна и толкаться там пару часов в очереди.
Мама бросилась в комнату и тут же вернулась с картонной коробкой, наполненной лекарствами.
- Сейчас-сейчас… Потерпи…
Перекись запузырилась на обожжённом виске. Саша дёрнул головой.
- Больно? – испугалась мама.
- Щекотно, - через силу улыбнулся он.
- Точно не болит? Сынок, будь, ради бога, осторожнее. Я тебя умоляю…
Саша взял на руки потянувшегося к нему кота, тот сразу же замурлыкал, включив спрятанный в груди «моторчик».
- А что это у него глаз красный, мама?
- Вечером на улицу просился, подрался, наверное. Вам, Еноховым, только дай повод!
- Мы исправимся, мама. Правда, Енох?
- Знаю я вас, - вздохнула мама. - Что думаешь теперь делать, сынок, может, всё-таки, - в институт?
- Я же сказал - в армию!
- Енохов. Вылитый дед Иван. Ой, что-то я разболталась. Тоже мне, мать, называется. Умывайся быстрее, сынок, – и за стол. Ты же голоден? Да конечно же голоден, о чём я спрашиваю. Тебе что приготовить?
- Большую глазунью, – попросил Саша и рассмеялся. Так говорил дедушка. Тот любил всё большое – море, песню «Широка страна моя родная», бутерброды из разрезанного вдоль батона с толстенными ломтями колбасы. «Большому куску рот радуется», - любил повторять Иван Енохов. Он, судя по всему, и жену себе выбирал, руководствуясь этим принципом. Дородная с могутной грудью Павлина Петровна была на голову выше мужа. Дед Иван, правда, умудрялся каким-то образом, смотря на супругу снизу-вверх, оставаться в семье главным.
- Из пяти яиц и на дедовой сковородке, - крикнул Саша вдогонку маме.
Он бережно опустил кота на коврик и погладил по вставшей горбом спинке:
- Веди себя прилично, Енох. Я за тебя поручился.
Саша приблизил лицо к зеркалу.
- Ну и рожа у тебя, Шарапов!
Висок и левая щека пламенели. Ухо на вид нормальное, только заложило, всё время хочется попрыгать на одной ножке и вылить попавшую в него воду. Глаз чуть покраснел, но видит хорошо, лишь немного щиплет. Саша махнул рукой. В травму не стоит идти, он слышал, что там о подозрительных случаях сообщают в полицию. До свадьбы заживёт, говаривал дед. В академию на медкомиссию - в июле, к тому времени всё буде о кей.
Саша отправился к себе. Мама напомнила о любимом дедушке - стало грустно. Саша открыл секретер и достал пакет: тельняшка, старенькая бескозырка, обёрнутый в целлофан партбилет деда, красная коробка с наградами.
- Енохов. Вылитый дед Иван, - повторил он слова мамы.
Во дворе Сашу звали Иноходцем. Ему нравилось.
diadiamiha вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Метки
нет

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 06:17. Часовой пояс GMT +3.



Powered by vBulletin® Version 3.8.6
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Права на все произведения, представленные на сайте, принадлежат их авторам. При перепечатке материалов сайта в сети, либо распространении и использовании их иным способом - ссылка на источник www.neogranka.com строго обязательна. В противном случае это будет расценено, как воровство интеллектуальной собственности.
LiveInternet